Лёгкая промышленность России

Лёгкая промышленность как отрасль крупной фабричной индустрии появилась в России во второй половине XVIII века. Толчок техническому прогрессу в лёгкой промышленности дали крупные изобретения XVIII века — такие, как прядильная машина, ткацкий станок, кард-машина. Изобретения обусловили переход текстильной промышленности из стадии капиталистической мануфактуры в стадию крупной машинной индустрии.

Дореволюционный период

В России первые предприятия лёгкой промышленности появились в XVII веке. До XIX века российская лёгкая промышленность была представлена суконными, полотняными и другими мануфактурами, созданными главным образом при помощи государства и выполнявшими казённые заказы. Быстрый рост большинства отраслей лёгкой промышленности начался во второй половине XIX века, когда помещичьи фабрики, базировавшиеся на труде крепостных крестьян, стали вытесняться капиталистическими фабриками, основанными на труде наёмных рабочих. Наиболее интенсивно этот процесс развивается в 1860-е годы.

В конце XIX века лёгкая промышленность определяла индустриальное развитие России, занимая значительную долю в общем объёме промышленного производства (32,4 % в 1887 году, 26,1 % в 1900 году). Некоторые отрасли практически отсутствовали — например, трикотажная промышленность.

Размещение предприятий по территории Российской империи было неравномерным. Наибольшее количество предприятий было в Московской, Тверской, Владимирской, Петербургской губерниях. Предприятия лёгкой промышленности располагались в бывших центрах кустарных промыслов (ткаческих, портняжных, кружевных) с дешёвой рабочей силой.

Во всех отраслях лёгкой промышленности преобладал ручной труд, уровень жизни рабочих лёгкой промышленности был очень низким. Главными проблемами отрасли в то время были слабая сырьевая база и отсталость машиностроения. Россия ввозила примерно половину необходимого сырья (красители, шёлк-сырец) и почти всё оборудование. Предметами экспорта были такие сырьевые товары как мелкое кожаное сырьё, коконы тутового шелкопряда, сафьян, юфть, меха.

Экономический кризис 1900—1903 годов затронул отрасль одной из первых, но он оказался не таким затяжным, как в других отраслях. Уже в 1908 году выпуск продукции по сравнению с 1900 годом вырос в 1,5 раза (сказался рост покупательной способности крестьян, освобождённых в 1905 году от выкупных платежей).

Дореволюционная лёгкая промышленность характеризуется массовым рабочим движением. Наиболее известными выступлениями рабочих являются стачки ткачей фабрики Морозова в Орехово-Зуеве (1885), фабрики Торнтона в Петербурге (1895), иваново-вознесенских ткачей (1905). Большую роль в декабрьском восстании в Москве (1905) сыграли рабочие Прохоровской мануфактуры. Иваново-вознесенские ткачи создали Совет уполномоченных, который фактически стал одним из первых Советов рабочих депутатов в России. Также рабочие лёгкой промышленности приняли активное участие в Февральской и Октябрьской революциях и Гражданской войне.

Советский период

В результате Первой мировой войны, двух революций и Гражданской войны валовой выпуск продукции лёгкой промышленности резко снизился и в 1921 году составлял примерно 10—15 % от уровня 1913 года. В 1921—1925 годах начали воссоздаваться фабричная обувная, швейная и трикотажная промышленность, а в Средней Азии и Закавказье — шёлкомотальная и шёлковая промышленность. Начато строительство новых предприятий различных подотраслей: хлопчатобумажных, суконно-камвольных, шёлкоткацких и шёлкомотальных, трикотажных, швейных, обувных. Принятые меры позволили к 1928 году превзойти объёмы производства 1913 года.

До начала Великой Отечественной войны в СССР были построены следующие крупные предприятия:

• хлопчато-бумажные комбинаты в Ташкенте и Барнауле;
• льняные в Смоленске, Орше и Вологде;
• шерстяные в Киеве, Семипалатинске и Монино (Московская область).

Также быстрыми темпами развивались обувная, кожевенная и галантерейная промышленность. Рост выпуска продукции обеспечивался соответствующим увеличением производства сырья и оборудования.

В годы Великой Отечественной войны лёгкая промышленность СССР понесла тяжёлый урон, были разрушены многие предприятия лёгкой промышленности. Тем не менее, даже в условиях войны лёгкая промышленность смогла полностью обеспечить советских солдат обмундированием, обувью и другими предметами вещевого довольствия.

В послевоенные годы происходило быстрое восстановление и развитие отрасли. В 1950 году выпуск продукции составил 112 % от объёма 1940 года. Кроме того, технический уровень многих предприятий оказался намного выше довоенного за счёт механизации и автоматизации производства.

В 1950—1960-е годы были построены следующие крупные предприятия:

• хлопчато-бумажные комбинаты в Камышине, Энгельсе, Херсоне, Барнауле (2-й комбинат), Душанбе (2-я очередь комбината), Чебоксарах, Ярцеве, Омске, Гори, Калинине;
• шерстяные в Минске, Брянске, Краснодаре, Иванове, Свердловске, Канске, Чернигове;
• шёлковые в Красноярске, Наро-Фоминске, Ленинабаде, Кемерово Чайковском;
• льняные в Житомире, Ровно, Великих Луках, Паневежисе;
• трикотажные в Чебоксарах, Уфе, Белово, Абакане;
• кожевенно-обувные в Ульяновске, Улан-Удэ, Великих Луках, Джамбуле, Ворошиловграде, Таллине, Новосибирске, Орле, Воронеже, Камышлове и Баку.

Растут объёмы производства сырья: хлопка, шерсти, льна, кожаного сырья, химических волокон.

СССР был одним из мировых лидеров в лёгкой промышленности в мире, изделия успешно экспортировались в другие страны. Советский Союз занимал первое место в мире по производству обуви, второе место по производству текстильных и швейных изделий.

В 1990 году доля отрасли в общем объёме производства СССР составляла 11,9 %.

Постсоветский период

В 1990-е годы произошёл значительный спад производства изделий лёгкой промышленности. Открытие рынка привело к массовому притоку дешёвых импортных товаров. Продукция лёгкой промышленности оказалась неконкурентоспособной по сравнению с иностранными производителями, особенно с Китаем. Распад СССР усложнил поставки сырья из бывших советских республик; в наибольшей степени это сказалось на хлопчатобумажной промышленности, поскольку хлопчатник в России из-за её природно-климатических условий не выращивается. Доля лёгкой промышленности в ВНП начала сокращаться.

В 2003 году доля лёгкой промышленности в общем объёме производства страны составляла 1,4 %.

Предприятия лёгкой промышленности расположены практически во всех субъектах Российской Федерации. Регионы с наибольшей долей легкой промышленности представлены в таблице. Среди российских регионов особенно выделяется Ивановская область, в которой лёгкая промышленность является основной отраслью промышленности.

Удельный вес лёгкой промышленности в общем объёме производства региона в 2003 году, %
Регион	Удельный вес
Ивановская область	32,8
Еврейская автономная область	7,9
Тверская область	6,8
Чувашия	6,5
Костромская область	5,8
Рязанская область	5,5
Владимирская область	5,2
Псковская область	4,6
Ростовская область	4,5
Ульяновская область	4,2
Кабардино-Балкария	4,0

Лёгкая промышленность России в 2005 году включала около 14 тысяч предприятий и организаций, из которых 1437 относились к крупным и средним. Тем не менее, 70 % объёма производства приходится на 300 наиболее крупных предприятий. Общая численность занятых в отрасли составляла свыше 550 тыс. человек, из них 80 % — женщины. Доля продукции, производимой по заказам силовых структур, составляла около 11 % от общего объёма выпуска продукции лёгкой промышленности. Объёмы производства продолжают сокращаться; в 2005 году по сравнению с 2004 годом объёмы производства в текстильной и швейной промышленности сократились на 1,5 %, в кожевенной и обувной промышленности — на 2,7 %. Доля российского производства в общем объёме оборота товаров лёгкой промышленности в России составляет всего 20 %. В лёгкой промышленности функционируют 20 специализированных научно-исследовательских институтов.

Основные проблемы отрасли:

• низкий уровень заработной платы. Лёгкая промышленность непривлекательна для молодежи и специалистов. В январе 2006 года среднероссийский уровень заработной платы в текстильном и швейном производствах составлял 4054 рубля (46 % от среднего уровня заработной платы в перерабатывающих отраслях промышленности)
• использование морально и физически устаревшего технологического оборудования. На начало 2005 года доля оборудования, эксплуатируемого более 10 лет, составляла 77,4 %. Ежегодное обновление парка оборудования в отрасли не превышало 3 — 4 %, в то время как в экономически развитых странах аналогичный показатель составлял 14—16 %
• высокая доля теневого и незаконно ввезенного товара на потребительском рынке. Более 62 % изделий лёгкой промышленности, представленных на российском рынке — товары теневого производства или товары, незаконно ввезенные на территорию России
• большинство предприятий сосредоточено в провинции и многие из них являются градообразующими. В случае банкротства таких предприятий без работы останется значительная часть населения таких городов
• нехватка у предприятий собственных средств на развитие производства

Крупнейшие компании отрасли:

• «Чайковский текстиль» — крупнейший производитель тканей для нужд силовых ведомств и спецодежды;
• «Глория джинс» — крупнейший производитель изделий бытового назначения;
• «БТК холдинг» — крупнейший производитель швейных изделий всех видов назначения;
• «Восток-Сервис» — ассоциация предприятий текстильной и легкой промышленности, включающая 10 текстильных, швейных и обувных фабрик (292 место в рейтинге Эксперт-400 в 2007 году);
• «Альянс „Русский Текстиль“» — производство и реализация готовой текстильной продукции и всех видов ткани, производство одежды, фурнитуры, дистрибуция товаров текстильного производства (330 место в рейтинге Эксперт-400 в 2007 году);
• «Интер-Мода» — производство и реализация верхней одежды, фурнитуры (член ТПП Российской Федерации).

В 2005 году Минпромэнерго Российской Федерации разработало план мероприятий по развитию лёгкой промышленности на 2006—2008 годы, который включал следующие направления:

• формирование цивилизованного внутреннего рынка потребительских товаров;
• стимулирование инвестиционного процесса;
• развитие сырьевой базы лёгкой промышленности;
• стимулирование экспорта;
• развитие инновационной деятельности;
• подготовка кадров.

Тем не менее положение в лёгкой промышленности России продолжает оставаться тяжёлым, объёмы производства — низкими. По данным на 2012 год, продукция российского легпрома занимает лишь четверть рынка. Относительно неплохо обстоит дело с производством одеял, подушек и постельного белья (здесь продукция отечественного производителя уверенно доминирует над импортом, занимая до 80 % рынка). В то же время в России в 2012 году было выпущено:

• 1,3 млн штук пальто и 2,1 млн штук зимних курток (в них можно было бы одеть лишь четверть жителей Москвы, или же население трёх крупных городов — Самары, Челябинска и Омска);
• 6 млн штук женских платьев (лишь каждая 12-я россиянка могла бы приобрести платье российского производства);
• 18 млн пар брюк (брюки отечественного производства мог бы надеть лишь каждый третий россиянин);
• 104 млн пар обуви (хватило бы лишь для взрослого населения России, но не для детей).

Профессиональный праздник «День работников лёгкой промышленности» отмечается во второе воскресенье июня. Учреждён Указом Президиума Верховного Совета СССР № 3018-Х от 1 октября 1980 года «О праздничных и памятных днях». Сейчас этот праздник называется «День работников текстильной и лёгкой промышленности», учреждённый Указом Президента РФ № 1111 от 17 июня 2000 г. «О Дне работников текстильной и лёгкой промышленности».

См. также

• Лёгкая промышленность Украины

Отрывок, характеризующий Лёгкая промышленность России

– Повар чей то княжеский…
– Что, мусью, видно, русский соус кисел французу пришелся… оскомину набил, – сказал сморщенный приказный, стоявший подле Пьера, в то время как француз заплакал. Приказный оглянулся вокруг себя, видимо, ожидая оценки своей шутки. Некоторые засмеялись, некоторые испуганно продолжали смотреть на палача, который раздевал другого.
Пьер засопел носом, сморщился и, быстро повернувшись, пошел назад к дрожкам, не переставая что то бормотать про себя в то время, как он шел и садился. В продолжение дороги он несколько раз вздрагивал и вскрикивал так громко, что кучер спрашивал его:
– Что прикажете?
– Куда ж ты едешь? – крикнул Пьер на кучера, выезжавшего на Лубянку.
– К главнокомандующему приказали, – отвечал кучер.
– Дурак! скотина! – закричал Пьер, что редко с ним случалось, ругая своего кучера. – Домой я велел; и скорее ступай, болван. Еще нынче надо выехать, – про себя проговорил Пьер.
Пьер при виде наказанного француза и толпы, окружавшей Лобное место, так окончательно решил, что не может долее оставаться в Москве и едет нынче же в армию, что ему казалось, что он или сказал об этом кучеру, или что кучер сам должен был знать это.
Приехав домой, Пьер отдал приказание своему все знающему, все умеющему, известному всей Москве кучеру Евстафьевичу о том, что он в ночь едет в Можайск к войску и чтобы туда были высланы его верховые лошади. Все это не могло быть сделано в тот же день, и потому, по представлению Евстафьевича, Пьер должен был отложить свой отъезд до другого дня, с тем чтобы дать время подставам выехать на дорогу.
24 го числа прояснело после дурной погоды, и в этот день после обеда Пьер выехал из Москвы. Ночью, переменя лошадей в Перхушкове, Пьер узнал, что в этот вечер было большое сражение. Рассказывали, что здесь, в Перхушкове, земля дрожала от выстрелов. На вопросы Пьера о том, кто победил, никто не мог дать ему ответа. (Это было сражение 24 го числа при Шевардине.) На рассвете Пьер подъезжал к Можайску.
Все дома Можайска были заняты постоем войск, и на постоялом дворе, на котором Пьера встретили его берейтор и кучер, в горницах не было места: все было полно офицерами.
В Можайске и за Можайском везде стояли и шли войска. Казаки, пешие, конные солдаты, фуры, ящики, пушки виднелись со всех сторон. Пьер торопился скорее ехать вперед, и чем дальше он отъезжал от Москвы и чем глубже погружался в это море войск, тем больше им овладевала тревога беспокойства и не испытанное еще им новое радостное чувство. Это было чувство, подобное тому, которое он испытывал и в Слободском дворце во время приезда государя, – чувство необходимости предпринять что то и пожертвовать чем то. Он испытывал теперь приятное чувство сознания того, что все то, что составляет счастье людей, удобства жизни, богатство, даже самая жизнь, есть вздор, который приятно откинуть в сравнении с чем то… С чем, Пьер не мог себе дать отчета, да и ее старался уяснить себе, для кого и для чего он находит особенную прелесть пожертвовать всем. Его не занимало то, для чего он хочет жертвовать, но самое жертвование составляло для него новое радостное чувство.


24 го было сражение при Шевардинском редуте, 25 го не было пущено ни одного выстрела ни с той, ни с другой стороны, 26 го произошло Бородинское сражение.
Для чего и как были даны и приняты сражения при Шевардине и при Бородине? Для чего было дано Бородинское сражение? Ни для французов, ни для русских оно не имело ни малейшего смысла. Результатом ближайшим было и должно было быть – для русских то, что мы приблизились к погибели Москвы (чего мы боялись больше всего в мире), а для французов то, что они приблизились к погибели всей армии (чего они тоже боялись больше всего в мире). Результат этот был тогда же совершении очевиден, а между тем Наполеон дал, а Кутузов принял это сражение.
Ежели бы полководцы руководились разумными причинами, казалось, как ясно должно было быть для Наполеона, что, зайдя за две тысячи верст и принимая сражение с вероятной случайностью потери четверти армии, он шел на верную погибель; и столь же ясно бы должно было казаться Кутузову, что, принимая сражение и тоже рискуя потерять четверть армии, он наверное теряет Москву. Для Кутузова это было математически ясно, как ясно то, что ежели в шашках у меня меньше одной шашкой и я буду меняться, я наверное проиграю и потому не должен меняться.
Когда у противника шестнадцать шашек, а у меня четырнадцать, то я только на одну восьмую слабее его; а когда я поменяюсь тринадцатью шашками, то он будет втрое сильнее меня.
До Бородинского сражения наши силы приблизительно относились к французским как пять к шести, а после сражения как один к двум, то есть до сражения сто тысяч; ста двадцати, а после сражения пятьдесят к ста. А вместе с тем умный и опытный Кутузов принял сражение. Наполеон же, гениальный полководец, как его называют, дал сражение, теряя четверть армии и еще более растягивая свою линию. Ежели скажут, что, заняв Москву, он думал, как занятием Вены, кончить кампанию, то против этого есть много доказательств. Сами историки Наполеона рассказывают, что еще от Смоленска он хотел остановиться, знал опасность своего растянутого положения знал, что занятие Москвы не будет концом кампании, потому что от Смоленска он видел, в каком положении оставлялись ему русские города, и не получал ни одного ответа на свои неоднократные заявления о желании вести переговоры.
Давая и принимая Бородинское сражение, Кутузов и Наполеон поступили непроизвольно и бессмысленно. А историки под совершившиеся факты уже потом подвели хитросплетенные доказательства предвидения и гениальности полководцев, которые из всех непроизвольных орудий мировых событий были самыми рабскими и непроизвольными деятелями.
Древние оставили нам образцы героических поэм, в которых герои составляют весь интерес истории, и мы все еще не можем привыкнуть к тому, что для нашего человеческого времени история такого рода не имеет смысла.
На другой вопрос: как даны были Бородинское и предшествующее ему Шевардинское сражения – существует точно так же весьма определенное и всем известное, совершенно ложное представление. Все историки описывают дело следующим образом:
Русская армия будто бы в отступлении своем от Смоленска отыскивала себе наилучшую позицию для генерального сражения, и таковая позиция была найдена будто бы у Бородина.
Русские будто бы укрепили вперед эту позицию, влево от дороги (из Москвы в Смоленск), под прямым почти углом к ней, от Бородина к Утице, на том самом месте, где произошло сражение.
Впереди этой позиции будто бы был выставлен для наблюдения за неприятелем укрепленный передовой пост на Шевардинском кургане. 24 го будто бы Наполеон атаковал передовой пост и взял его; 26 го же атаковал всю русскую армию, стоявшую на позиции на Бородинском поле.
Так говорится в историях, и все это совершенно несправедливо, в чем легко убедится всякий, кто захочет вникнуть в сущность дела.
Русские не отыскивали лучшей позиции; а, напротив, в отступлении своем прошли много позиций, которые были лучше Бородинской. Они не остановились ни на одной из этих позиций: и потому, что Кутузов не хотел принять позицию, избранную не им, и потому, что требованье народного сражения еще недостаточно сильно высказалось, и потому, что не подошел еще Милорадович с ополчением, и еще по другим причинам, которые неисчислимы. Факт тот – что прежние позиции были сильнее и что Бородинская позиция (та, на которой дано сражение) не только не сильна, но вовсе не есть почему нибудь позиция более, чем всякое другое место в Российской империи, на которое, гадая, указать бы булавкой на карте.
Русские не только не укрепляли позицию Бородинского поля влево под прямым углом от дороги (то есть места, на котором произошло сражение), но и никогда до 25 го августа 1812 года не думали о том, чтобы сражение могло произойти на этом месте. Этому служит доказательством, во первых, то, что не только 25 го не было на этом месте укреплений, но что, начатые 25 го числа, они не были кончены и 26 го; во вторых, доказательством служит положение Шевардинского редута: Шевардинский редут, впереди той позиции, на которой принято сражение, не имеет никакого смысла. Для чего был сильнее всех других пунктов укреплен этот редут? И для чего, защищая его 24 го числа до поздней ночи, были истощены все усилия и потеряно шесть тысяч человек? Для наблюдения за неприятелем достаточно было казачьего разъезда. В третьих, доказательством того, что позиция, на которой произошло сражение, не была предвидена и что Шевардинский редут не был передовым пунктом этой позиции, служит то, что Барклай де Толли и Багратион до 25 го числа находились в убеждении, что Шевардинский редут есть левый фланг позиции и что сам Кутузов в донесении своем, писанном сгоряча после сражения, называет Шевардинский редут левым флангом позиции. Уже гораздо после, когда писались на просторе донесения о Бородинском сражении, было (вероятно, для оправдания ошибок главнокомандующего, имеющего быть непогрешимым) выдумано то несправедливое и странное показание, будто Шевардинский редут служил передовым постом (тогда как это был только укрепленный пункт левого фланга) и будто Бородинское сражение было принято нами на укрепленной и наперед избранной позиции, тогда как оно произошло на совершенно неожиданном и почти не укрепленном месте.
Дело же, очевидно, было так: позиция была избрана по реке Колоче, пересекающей большую дорогу не под прямым, а под острым углом, так что левый фланг был в Шевардине, правый около селения Нового и центр в Бородине, при слиянии рек Колочи и Во йны. Позиция эта, под прикрытием реки Колочи, для армии, имеющей целью остановить неприятеля, движущегося по Смоленской дороге к Москве, очевидна для всякого, кто посмотрит на Бородинское поле, забыв о том, как произошло сражение.
Наполеон, выехав 24 го к Валуеву, не увидал (как говорится в историях) позицию русских от Утицы к Бородину (он не мог увидать эту позицию, потому что ее не было) и не увидал передового поста русской армии, а наткнулся в преследовании русского арьергарда на левый фланг позиции русских, на Шевардинский редут, и неожиданно для русских перевел войска через Колочу. И русские, не успев вступить в генеральное сражение, отступили своим левым крылом из позиции, которую они намеревались занять, и заняли новую позицию, которая была не предвидена и не укреплена. Перейдя на левую сторону Колочи, влево от дороги, Наполеон передвинул все будущее сражение справа налево (со стороны русских) и перенес его в поле между Утицей, Семеновским и Бородиным (в это поле, не имеющее в себе ничего более выгодного для позиции, чем всякое другое поле в России), и на этом поле произошло все сражение 26 го числа. В грубой форме план предполагаемого сражения и происшедшего сражения будет следующий:

Ежели бы Наполеон не выехал вечером 24 го числа на Колочу и не велел бы тотчас же вечером атаковать редут, а начал бы атаку на другой день утром, то никто бы не усомнился в том, что Шевардинский редут был левый фланг нашей позиции; и сражение произошло бы так, как мы его ожидали. В таком случае мы, вероятно, еще упорнее бы защищали Шевардинский редут, наш левый фланг; атаковали бы Наполеона в центре или справа, и 24 го произошло бы генеральное сражение на той позиции, которая была укреплена и предвидена. Но так как атака на наш левый фланг произошла вечером, вслед за отступлением нашего арьергарда, то есть непосредственно после сражения при Гридневой, и так как русские военачальники не хотели или не успели начать тогда же 24 го вечером генерального сражения, то первое и главное действие Бородинского сражения было проиграно еще 24 го числа и, очевидно, вело к проигрышу и того, которое было дано 26 го числа.
После потери Шевардинского редута к утру 25 го числа мы оказались без позиции на левом фланге и были поставлены в необходимость отогнуть наше левое крыло и поспешно укреплять его где ни попало.
Но мало того, что 26 го августа русские войска стояли только под защитой слабых, неконченных укреплений, – невыгода этого положения увеличилась еще тем, что русские военачальники, не признав вполне совершившегося факта (потери позиции на левом фланге и перенесения всего будущего поля сражения справа налево), оставались в своей растянутой позиции от села Нового до Утицы и вследствие того должны были передвигать свои войска во время сражения справа налево. Таким образом, во все время сражения русские имели против всей французской армии, направленной на наше левое крыло, вдвое слабейшие силы. (Действия Понятовского против Утицы и Уварова на правом фланге французов составляли отдельные от хода сражения действия.)
Итак, Бородинское сражение произошло совсем не так, как (стараясь скрыть ошибки наших военачальников и вследствие того умаляя славу русского войска и народа) описывают его. Бородинское сражение не произошло на избранной и укрепленной позиции с несколько только слабейшими со стороны русских силами, а Бородинское сражение, вследствие потери Шевардинского редута, принято было русскими на открытой, почти не укрепленной местности с вдвое слабейшими силами против французов, то есть в таких условиях, в которых не только немыслимо было драться десять часов и сделать сражение нерешительным, но немыслимо было удержать в продолжение трех часов армию от совершенного разгрома и бегства.


25 го утром Пьер выезжал из Можайска. На спуске с огромной крутой и кривой горы, ведущей из города, мимо стоящего на горе направо собора, в котором шла служба и благовестили, Пьер вылез из экипажа и пошел пешком. За ним спускался на горе какой то конный полк с песельниками впереди. Навстречу ему поднимался поезд телег с раненными во вчерашнем деле. Возчики мужики, крича на лошадей и хлеща их кнутами, перебегали с одной стороны на другую. Телеги, на которых лежали и сидели по три и по четыре солдата раненых, прыгали по набросанным в виде мостовой камням на крутом подъеме. Раненые, обвязанные тряпками, бледные, с поджатыми губами и нахмуренными бровями, держась за грядки, прыгали и толкались в телегах. Все почти с наивным детским любопытством смотрели на белую шляпу и зеленый фрак Пьера.
Кучер Пьера сердито кричал на обоз раненых, чтобы они держали к одной. Кавалерийский полк с песнями, спускаясь с горы, надвинулся на дрожки Пьера и стеснил дорогу. Пьер остановился, прижавшись к краю скопанной в горе дороги. Из за откоса горы солнце не доставало в углубление дороги, тут было холодно, сыро; над головой Пьера было яркое августовское утро, и весело разносился трезвон. Одна подвода с ранеными остановилась у края дороги подле самого Пьера. Возчик в лаптях, запыхавшись, подбежал к своей телеге, подсунул камень под задние нешиненые колеса и стал оправлять шлею на своей ставшей лошаденке.