Лёгкие крейсера типа «Висбаден»
Лёгкие крейсера типа «Висба́ден» — тип крейсеров германского императорского флота времён Первой мировой войны. Являлись модификацией лёгких крейсеров типа «Грауденц». Построено 2 единицы: «Висбаден» (SMS Wiesbaden) и «Франкфурт» (SMS Frankfurt). Стали первыми немецкими лёгкими крейсерами, изначально получившими вооружение из 150-мм орудий. Их дальнейшим развитием стали лёгкие крейсера типа «Кенигсберг II».
Содержание
Конструкция
Первые Германские крейсера оснащённые турбинами с редуктором: «Висбаден» получил гидродинамический редуктор Фотингера. Полный запас угля — 1280 тонн, нефти — 470 т. Нормальный — 310 т, нефти — 150 т.
Для выработки пара использовались 12 военно-морских котлов (10 угольных, 2 нефтяных)[2]. Паровые турбины работали на 2 вала и имели проектную мощность 31 000 л. с. Полная скорость 27,5 узла (50,9 км/ч)[3]. «Висбаден» был оснащен парой турбогенераторов и одним дизель-генератором общей мощностью 300 киловатт постоянным напряжением 220 вольт. На «Франкфурте» были только два турбогенератора, которые обеспечивали 240 кВт.
Вооружение
Главный калибр состоял из восьми 15 см SK L/45 орудий в одиночных установках. Два из них были помещены бок о бок впереди на баке, четыре расположены в средней части судна, по два с каждой стороны, и два помещены линейно-возвышенно на корме. Пушки имели максимальную дальность до 17 600 м[4]. Боекомплект составлял 1024 выстрелов или 128 снарядов на ствол. Зенитное вооружение кораблей первоначально состояло из четырёх 5,2 см L/44 пушек, впоследствии заменённых на пару 8,8 см SK L/45 зенитных орудий. Крейсера были также оснащены четырьмя 50 см торпедными аппаратами: двумя 50 см траверсными подводными торпедными аппаратами и двумя надводными с общим запасом из восьми торпед. Кроме того, крейсера могли принимать до 120 морских мин[3].
Бронирование
Схема броневой защиты повторяла применённую на типе «Магдебург»[3]. Протяжённый, хотя и довольно узкий броневой пояс из 60-мм никелевой брони, в носовой части он имел толщину 18 мм, в кормовой отсутствовал, горизонтальный участок броневой палубы имел толщину 20 мм никелевой брони, скосы имели толщину 40 мм. Чуть сзади начала главного пояса проходил 40 мм носовой траверз. Кормовая оконечность защищалась 40 мм палубой и 60 мм скосами. Боевая рубка имела толщину стенок из 100 мм крупповской брони, а стальную 20 мм крышу из никелевой брони. Орудия главного калибра прикрывались щитами толщиной 50 мм. Дальномер прикрывался 30 мм бронёй.
Служба
«Висбаден» — Заложен в 1913 году, спущен 30 января 1915 года, вошёл в строй 23 августа 1915 года. В 1916 году потоплен в Ютландском сражении.
«Франкфурт» — Заложен в 1913 году, спущен 20 марта 1915 года, вошёл в строй 20 августа 1915 года.
Напишите отзыв о статье "Лёгкие крейсера типа «Висбаден»"
Примечания
- ↑ Все данные на момент вступления в строй
- ↑ Gröner. Band 1. — P.137
- ↑ 1 2 3 Gröner. Band 1. — P.139
- ↑ [www.navweaps.com/Weapons/WNGER_59-45_skc16.htm 15cm SK L/45]
Ссылки
[www.wunderwaffe.narod.ru/Magazine/BKM/Germ_Cr_WWI/13.htm С. Б. Трубицын Легкие крейсера Германии 1914—1918 гг. Тип «Висбаден»]
Литература
- Вильсон Х. Линкоры в бою. 1914-1918 гг. — М.: Изографус, ЭКСМО, 2002. — 432 с. — (Военно-морская библиотека). — 7000 экз. — ISBN 5-946610-16-3.
- Больных А. На океанских просторах. — М.: АСТ, 2000.
- Conway's All The Worlds Fighting Ships, 1906—1921 / Gray, Randal (ed.). — London: Conway Maritime Press, 1985. — 439 p. — ISBN 0-85177-245-5.
- Ю. В. Апальков. ВМС Германии 1914—1918 гг. Справочник по корабельному составу. "Морская Коллекция", №3. — Моделист-Конструктор, 1996. — (Морская Коллекция).
- Gröner, Erich. Die deutschen Kriegsschiffe 1815-1945 Band 1: Panzerschiffe, Linienschiffe, Schlachschiffe, Flugzeugträger, Kreuzer, Kanonenboote. — Bernard & Graefe Verlag, 1982. — 180 p. — ISBN 978-3763748006.
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
Это заготовка статьи о классах и типах судов и кораблей. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Лёгкие крейсера типа «Висбаден»
Пьер поужинал похлебкою из ржаной муки с лошадиным мясом и поговорил с товарищами.Ни Пьер и никто из товарищей его не говорили ни о том, что они видели в Москве, ни о грубости обращения французов, ни о том распоряжении пристреливать, которое было объявлено им: все были, как бы в отпор ухудшающемуся положению, особенно оживлены и веселы. Говорили о личных воспоминаниях, о смешных сценах, виденных во время похода, и заминали разговоры о настоящем положении.
Солнце давно село. Яркие звезды зажглись кое где по небу; красное, подобное пожару, зарево встающего полного месяца разлилось по краю неба, и огромный красный шар удивительно колебался в сероватой мгле. Становилось светло. Вечер уже кончился, но ночь еще не начиналась. Пьер встал от своих новых товарищей и пошел между костров на другую сторону дороги, где, ему сказали, стояли пленные солдаты. Ему хотелось поговорить с ними. На дороге французский часовой остановил его и велел воротиться.
Пьер вернулся, но не к костру, к товарищам, а к отпряженной повозке, у которой никого не было. Он, поджав ноги и опустив голову, сел на холодную землю у колеса повозки и долго неподвижно сидел, думая. Прошло более часа. Никто не тревожил Пьера. Вдруг он захохотал своим толстым, добродушным смехом так громко, что с разных сторон с удивлением оглянулись люди на этот странный, очевидно, одинокий смех.
– Ха, ха, ха! – смеялся Пьер. И он проговорил вслух сам с собою: – Не пустил меня солдат. Поймали меня, заперли меня. В плену держат меня. Кого меня? Меня! Меня – мою бессмертную душу! Ха, ха, ха!.. Ха, ха, ха!.. – смеялся он с выступившими на глаза слезами.
Какой то человек встал и подошел посмотреть, о чем один смеется этот странный большой человек. Пьер перестал смеяться, встал, отошел подальше от любопытного и оглянулся вокруг себя.
Прежде громко шумевший треском костров и говором людей, огромный, нескончаемый бивак затихал; красные огни костров потухали и бледнели. Высоко в светлом небе стоял полный месяц. Леса и поля, невидные прежде вне расположения лагеря, открывались теперь вдали. И еще дальше этих лесов и полей виднелась светлая, колеблющаяся, зовущая в себя бесконечная даль. Пьер взглянул в небо, в глубь уходящих, играющих звезд. «И все это мое, и все это во мне, и все это я! – думал Пьер. – И все это они поймали и посадили в балаган, загороженный досками!» Он улыбнулся и пошел укладываться спать к своим товарищам.
В первых числах октября к Кутузову приезжал еще парламентер с письмом от Наполеона и предложением мира, обманчиво означенным из Москвы, тогда как Наполеон уже был недалеко впереди Кутузова, на старой Калужской дороге. Кутузов отвечал на это письмо так же, как на первое, присланное с Лористоном: он сказал, что о мире речи быть не может.
Вскоре после этого из партизанского отряда Дорохова, ходившего налево от Тарутина, получено донесение о том, что в Фоминском показались войска, что войска эти состоят из дивизии Брусье и что дивизия эта, отделенная от других войск, легко может быть истреблена. Солдаты и офицеры опять требовали деятельности. Штабные генералы, возбужденные воспоминанием о легкости победы под Тарутиным, настаивали у Кутузова об исполнении предложения Дорохова. Кутузов не считал нужным никакого наступления. Вышло среднее, то, что должно было совершиться; послан был в Фоминское небольшой отряд, который должен был атаковать Брусье.
По странной случайности это назначение – самое трудное и самое важное, как оказалось впоследствии, – получил Дохтуров; тот самый скромный, маленький Дохтуров, которого никто не описывал нам составляющим планы сражений, летающим перед полками, кидающим кресты на батареи, и т. п., которого считали и называли нерешительным и непроницательным, но тот самый Дохтуров, которого во время всех войн русских с французами, с Аустерлица и до тринадцатого года, мы находим начальствующим везде, где только положение трудно. В Аустерлице он остается последним у плотины Аугеста, собирая полки, спасая, что можно, когда все бежит и гибнет и ни одного генерала нет в ариергарде. Он, больной в лихорадке, идет в Смоленск с двадцатью тысячами защищать город против всей наполеоновской армии. В Смоленске, едва задремал он на Молоховских воротах, в пароксизме лихорадки, его будит канонада по Смоленску, и Смоленск держится целый день. В Бородинский день, когда убит Багратион и войска нашего левого фланга перебиты в пропорции 9 к 1 и вся сила французской артиллерии направлена туда, – посылается никто другой, а именно нерешительный и непроницательный Дохтуров, и Кутузов торопится поправить свою ошибку, когда он послал было туда другого. И маленький, тихенький Дохтуров едет туда, и Бородино – лучшая слава русского войска. И много героев описано нам в стихах и прозе, но о Дохтурове почти ни слова.
Опять Дохтурова посылают туда в Фоминское и оттуда в Малый Ярославец, в то место, где было последнее сражение с французами, и в то место, с которого, очевидно, уже начинается погибель французов, и опять много гениев и героев описывают нам в этот период кампании, но о Дохтурове ни слова, или очень мало, или сомнительно. Это то умолчание о Дохтурове очевиднее всего доказывает его достоинства.
