Лян (династия)
| Северные и Южные Династии (420—589) | ||||||||||||
| Южные Династии: | Северные Династии: | |||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Лю Сун Южная Ци Лян Поздняя Лян Чэнь |
Северная Вэй Восточная Вэй Западная Вэй Северная Ци Северная Чжоу | |||||||||||
Династия Лян (кит. упр. 梁朝, пиньинь: Liáng cháo) (502—557), также известная как Южная Лян (南梁), была третьей из числа Южных династий в Китае, которую сменила династия Чэнь. Столицей был город Цзянькан, расположенный на территории современного Нанкина. Основателем династии был Сяо Янь из клана Сяо, который сначала взял в свои руки управление делами династии Южная Ци, а потом сместив императора создал свою династию как император У-ди. У-ди правил 47 лет до глубокой старости, в 548 году генерал Хоу Цзин из Восточной Вэй поднял мятеж, попросил подданства у Лян, а потом поднял мятеж против Лян, в результате занял императорский дворец в 549 году и стал распоряжаться императорами, смещая их один за другим. В 552 в результате восстания Хоу Цзин был убит, на трон вступил Сяо И, однако его правление и правление последующих двух императоров было краткосрочно и заканчивалось насильственным свержением.
Династия Западная (или Поздняя) Лян (西梁), с столицей в Цзянлине, основанная в 555 г. императором Сюань-ди, внуком основателя династии Лян императора У-ди, претендовала на то, чтобы считаться законной наследницей Лян; она последовательно подчинялась государствам Западная Вэй, Северная Чжоу, и Суй, и была ликвидирована императором Вэнь-ди в 587 г.
Дата окончания правления династии Лян вызывает споры среди историков. Многие считают этой датой конец царствования императора Цзин-ди в 556 г., когда он был принужден уступить трон Чэнь Басяню, основателю династии Чэнь. Другие выдвигают в качестве такой даты ликвидацию Западной Лян в 587 г.
Императоры Лян
| Посмертное имя | Личное имя | Годы правления | Девиз правления (年號 niánhào) и годы |
|---|---|---|---|
| Исторически наиболее употребительная форма: Лян + посмертное имя | |||
| У-ди 武帝 Wǔdì |
Сяо Янь 蕭衍 Xiāo Yǎn |
502—549 | |
| Цзянь Вэнь-ди 簡文帝 Jiǎnwéndì |
Сяо Ган 蕭綱 Xiāo Gāng |
549—551 | |
| Юйчжан-ван 豫章王 Yùzhāngwáng |
Сяо Дун 蕭棟 Xiāo Dòng |
551—552 | |
| Юань-ди 元帝 Yuándì |
Сяо И 蕭繹 Xiāo Yì |
552—555 | |
| Чжэньян-хоу 貞陽侯 Zhēnyánghóu |
Сяо Юаньмин 蕭淵明 Xiāo Yuānmíng |
555 |
|
| Цзин-ди 敬帝 Jìngdì |
Сяо Фанчжи 蕭方智 Xiāo Fāngzhì |
555—557 | |
| Храмовое имя (廟號 miàohào) |
Посмертное имя (諡號 shìhào) |
Личное имя | Годы правления | Девиз правления (年號 niánhào) и годы |
|---|---|---|---|---|
| Исторически наиболее употребительная форма: Си (Западная) Лян + посмертное имя | ||||
| Примечание: некоторые историки считают Си Лян продолжением династии Лян, так как она была основана потомками Сяо, правящего рода династии Лян. | ||||
| Чжун-цзун 中宗 Zhōngzōng |
Сюань-ди 宣帝 Xuāndì |
Сяо Ча 蕭察 Xiāo Chá |
555—562 | |
| Ши-цзун 世宗 Shìzōng |
Сяо Мин-ди 孝明帝 Xiàomíngdì |
Сяо Куй 蕭巋 Xiāo Kūi |
562—585 | |
| отсутствует | Сяо Цзин-ди 孝靜帝 Xiàojìngdì или Цзюй-гун 莒公 Jǔgōng |
Сяо Цун 蕭琮 Xiāo Cóng |
585—587 | |
Архитектурное и культурное наследие
Памятники, относящиеся к захоронениям императоров и членов императорского дома династии Лян, сохранились в ряде мест под Нанкином. Наиболее сохранившимся считается ансамбль стел и статуй у гробницы Сяо Сю (Принца Кан), скончавшегося в 551 г. младшего брата первого императора Сяо Яня. Он включает ранние образцы черепах биси, несущих стелы; по мнению историков, первоначально их было четыре.[1]
Напишите отзыв о статье "Лян (династия)"
Ссылки
- ↑ Albert E. Dien, "Six Dynasties Civilization". Yale University Press, 2007 ISBN 0-300-07404-2. [books.google.com.au/books?id=CeJD5BaQPPsC Частичный текст] на Google Books. Стр 190 и рисунок 5.19, показывающий реконструкция первоначального вида ансамбля.
Отрывок, характеризующий Лян (династия)
– Господа ничего не скажут… – говорила она. Но надо было избежать подъема на лестницу, и потому раненого внесли во флигель и положили в бывшей комнате m me Schoss. Раненый этот был князь Андрей Болконский.Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.
Проснувшись утром 1 го числа, граф Илья Андреич потихоньку вышел из спальни, чтобы не разбудить к утру только заснувшую графиню, и в своем лиловом шелковом халате вышел на крыльцо. Подводы, увязанные, стояли на дворе. У крыльца стояли экипажи. Дворецкий стоял у подъезда, разговаривая с стариком денщиком и молодым, бледным офицером с подвязанной рукой. Дворецкий, увидав графа, сделал офицеру и денщику значительный и строгий знак, чтобы они удалились.
– Ну, что, все готово, Васильич? – сказал граф, потирая свою лысину и добродушно глядя на офицера и денщика и кивая им головой. (Граф любил новые лица.)
– Хоть сейчас запрягать, ваше сиятельство.
– Ну и славно, вот графиня проснется, и с богом! Вы что, господа? – обратился он к офицеру. – У меня в доме? – Офицер придвинулся ближе. Бледное лицо его вспыхнуло вдруг яркой краской.
– Граф, сделайте одолжение, позвольте мне… ради бога… где нибудь приютиться на ваших подводах. Здесь у меня ничего с собой нет… Мне на возу… все равно… – Еще не успел договорить офицер, как денщик с той же просьбой для своего господина обратился к графу.
– А! да, да, да, – поспешно заговорил граф. – Я очень, очень рад. Васильич, ты распорядись, ну там очистить одну или две телеги, ну там… что же… что нужно… – какими то неопределенными выражениями, что то приказывая, сказал граф. Но в то же мгновение горячее выражение благодарности офицера уже закрепило то, что он приказывал. Граф оглянулся вокруг себя: на дворе, в воротах, в окне флигеля виднелись раненые и денщики. Все они смотрели на графа и подвигались к крыльцу.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, в галерею: там как прикажете насчет картин? – сказал дворецкий. И граф вместе с ним вошел в дом, повторяя свое приказание о том, чтобы не отказывать раненым, которые просятся ехать.
– Ну, что же, можно сложить что нибудь, – прибавил он тихим, таинственным голосом, как будто боясь, чтобы кто нибудь его не услышал.
В девять часов проснулась графиня, и Матрена Тимофеевна, бывшая ее горничная, исполнявшая в отношении графини должность шефа жандармов, пришла доложить своей бывшей барышне, что Марья Карловна очень обижены и что барышниным летним платьям нельзя остаться здесь. На расспросы графини, почему m me Schoss обижена, открылось, что ее сундук сняли с подводы и все подводы развязывают – добро снимают и набирают с собой раненых, которых граф, по своей простоте, приказал забирать с собой. Графиня велела попросить к себе мужа.
