Ляшский язык
| Ляшский язык | |
| Самоназвание: |
laščina, lašsky jazyk |
|---|---|
| Страны: | |
| Регионы: | |
| Классификация | |
| Категория: | |
| Письменность: | |
| См. также: Проект:Лингвистика | |
Ля́шский язы́к — славянский литературный микроязык практически язык одного автора — поэта Ондры Лысогорского. В основу ляшского положен верхнеостравский говор силезского диалекта чешского языка.
Самоназвания: laščina, lašsky jazyk ‛ляшский язык’; чешск. laština ‛ляшский язык’, польск. język laski ‛ляшский язык’.
История
Идея ляшского литературного языка является отражением издавна существовавшей в Силезии сложной этноязыковой ситуации, заключающейся в наличии здесь смешанных чешских и польских говоров. Этноязыковая неопределенность и культурно-языковой регионализм (активное в начале XX в. творчество на силезских говорах польского и чешского типа) подготовили почву для ляшского литературного языка, созданием которого в 30-е гг. занялся поэт Ондра (Ундра) Лысогорский (чеш. Óndra Łysohorsky, 1905—1989), опираясь на верхнеостравский силезский (ляшский) говор и используя элементы чешского и польского литературных языков (в том числе и особенности их графики). Его первый ляшский сборник «Поющий кулак» («Spiwajuco piasc», 1934 г.), как и последующие, был благожелательно встречен левой чешской печатью, однако резкой критике подверглась идея об особом ляшском народе. Культивированием ляшского занималось специальное общество «Lašsko perspektywa». После Второй мировой войны, отказавшись от идеи ляшского народа, Ондра Лысогорский остался, однако, на позициях ляшского литературного языка и продолжал писать на нём стихи. Возник лингвистический парадокс: один литературный язык — один человек.
Используется латиница чешско-польского типа.
Базовый говор распространён в чешской части Силезии. Чешские силезские говоры отличаются значительной дробностью. В их числе выделяются говоры смешанного чешско-польского пояса, на основе которых был создан ляшский литературный язык.
Ляшские стихи Ондры Лысогорского ещё в 30-е годы вышли в нескольких сборниках. Его единомышленниками были поэты Ян Стунавский (Jan Stunavský), Юра Ганыс (Jura Hanys), прозаик Йозеф Шиновский (Jozef Šinovský), автор ляшского романа «Терриконы в поле» («Hałdy nа roli», 1945 г.). В 1958 году в Праге вышел большой поэтический сборник Ондры Лысогорского «И ляшские реки текут к морю» («Aj lašske řéky płynu do mořa»). В 1988 году вышло полное собрание произведений Ондры Лысогорского «Ляшская поэзия» («Lašsko poezyja 1931—1977»).
Напишите отзыв о статье "Ляшский язык"
Литература
- Дуличенко А. Д. Литературная ляштина Ондры Лысогорского в контексте западнославянских языков и в связи с литературными микроязыками современной Славии // Славянское языкознание. XI Международный съезд славистов. Братислава, сентябрь 1993 г. М., 1993.
- Bělič J. A propos du problème de la nation et de la langue lachique // Philologica Pragensia, 1967, t. 2.
- Knop A., Lamprecht A., Pallas L. Dějiny české-ho jazyka ve Slezsku a na Ostravsku. Ostrava, 1967.
- Pallas L. Jazyková otázka a podmínky vytvaření národního vědomí ve Slezsku. Ostrava, 1970.
| ||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Ляшский язык
Две замечательно хорошенькие девушки, Наташа и Соня, с графом Ильей Андреичем, которого давно не видно было в Москве, обратили на себя общее внимание. Кроме того все знали смутно про сговор Наташи с князем Андреем, знали, что с тех пор Ростовы жили в деревне, и с любопытством смотрели на невесту одного из лучших женихов России.Наташа похорошела в деревне, как все ей говорили, а в этот вечер, благодаря своему взволнованному состоянию, была особенно хороша. Она поражала полнотой жизни и красоты, в соединении с равнодушием ко всему окружающему. Ее черные глаза смотрели на толпу, никого не отыскивая, а тонкая, обнаженная выше локтя рука, облокоченная на бархатную рампу, очевидно бессознательно, в такт увертюры, сжималась и разжималась, комкая афишу.
– Посмотри, вот Аленина – говорила Соня, – с матерью кажется!
– Батюшки! Михаил Кирилыч то еще потолстел, – говорил старый граф.
– Смотрите! Анна Михайловна наша в токе какой!
– Карагины, Жюли и Борис с ними. Сейчас видно жениха с невестой. – Друбецкой сделал предложение!
– Как же, нынче узнал, – сказал Шиншин, входивший в ложу Ростовых.
Наташа посмотрела по тому направлению, по которому смотрел отец, и увидала, Жюли, которая с жемчугами на толстой красной шее (Наташа знала, обсыпанной пудрой) сидела с счастливым видом, рядом с матерью.
Позади их с улыбкой, наклоненная ухом ко рту Жюли, виднелась гладко причесанная, красивая голова Бориса. Он исподлобья смотрел на Ростовых и улыбаясь говорил что то своей невесте.
«Они говорят про нас, про меня с ним!» подумала Наташа. «И он верно успокоивает ревность ко мне своей невесты: напрасно беспокоятся! Ежели бы они знали, как мне ни до кого из них нет дела».
Сзади сидела в зеленой токе, с преданным воле Божией и счастливым, праздничным лицом, Анна Михайловна. В ложе их стояла та атмосфера – жениха с невестой, которую так знала и любила Наташа. Она отвернулась и вдруг всё, что было унизительного в ее утреннем посещении, вспомнилось ей.
«Какое право он имеет не хотеть принять меня в свое родство? Ах лучше не думать об этом, не думать до его приезда!» сказала она себе и стала оглядывать знакомые и незнакомые лица в партере. Впереди партера, в самой середине, облокотившись спиной к рампе, стоял Долохов с огромной, кверху зачесанной копной курчавых волос, в персидском костюме. Он стоял на самом виду театра, зная, что он обращает на себя внимание всей залы, так же свободно, как будто он стоял в своей комнате. Около него столпившись стояла самая блестящая молодежь Москвы, и он видимо первенствовал между ними.
Граф Илья Андреич, смеясь, подтолкнул краснеющую Соню, указывая ей на прежнего обожателя.
– Узнала? – спросил он. – И откуда он взялся, – обратился граф к Шиншину, – ведь он пропадал куда то?
– Пропадал, – отвечал Шиншин. – На Кавказе был, а там бежал, и, говорят, у какого то владетельного князя был министром в Персии, убил там брата шахова: ну с ума все и сходят московские барыни! Dolochoff le Persan, [Персианин Долохов,] да и кончено. У нас теперь нет слова без Долохова: им клянутся, на него зовут как на стерлядь, – говорил Шиншин. – Долохов, да Курагин Анатоль – всех у нас барынь с ума свели.
В соседний бенуар вошла высокая, красивая дама с огромной косой и очень оголенными, белыми, полными плечами и шеей, на которой была двойная нитка больших жемчугов, и долго усаживалась, шумя своим толстым шелковым платьем.
