Ляшко, Олег Валерьевич

Олег Валерьевич Ляшко укр. Олег Валерійович Ляшко<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Народный депутат Украины VIII созыва
с 27 ноября 2014 года
Народный депутат Украины VII созыва
12 декабря 2012 года — 27 ноября 2014 года
Народный депутат Украины VI созыва
23 ноября 2007 года — 12 декабря 2012 года
Народный депутат Украины V созыва
25 мая 2006 года — 12 июня 2007 года
Рождение:	3 декабря 1972(1972-12-03) (51 год) Чернигов, УССР, СССР
Партия:	Радикальная партия Олега Ляшко
Образование:	Харьковский национальный педагогический университет имени Сковороды
Профессия:	юрист
Деятельность:	политик, журналист, народный депутат Украины
Сайт:	[liashko.ua .ua]

Оле́г Вале́рьевич Ляшко́ (укр. Олег Валерійович Ляшко; род. 3 декабря 1972, Чернигов) — украинский журналист, политический деятель, народный депутат Украины, лидер Радикальной партии Олега Ляшко, бывший кандидат в президенты Украины на выборах 2014 года.

Биографические данные

Родился в Чернигове 3 декабря 1972 года. Когда Ляшко было два года, его родители расстались, и мать Любовь Павловна Ляшко (род. 21 июня 1953) была вынуждена отдать сына в детский дом. Ляшко учился в трёх школах-интернатах: Яблунивской, Комаровской и Борзнянской, подрабатывал пастухом, а после получения среднего образования пошел в техникум учиться на тракториста.

В конце 1980-х годов Ляшко увлёкся журналистикой и писал статьи в борзнянской районной газете «Комуністична праця», а затем в 1990 году по рекомендации черниговского корреспондента Украинского радио Анатолия Туркени начал стажироваться на «Радио Свобода».

1990—1992 — корреспондент, газета «Молодая гвардия» (Киев).

1992—1995 — редактор газеты «Коммерческие вести» Министерства внешнеэкономических связей Украины.

1995—1996 — редактор приложения «Политика» газеты «Правда Украины».

В 1998 году получил диплом юридического факультета Харьковского государственного педагогического университета имени Г. Сковороды.

2000—2006 — главный редактор газеты «Свобода» (ЗАО «Редакция газеты „Политика“»).

2006—2007 — народный депутат Украины V созыва от Блока Юлии Тимошенко (№ 26 в избирательном списке). Глава подкомитета по вопросам организации работы Верховной Рады Комитета ВР по вопросам регламента, депутатской этики и обеспечения деятельности ВР.

З ноября 2007 года — народный депутат Украины VI созыва от того же блока (№ 29 в списке). С июля 2009 года — заместитель председателя Комитета ВР по вопросам бюджета. Глава Временной следственной комиссии ВР по расследованию фактов нарушения законодательства в сфере имущественных, земельных и других вопросов городским головой Харькова Михаилом Добкиным и секретарём Харьковского городского совета Геннадием Кернесом.

28 октября 2012 года на парламентских выборах Олег Ляшко победил по 208 мажоритарному округу и стал народным депутатом Украины VII созыва.

25 мая 2014 года стал «бронзовым призёром» президентских выборов, набрав 8,32 % голосов избирателей.

Ляшко позиционирует себя как оппозиционного радикального политика, однако ведущий программы «Шустер Live» Савик Шустер заявил, что Олег Ляшко в эфире «Шустер Live» неоднократно подавался по приглашению администрации президента Виктора Януковича (которую возглавлял Сергей Лёвочкин). Как отмечает главред украинского издания «Левый берег» О. Базар (июль 2014), Ляшко считается представителем неформальной группы влияния украинского миллиардера Фирташа и Лёвочкина. Отмечали, что в задачу Ляшко входило размывание протестного оппозиционного поля.

11 июля 2014 года зарегистрировал в Верховной Раде законопроект, запрещающий въезд на Украину 518 деятелям культуры — гражданам России, которые поддержали «военную агрессию» России против Украины.

10 ноября 2014 года ЦИК Украины официально утвердила результаты выборов в парламент 8 созыва. Радикальная партия Олега Ляшко прошла по спискам, набрав 7,44 % голосов.

Политический кризис 2013—2014 годов на Украине

Активный участник Евромайдана. 25 февраля 2014 года заявил о своём участии в досрочных выборах президента в 2014 году. 5 марта 2014 года V внеочередной съезд Радикальной партии выдвинул Олега Ляшко кандидатом в президенты.

8 марта 2014 года посетил Крым, но был заблокирован на выходе из аэропорта ополченцами.

В ночь с 9 на 10 марта 2014 года задержал депутата Луганского областного совета Арсена Клинчаева. Процесс сопровождался избиениями и видеосъёмкой.

17 марта 2014 года внёс законопроект, в котором предлагалось считать участников «сепаратистских митингов за присоединение к России», а также тех, кто препятствует движению военных и военной техники, — изменниками и пособниками оккупантов. На время «военной агрессии» к изменникам, диверсантам, убийцам, мародёрам, дезертирам и шпионам предлагается применять смертную казнь. Законопроект предусматривает разрыв дипломатических отношений и введение визового режима с Россией, денонсирование соглашений, запрет КПУ и Партии регионов, призыв к ЕС запретить въезд жителей Крыма с российскими паспортами и другие мероприятия.

Командир полка «Азов» А. Билецкий отмечал, что Ляшко «был одним из лоббистов создания» и вооружения «со складов» их добровольческого батальона, созданного в начале мая 2014 года. С 6 мая 2014 года О. Ляшко участвовал в мариупольских столкновениях, перед этим записав видеообращение к украинцам. 11 мая 2014 появились сообщения о том, что Ляшко задержан ополченцами Донбасса. Позднее эта информация была опровергнута.

23 мая 2014 года предположительно участники батальона Ляшко напали на здание городского совета в Торезе, где находились сторонники Донецкой народной республики, и убили как минимум двух человек.

13 ноября 2014 года Олег Ляшко сделал заявление о том, что Радикальная партия откажется войти в коалицию, если Украина заключит договор на поставку угля с Россией, тем самым, по мнению Ляшко, поддержав агрессора.

Международная правозащитная организации Amnesty International заявила о том, что по её мнению, действия Олега Ляшко и его вооружённых сторонников, включающие похищения и жестокое обращение с людьми, являются вопиющим нарушением международно-правовых норм, в которых чётко указано, что только уполномоченные власти могут проводить аресты и задерживать людей. Также организация фиксировала уязвимость обычных людей со стороны коррумпированных чиновников, а также то, что украинские власти не расследуют должным образом нарушения прав человека и не привлекают нарушителей к ответственности. По мнению организации, при учёте чрезвычайных обстоятельств, с которыми столкнулась Украина, то, что виновные продолжают пользоваться безнаказанностью, ещё больше подрывает принцип верховенства закона.

С 21 мая 2016 года вместе с журналисткой Еленой Кирик начал вести еженедельную программу «Правда Ляшко» на телеканале «NewsOne». В ней политик занимается анализом ключевых событий прошедшей недели вместе со зрителями, также обещаются звонки друзьям (первым из которых стал премьер-министр Владимир Гройсман). В июле программы была закрыта по инициативе телеканала, Ляшко связывал это с политическим давлением.

Уголовное преследование в России

10 сентября 2015 года Следственный комитет Российской Федерации возбудил уголовное дело против председателя фракции Радикальной партии в Верховной Раде Олега Ляшко и бойцов полка Национальной гвардии «Азов» по подозрению в похищении жителя города Мариуполя Дмитрия Чайковского (Донецкая область). Уголовное дело возбуждено по признакам преступлений, предусмотренных пп. «а», «в» ч.2 ст.126, пп. «д», «е» ч.2 ст.117, ч.1 ст.356 Уголовного кодекса России (похищение человека, истязание, применение запрещенных средств и методов ведения войны).

Семья

Фактическая жена — Росита Александровна Сайранен — агент по недвижимости, до знакомства с Олегом работала администратором зала игровых автоматов.

Дочь — Владислава (род. 2002).

13 февраля 2015 в эфире программы «Шустер Live» Олег Ляшко впервые упомянул свою сестру Викторию, которая, по его словам, сражается в Донбассе на стороне ополчения Новороссии. 17 марта 2016 в эфире телеканала «1+1» Ляшко упомянул, что в ополчении Новороссии воюет и его брат Сергей; более того, половина семьи Ляшко осталась на территории Луганской Народной Республики и поддержала ополчение.

Судимости

Ляшко имел три судимости.

21 июня 1993 года Олег Ляшко был задержан по подозрению в «хищении государственного имущества».

9 декабря 1994 года судебная коллегия по уголовным делам Киевского городского суда вынесла приговор, в котором признала Ляшко, который работал до ареста главным редактором газеты «Коммерческие вести», виновным в совершении преступлений, предусмотренных ст. ст. 86-1, 191, 194 ч. 3 УК Украины. Суд признал Ляшко виновным в «хищении государственного имущества на сумму 1 млн 300 тыс. карбованцев и коллективного — на сумму 1 млн 100 тыс. карбованцев», и осудил на 6 лет тюремного заключения с конфискацией имущества. Наказание Ляшко отбывал в Изяславской колонии № 31.

Через полгода Верховный суд сократил срок заключения до 4 лет.

На свободу Ляшко вышел в мае 1995 года по амнистии в связи с 50-летием Победы, в 1998 году Варвинским районным судом Черниговской области судимость была досрочно снята, но в 1999 году Черниговский областной суд это решение отменил.

2001 году за материалы в газете «Свобода» о вице-премьере Василии Дурдинце, которые суд признал клеветой, Ляшко был приговорён к двум годам условно.

Скандалы

Видео-скандал

5 октября 2010 года в Интернете появилось видео 1993 года, где Ляшко рассказывает следователю прокуратуры про свою гомосексуальную связь с высокопоставленным чиновником, которого он называет Боря, после уговоров и обещаний помочь по службе.

Сам Ляшко опроверг достоверность записи в письменном заявлении, назвав её «фальшивкой», сфабрикованной благодаря «техническому прогрессу» и «чудесам» монтажа. В пресс-службе Генпрокуратуры Украины подтвердили, что Ляшко обратился к ним с заявлением. Ляшко лично принес в ГПУ заявление, в котором просит проверить достоверность видеофрагментов, а также объяснить, каким образом они попали в СМИ. Высказывались мнения, включая самого Ляшко, что ход видео дали Александр Турчинов и Андрей Кожемякин, как и регионалы.

Следователь Олег Матвеев, который вёл допрос Ляшко на видео, ныне работает заместителем главы ГНАУ. Он подтвердил факт видеозаписи, но отказался сообщить, кто такой «Боря»:

Это видео было в материалах следствия. Тогда в отношении Ляшко Олега Валерьевича прокуратурой Киева расследовалось уголовное дело о мошенничестве в особо крупных размерах. Он получил 5 лет, отбыл меньше половины и освобожден условно-досрочно.

На вопрос: «каким образом ориентация Ляшко относилась к предмету расследования?», Олег Матвеев ответил: «У Ляшко судимость погашена и разглашать какие-то факты некорректно. Не предполагаю, кто это мог сделать. Тогда дело расследовалось как обычное рядовое».

Скандалы с несовершеннолетними

В январе 2012 года 16-летний Вадим Терещенко из организации защиты сексуальных меньшинств обвинил Ляшко в изнасиловании. 15 июля 2012 года была пресечена попытка вывоза Олегом Ляшко в Турцию двух воспитанников ялтинского интерната 12 и 14 лет. 13 мая 2014 года стало известно, что по этому факту в Крыму начата доследственная проверка.

Конфликт с Коломойским

Впоследствии стороны неоднократно обменивались взаимными обвинениями. После выхода на телеканале 1+1 (подконтрольного Коломойскому) очередного сюжета, посвящённого Олегу Ляшко, политик обвинил Коломойского в доведении его мамы до предынфарктного состояния, обозвал его «пархатой мордой» (грубый намёк на еврейское происхождение Коломойского) и угрожал убить его, если с ней что-то случится. В сюжете говорилось о махинации с землей, в результате которой земельные участки в пригороде Киева получила его мама, кум и трое членов его семьи.

В июле 2014 года в сети было выложена аудиозапись разговора, где якобы Коломойский требует организовать травлю Ляшко в подконтрольных ему СМИ^{[неавторитетный источник?]}, в октябре в записи подобного формата он даёт указание генеральному директору холдинга 1+1 Александру Ткаченко изменить текст новости о новой песне футбольных фанатов, говоря о том, что эта новая песня посвящена не Путину, а Ляшко.

Критика

Заместитель губернатора Днепропетровской области Борис Филатов неоднократно жёстко и нецензурно критиковал Ляшко за его деятельность во время вооружённого конфликта на Востоке Украины. За склонность к скандалам и эпатажному поведению Ляшко неоднократно называли «украинским Жириновским».

Ссылки

• [dovidka.com.ua/fcontent.php?parm=h.c5R2mR2qoXW06M6.0ThA__ Довідник «Хто є хто в Україні», видавництво «К.І.С»]
• [file.liga.net/person/170.html Олег Ляшко: досье]
• [bigstory.ap.org/article/militant-bravado-wins-support-ukraine-radical «Militant bravado wins support for Ukraine radical».] Laura Mills, Assosiated Press 13.06.2014

Отрывок, характеризующий Ляшко, Олег Валерьевич

Пьер вскочил с дивана и шатаясь бросился к ней.
– Я тебя убью! – закричал он, и схватив со стола мраморную доску, с неизвестной еще ему силой, сделал шаг к ней и замахнулся на нее.
Лицо Элен сделалось страшно: она взвизгнула и отскочила от него. Порода отца сказалась в нем. Пьер почувствовал увлечение и прелесть бешенства. Он бросил доску, разбил ее и, с раскрытыми руками подступая к Элен, закричал: «Вон!!» таким страшным голосом, что во всем доме с ужасом услыхали этот крик. Бог знает, что бы сделал Пьер в эту минуту, ежели бы
Элен не выбежала из комнаты.

Через неделю Пьер выдал жене доверенность на управление всеми великорусскими имениями, что составляло большую половину его состояния, и один уехал в Петербург.


Прошло два месяца после получения известий в Лысых Горах об Аустерлицком сражении и о погибели князя Андрея, и несмотря на все письма через посольство и на все розыски, тело его не было найдено, и его не было в числе пленных. Хуже всего для его родных было то, что оставалась всё таки надежда на то, что он был поднят жителями на поле сражения, и может быть лежал выздоравливающий или умирающий где нибудь один, среди чужих, и не в силах дать о себе вести. В газетах, из которых впервые узнал старый князь об Аустерлицком поражении, было написано, как и всегда, весьма кратко и неопределенно, о том, что русские после блестящих баталий должны были отретироваться и ретираду произвели в совершенном порядке. Старый князь понял из этого официального известия, что наши были разбиты. Через неделю после газеты, принесшей известие об Аустерлицкой битве, пришло письмо Кутузова, который извещал князя об участи, постигшей его сына.
«Ваш сын, в моих глазах, писал Кутузов, с знаменем в руках, впереди полка, пал героем, достойным своего отца и своего отечества. К общему сожалению моему и всей армии, до сих пор неизвестно – жив ли он, или нет. Себя и вас надеждой льщу, что сын ваш жив, ибо в противном случае в числе найденных на поле сражения офицеров, о коих список мне подан через парламентеров, и он бы поименован был».
Получив это известие поздно вечером, когда он был один в. своем кабинете, старый князь, как и обыкновенно, на другой день пошел на свою утреннюю прогулку; но был молчалив с приказчиком, садовником и архитектором и, хотя и был гневен на вид, ничего никому не сказал.
Когда, в обычное время, княжна Марья вошла к нему, он стоял за станком и точил, но, как обыкновенно, не оглянулся на нее.
– А! Княжна Марья! – вдруг сказал он неестественно и бросил стамеску. (Колесо еще вертелось от размаха. Княжна Марья долго помнила этот замирающий скрип колеса, который слился для нее с тем,что последовало.)
Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.
– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.
– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.


– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.
– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.

Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
– Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка?
– Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу.
Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру.
– Вы не получили моего письма? – спросил он, и не дожидаясь ответа, которого бы он и не получил, потому что княжна не могла говорить, он вернулся, и с акушером, который вошел вслед за ним (он съехался с ним на последней станции), быстрыми шагами опять вошел на лестницу и опять обнял сестру. – Какая судьба! – проговорил он, – Маша милая – и, скинув шубу и сапоги, пошел на половину княгини.


Маленькая княгиня лежала на подушках, в белом чепчике. (Страдания только что отпустили ее.) Черные волосы прядями вились у ее воспаленных, вспотевших щек; румяный, прелестный ротик с губкой, покрытой черными волосиками, был раскрыт, и она радостно улыбалась. Князь Андрей вошел в комнату и остановился перед ней, у изножья дивана, на котором она лежала. Блестящие глаза, смотревшие детски, испуганно и взволнованно, остановились на нем, не изменяя выражения. «Я вас всех люблю, я никому зла не делала, за что я страдаю? помогите мне», говорило ее выражение. Она видела мужа, но не понимала значения его появления теперь перед нею. Князь Андрей обошел диван и в лоб поцеловал ее.
– Душенька моя, – сказал он: слово, которое никогда не говорил ей. – Бог милостив. – Она вопросительно, детски укоризненно посмотрела на него.
– Я от тебя ждала помощи, и ничего, ничего, и ты тоже! – сказали ее глаза. Она не удивилась, что он приехал; она не поняла того, что он приехал. Его приезд не имел никакого отношения до ее страданий и облегчения их. Муки вновь начались, и Марья Богдановна посоветовала князю Андрею выйти из комнаты.
Акушер вошел в комнату. Князь Андрей вышел и, встретив княжну Марью, опять подошел к ней. Они шопотом заговорили, но всякую минуту разговор замолкал. Они ждали и прислушивались.
– Allez, mon ami, [Иди, мой друг,] – сказала княжна Марья. Князь Андрей опять пошел к жене, и в соседней комнате сел дожидаясь. Какая то женщина вышла из ее комнаты с испуганным лицом и смутилась, увидав князя Андрея. Он закрыл лицо руками и просидел так несколько минут. Жалкие, беспомощно животные стоны слышались из за двери. Князь Андрей встал, подошел к двери и хотел отворить ее. Дверь держал кто то.
– Нельзя, нельзя! – проговорил оттуда испуганный голос. – Он стал ходить по комнате. Крики замолкли, еще прошло несколько секунд. Вдруг страшный крик – не ее крик, она не могла так кричать, – раздался в соседней комнате. Князь Андрей подбежал к двери; крик замолк, послышался крик ребенка.
«Зачем принесли туда ребенка? подумал в первую секунду князь Андрей. Ребенок? Какой?… Зачем там ребенок? Или это родился ребенок?» Когда он вдруг понял всё радостное значение этого крика, слезы задушили его, и он, облокотившись обеими руками на подоконник, всхлипывая, заплакал, как плачут дети. Дверь отворилась. Доктор, с засученными рукавами рубашки, без сюртука, бледный и с трясущейся челюстью, вышел из комнаты. Князь Андрей обратился к нему, но доктор растерянно взглянул на него и, ни слова не сказав, прошел мимо. Женщина выбежала и, увидав князя Андрея, замялась на пороге. Он вошел в комнату жены. Она мертвая лежала в том же положении, в котором он видел ее пять минут тому назад, и то же выражение, несмотря на остановившиеся глаза и на бледность щек, было на этом прелестном, детском личике с губкой, покрытой черными волосиками.
«Я вас всех люблю и никому дурного не делала, и что вы со мной сделали?» говорило ее прелестное, жалкое, мертвое лицо. В углу комнаты хрюкнуло и пискнуло что то маленькое, красное в белых трясущихся руках Марьи Богдановны.

Через два часа после этого князь Андрей тихими шагами вошел в кабинет к отцу. Старик всё уже знал. Он стоял у самой двери, и, как только она отворилась, старик молча старческими, жесткими руками, как тисками, обхватил шею сына и зарыдал как ребенок.

Через три дня отпевали маленькую княгиню, и, прощаясь с нею, князь Андрей взошел на ступени гроба. И в гробу было то же лицо, хотя и с закрытыми глазами. «Ах, что вы со мной сделали?» всё говорило оно, и князь Андрей почувствовал, что в душе его оторвалось что то, что он виноват в вине, которую ему не поправить и не забыть. Он не мог плакать. Старик тоже вошел и поцеловал ее восковую ручку, спокойно и высоко лежащую на другой, и ему ее лицо сказало: «Ах, что и за что вы это со мной сделали?» И старик сердито отвернулся, увидав это лицо.

Еще через пять дней крестили молодого князя Николая Андреича. Мамушка подбородком придерживала пеленки, в то время, как гусиным перышком священник мазал сморщенные красные ладонки и ступеньки мальчика.
Крестный отец дед, боясь уронить, вздрагивая, носил младенца вокруг жестяной помятой купели и передавал его крестной матери, княжне Марье. Князь Андрей, замирая от страха, чтоб не утопили ребенка, сидел в другой комнате, ожидая окончания таинства. Он радостно взглянул на ребенка, когда ему вынесла его нянюшка, и одобрительно кивнул головой, когда нянюшка сообщила ему, что брошенный в купель вощечок с волосками не потонул, а поплыл по купели.


Участие Ростова в дуэли Долохова с Безуховым было замято стараниями старого графа, и Ростов вместо того, чтобы быть разжалованным, как он ожидал, был определен адъютантом к московскому генерал губернатору. Вследствие этого он не мог ехать в деревню со всем семейством, а оставался при своей новой должности всё лето в Москве. Долохов выздоровел, и Ростов особенно сдружился с ним в это время его выздоровления. Долохов больной лежал у матери, страстно и нежно любившей его. Старушка Марья Ивановна, полюбившая Ростова за его дружбу к Феде, часто говорила ему про своего сына.
– Да, граф, он слишком благороден и чист душою, – говаривала она, – для нашего нынешнего, развращенного света. Добродетели никто не любит, она всем глаза колет. Ну скажите, граф, справедливо это, честно это со стороны Безухова? А Федя по своему благородству любил его, и теперь никогда ничего дурного про него не говорит. В Петербурге эти шалости с квартальным там что то шутили, ведь они вместе делали? Что ж, Безухову ничего, а Федя все на своих плечах перенес! Ведь что он перенес! Положим, возвратили, да ведь как же и не возвратить? Я думаю таких, как он, храбрецов и сынов отечества не много там было. Что ж теперь – эта дуэль! Есть ли чувство, честь у этих людей! Зная, что он единственный сын, вызвать на дуэль и стрелять так прямо! Хорошо, что Бог помиловал нас. И за что же? Ну кто же в наше время не имеет интриги? Что ж, коли он так ревнив? Я понимаю, ведь он прежде мог дать почувствовать, а то год ведь продолжалось. И что же, вызвал на дуэль, полагая, что Федя не будет драться, потому что он ему должен. Какая низость! Какая гадость! Я знаю, вы Федю поняли, мой милый граф, оттого то я вас душой люблю, верьте мне. Его редкие понимают. Это такая высокая, небесная душа!
Сам Долохов часто во время своего выздоровления говорил Ростову такие слова, которых никак нельзя было ожидать от него. – Меня считают злым человеком, я знаю, – говаривал он, – и пускай. Я никого знать не хочу кроме тех, кого люблю; но кого я люблю, того люблю так, что жизнь отдам, а остальных передавлю всех, коли станут на дороге. У меня есть обожаемая, неоцененная мать, два три друга, ты в том числе, а на остальных я обращаю внимание только на столько, на сколько они полезны или вредны. И все почти вредны, в особенности женщины. Да, душа моя, – продолжал он, – мужчин я встречал любящих, благородных, возвышенных; но женщин, кроме продажных тварей – графинь или кухарок, всё равно – я не встречал еще. Я не встречал еще той небесной чистоты, преданности, которых я ищу в женщине. Ежели бы я нашел такую женщину, я бы жизнь отдал за нее. А эти!… – Он сделал презрительный жест. – И веришь ли мне, ежели я еще дорожу жизнью, то дорожу только потому, что надеюсь еще встретить такое небесное существо, которое бы возродило, очистило и возвысило меня. Но ты не понимаешь этого.
– Нет, я очень понимаю, – отвечал Ростов, находившийся под влиянием своего нового друга.

Осенью семейство Ростовых вернулось в Москву. В начале зимы вернулся и Денисов и остановился у Ростовых. Это первое время зимы 1806 года, проведенное Николаем Ростовым в Москве, было одно из самых счастливых и веселых для него и для всего его семейства. Николай привлек с собой в дом родителей много молодых людей. Вера была двадцати летняя, красивая девица; Соня шестнадцати летняя девушка во всей прелести только что распустившегося цветка; Наташа полу барышня, полу девочка, то детски смешная, то девически обворожительная.
В доме Ростовых завелась в это время какая то особенная атмосфера любовности, как это бывает в доме, где очень милые и очень молодые девушки. Всякий молодой человек, приезжавший в дом Ростовых, глядя на эти молодые, восприимчивые, чему то (вероятно своему счастию) улыбающиеся, девические лица, на эту оживленную беготню, слушая этот непоследовательный, но ласковый ко всем, на всё готовый, исполненный надежды лепет женской молодежи, слушая эти непоследовательные звуки, то пенья, то музыки, испытывал одно и то же чувство готовности к любви и ожидания счастья, которое испытывала и сама молодежь дома Ростовых.
В числе молодых людей, введенных Ростовым, был одним из первых – Долохов, который понравился всем в доме, исключая Наташи. За Долохова она чуть не поссорилась с братом. Она настаивала на том, что он злой человек, что в дуэли с Безуховым Пьер был прав, а Долохов виноват, что он неприятен и неестествен.
– Нечего мне понимать, – с упорным своевольством кричала Наташа, – он злой и без чувств. Вот ведь я же люблю твоего Денисова, он и кутила, и всё, а я всё таки его люблю, стало быть я понимаю. Не умею, как тебе сказать; у него всё назначено, а я этого не люблю. Денисова…
– Ну Денисов другое дело, – отвечал Николай, давая чувствовать, что в сравнении с Долоховым даже и Денисов был ничто, – надо понимать, какая душа у этого Долохова, надо видеть его с матерью, это такое сердце!
– Уж этого я не знаю, но с ним мне неловко. И ты знаешь ли, что он влюбился в Соню?
– Какие глупости…
– Я уверена, вот увидишь. – Предсказание Наташи сбывалось. Долохов, не любивший дамского общества, стал часто бывать в доме, и вопрос о том, для кого он ездит, скоро (хотя и никто не говорил про это) был решен так, что он ездит для Сони. И Соня, хотя никогда не посмела бы сказать этого, знала это и всякий раз, как кумач, краснела при появлении Долохова.
Долохов часто обедал у Ростовых, никогда не пропускал спектакля, где они были, и бывал на балах adolescentes [подростков] у Иогеля, где всегда бывали Ростовы. Он оказывал преимущественное внимание Соне и смотрел на нее такими глазами, что не только она без краски не могла выдержать этого взгляда, но и старая графиня и Наташа краснели, заметив этот взгляд.