Ляхович, Валентина Антоновна

Валентина Антоновна Ляхович
Род деятельности:	художник
Дата рождения:	3 мая 1945(1945-05-03) (80 лет)
Место рождения:	ст. Дивенская, Гатчинский р-н, Ленинградская обл. (СССР)
Гражданство:	Республика Беларусь Республика Беларусь

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Ляхо́вич, Валенти́на Анто́новна (род. 3 мая 1945, ст. Дивенская,Гатчинский р-н, Ленинградская область) — советская и белорусская художница, член Белорусского союза художников.

Биография

Родилась 3 мая 1945 года на ст. Дивенская Гатчинского района Ленинградской области. Окончила художественно-графический факультет Витебского государственного педагогического института (1968). Училась у известных витебских художников Феликса Гумена, Ивана Столярова. Участница художественных выставок с 1967. Работала на Витебском комбинате искусств, выполняя работы на заказ. Преподавала на художественно-графическом факультете ВГУ им. П. М. Машерова. Член Союза художников СССР (с 1973), Белорусского союза художников. Живёт в Витебске.

Долгое время работала преимущественно в технике акварели, создавая реалистические портреты, пейзажи, натюрморты. Затем в акварельных работах перешла к ассоциативно-образной абстракции. Позднее увлеклась экспериментами в области современного искусства, создавая скульптуры, инсталляции, объекты в необычном направлении -в стиле «мусорной культуры». Валентина Ляхович—активный участник художественных выставок Беларуси (Витебск, Минск, Полоцк, Бобруйск и др.), а также международных (Россия, Германия, Польша, Испания, Португалия, Франция, Эстония)

Произведения находятся в Витебском областном художественном музее, музее Марка Шагала (Витебск), Музее современного изобразительного искусства (Минск, Беларусь), Полоцкой картинной галерее (Беларусь), музее Verenzhain (Германия), галерее «Урбан» Сарагоса (Испания), в частных собраниях России, Германии, Израиля, Испании, Польши, США, Франции, Швейцарии. Последняя персональная выставка «ОБЪЕКТив» прошла в Витебском центре современного искусства 16 апреля 2010 года. На выставке были представлены авторские фотографии реализованных ранее объектов (металлические скульптуры, объекты в стиле «мусорной культуры»).

Характеристика творчества

На становление В. Ляхович как художницы оказали влияние впечатления детства, учёба на худграфе Витебского пединститута (именно здесь сформировалось увлечение акварелью, благодаря педагогам Ф. Ф. Гумену и И. М. Столярову). Кумиром в живописи В. Ляхович называет Павла Филонова, а также преклоняется перед иконописью. Генезис искусства В. Ляхович в глубинных пластах русской традиции: от Сурикова через Врубеля и Борисова-Мусатова до авангарда 20-х. Здесь чувствуются реминисценции русской иконы, акварельные завоевания балтов, европейской фрески и миниатюры Средней Азии. Искусствовед М. Цыбульский характеризует живопись В. Ляхович как «поэзию и музыку взглядов, жестов, действий, воплощенных в цвете». Стоит отметить эволюцию творческого стиля художницы—от реалистических акварелей к абстрактным и вплоть до работы с объёмом, создания арт-объектов, в том числе «мусорной скульптуры».

Реалистические работы В. Ляхович, созданные в 70-80-е гг. определяются поиском оригинального колористического решения, лирической трактовкой темы («Портрет девушки» (1971), «Портрет отца» (1983), «Сирень» (1981), «Деревья над рекой» (1984), «Натюрморт с подсолнухом» (1982) и др. Работы Валентины Ляхович 90-х—начала 2000-х («Пространство красного цвета» (1997), «Молитва» (1997), «Портрет в зелёном квадрате» (1998), «Танец» (2001), «Пробуждение» (2002) и др.) непривычны для консервативного восприятия, требуют времени для знакомства и осмысления, при этом они очень эмоциональны. Эти произведения избавлены от сюжетных контекстов и наполнены глубоким философским смыслом. В. Ляхович говорит о своих работах «Моя живопись и не реалистическая, и не абстрактная, она ассоциативная». Она определяет своё творчество, как «эксперимент с цветом, который стремится не быть тесно связанным с формой, а только о ней напоминать: обилие красочных пятен, чередование мазков, линий -своеобразный вызов цвета, который стремится обрести самостоятельность». Тем не менее, художница и в поздних работах не отказывается от образов видимого мира, сохраняя уважение к классической традиции. Во многих её живописных композициях позднего периода замечаются проекции, «тени» реальных объектов. Целью своего творчества В. Ляхович называет стремление к гармонии, целью искусства—освобождение души художника. Творческое кредо В. Ляхович—познание, поиск себя, постоянное стремление к собственному росту, новым средствам выражения.

Для акварельной живописи В. Ляхович характерны такие качества как пластичность, живость техники, многозвучие и цветовая глубина акварельного красочного пятна, возможность эксперимента. Особенным качеством её акварельных опытов стала фактура, которая несет в себе знак текучести времени, создает неповторимое очарование самой «материи» её живописи. Живопись В. Ляхович пространственно-двухмерная, по-разному ритмически организованная. Пользуясь акварелью, она не заботится о её прозрачности и чистоте, «срывает» цвет, царапает бумагу… Она не боится использования смелых цветов—открытого ультрамарина, изумрудной зелени, даже флуоресцентных красок, создавая в то же время утонченную гармонию цвета. Некоторые её произведения напоминают фрески. Монументальность размеров и пластики исполнения дают возможность воплощать глобальные темы («Сотворение мира», «Рождение материи», «Земля третичного периода»).

Второе направление, характеризующее современные творческие поиски В. Ляхович, это т. н. «мусорная скульптура». Свои арт-объекты Ляхович создает из, в обычном понимании, утиля — бумаги, пенопласта, картона, пены. В творческий процесс «вовлекаются» куски проволоки, пуговицы, гвозди… Вот как объясняет это сама художница: «Объект отличается от обычной скульптуры. Я делаю объемные вещи и на объём накладываю цвет. Я делаю произведение на тему человеческих страстей, в котором передаю эмоции, намёки, чувственность — все это выражено цветом и формой. Это синтез пластики и живописи. Я расписываю скульптуру, как картину, — с полутонами, бликами и разными оттенками. Таков мой творческий почерк. До этого, лет 30 назад, я писала совершенно реалистические акварели — пейзажи, портреты. Но… мне надоедает делать одно и то же…».

Галерея

• Арт-объекты
• Object art 1.jpg
• Object art 7.jpg
• Object art 6.jpg
• Object art 5.jpg
• Object art 4.jpg
• Object art 3.jpg
• Object art 2.jpg

Ссылки

• [chagal-vitebsk.com/node/70/ Л. Вакар. Акварельный палимпсест Валентины Ляхович]
• [skif-vit.by/vp/archive/77-vp428ma/416-l-r.html/ В. Ляхович. Позволяю себе делать то, что хочу!]
• [news.vitebsk.cc/2011/05/05/eksperimentyi-valentinyi-lyahovich/ Эксперименты Валентины Ляхович]
• [bdg.by/news/news.htm?67352,5/ Витебская художница Валентина Ляхович привезла в Псков свои эксперименты с цветом ]
• [web.archive.org/web/20130328033907/vccagallery.blogspot.com// Выставка В. Ляхович ОБЪЕКТив в музее «Витебский центр современного искусства»]

Отрывок, характеризующий Ляхович, Валентина Антоновна

Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
– C'est un sujet nerveux et bilieux, – сказал Ларрей, – il n'en rechappera pas. [Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет.]
Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.


В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.