Лёвшино

Микрорайон

Лёвшино
Город:	Пермь
Административный район города:	Орджоникидзевский
Первое упоминание:	1701
Год включения в черту города:	1940
Прежние названия:	Лёвшин перевоз
Площадь:	0,65 км²
Население:	10085 чел. (2000)

Лёвшино — микрорайон в составе Орджоникидзевского района Перми. Население 10 085 человек (2000). Площадь 0,65 кв. км. Структура жилищного фонда: ведомственных — 85, частных — 38, муниципальных — 32, ЖСК — 4.

Улицы

• Улица Адмирала Старикова
• Улица Гомельская
• Улица Дачная
• Улица Делегатская
• Улица Ереванская
• Улица Железнодорожная
• Улица Зарайская
• Улица Криворожская
• Улица Лёвшинская
• Улица Памирская
• Улица Социалистическая
• Улица Томская
• Улица Цимлянская
• Переулок Лёвшинский

Школы

• Школа 79
• Школа 153
• Школа-интернат 12

История

В середине XVII века место где русский крестьянин занимался перевозом через реку, стало называться Лёвшинский перевоз. В 1701 году — это уже село Лёвшино.

В 1878 году через Левшино прошла первая на Урале Горнозаводская железная дорога.

В 1918 году Лёвшинское и Васильевское сельские общества выделились из Краснослудской волости в самостоятельную Лёвшинскую волость.

В 1954 году сильно поднимается уровень воды,в связи со строительством Камской ГЭС, и Лёвшино переносят на новое место.

Транспортное сообщение

77 Лёвшино (ул.Социалистическая) - Театр Ироничная Компания

22 Камский - Васильевка

32 ЦКР - Васильевка

24 Автопарк (ул. Фрунзе) - Заозерье

Имеется одноимённая железнодорожная станция с пассажирским сообщением.

Население

• 1908 (37 дворов, 127 мужчин, 135 женщин, 262 всего), русские.
• 1926 (252 дворов, 804 мужчин, 911 женщин, 1715 всего), русские.

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Лёвшино

Войска были те же, генералы те же, те же были приготовления, та же диспозиция, та же proclamation courte et energique [прокламация короткая и энергическая], он сам был тот же, он это знал, он знал, что он был даже гораздо опытнее и искуснее теперь, чем он был прежде, даже враг был тот же, как под Аустерлицем и Фридландом; но страшный размах руки падал волшебно бессильно.
Все те прежние приемы, бывало, неизменно увенчиваемые успехом: и сосредоточение батарей на один пункт, и атака резервов для прорвания линии, и атака кавалерии des hommes de fer [железных людей], – все эти приемы уже были употреблены, и не только не было победы, но со всех сторон приходили одни и те же известия об убитых и раненых генералах, о необходимости подкреплений, о невозможности сбить русских и о расстройстве войск.
Прежде после двух трех распоряжений, двух трех фраз скакали с поздравлениями и веселыми лицами маршалы и адъютанты, объявляя трофеями корпуса пленных, des faisceaux de drapeaux et d'aigles ennemis, [пуки неприятельских орлов и знамен,] и пушки, и обозы, и Мюрат просил только позволения пускать кавалерию для забрания обозов. Так было под Лоди, Маренго, Арколем, Иеной, Аустерлицем, Ваграмом и так далее, и так далее. Теперь же что то странное происходило с его войсками.
Несмотря на известие о взятии флешей, Наполеон видел, что это было не то, совсем не то, что было во всех его прежних сражениях. Он видел, что то же чувство, которое испытывал он, испытывали и все его окружающие люди, опытные в деле сражений. Все лица были печальны, все глаза избегали друг друга. Только один Боссе не мог понимать значения того, что совершалось. Наполеон же после своего долгого опыта войны знал хорошо, что значило в продолжение восьми часов, после всех употрсбленных усилий, невыигранное атакующим сражение. Он знал, что это было почти проигранное сражение и что малейшая случайность могла теперь – на той натянутой точке колебания, на которой стояло сражение, – погубить его и его войска.
Когда он перебирал в воображении всю эту странную русскую кампанию, в которой не было выиграно ни одного сраженья, в которой в два месяца не взято ни знамен, ни пушек, ни корпусов войск, когда глядел на скрытно печальные лица окружающих и слушал донесения о том, что русские всё стоят, – страшное чувство, подобное чувству, испытываемому в сновидениях, охватывало его, и ему приходили в голову все несчастные случайности, могущие погубить его. Русские могли напасть на его левое крыло, могли разорвать его середину, шальное ядро могло убить его самого. Все это было возможно. В прежних сражениях своих он обдумывал только случайности успеха, теперь же бесчисленное количество несчастных случайностей представлялось ему, и он ожидал их всех. Да, это было как во сне, когда человеку представляется наступающий на него злодей, и человек во сне размахнулся и ударил своего злодея с тем страшным усилием, которое, он знает, должно уничтожить его, и чувствует, что рука его, бессильная и мягкая, падает, как тряпка, и ужас неотразимой погибели обхватывает беспомощного человека.