Лёгкие крейсера типа «К»
Лёгкие крейсера типа «К» — тип лёгких крейсеров, входивших в состав ВМС Германии (до 1935 года — Рейхсмарине, после 1935 — Кригсмарине) в 1930-е годы и в годы Второй мировой войны. Всего было построено 3 единицы: «Кёнигсберг» (Königsberg), «Карлсруэ» (Karlsruhe), «Кёльн» (Köln).
Содержание
История создания
В числе ограничений Версальского договора 1919 года, были и касающиеся кораблей класса крейсеров. Согласно договору в составе флота Германии разрешалось иметь только 6 малых (лёгких) крейсеров. Водоизмещение данных крейсеров не должно было превышать 6000 тонн, а замена разрешалась только через 20 лет службы. Через год после заключения мирного договора можно было строить новый корабль на замену крейсеру «Ниобе». Им стал лёгкий крейсер «Эмден», который фактически повторял крейсера военной постройки типа «Кёнигсберг II», отличаясь лишь конфигурацией надстроек и расположением артиллерии[2]. Однако становилось ясным, что флоту необходимы корабли нового типа, не имеющие конструктивных недостатков «Эмдена», в частности, щитового расположения артиллерии. Был необходим переход на башенные установки и устранение других недостатков проекта, восходящего ещё к временам Первой мировой войны. Разработка проекта новых крейсеров в рамках Версальских ограничений началась в 1924 году. Главный конструктор — инженер Эренберг[3][4].
Конструкция
Водоизмещение новых крейсеров было ограничено 6000 тонн условиями Версальского договора, поэтому усилия конструкторов были направлены на совмещение таких параметров, как скорость и относительно хорошее вооружение — качества, необходимые океанскому рейдеру и крейсеру-разведчику при флоте[4].
Корпус
Корпус изготовлен из стали (Stahl-45) (толщина листов от 8 до 14 мм)[3]. Конструкция была максимально облегчена, корпуса выполнялись цельносварными. В расчет продольной прочности включались даже надстройки. Из-за большого отношения длины к ширине (свыше 11:1) существовали проблемы с продольной прочностью, что повлияло на мореходные качества кораблей проекта.
Энергетическая установка
Энергетическая установка новых кораблей была смешанной дизель-паротурбинной. Крейсера типа «К» стали первыми боевыми кораблями в мире с энергетическими установками подобного типа. На кораблях проекта устанавливалось два гребных вала, на каждый из которых могли работать турбозубчатые агрегаты или дизельные двигатели MAN(обеспечивали скорость 10 узлов). Недостаток заключался в том, что турбины не могли работать одновременно с дизелями. Пар для турбин вырабатывали шесть паровых котлов Шульце-Торникрофта (4 больших и 2 малых). В целом силовая установка оказалась не слишком удачной, кроме того, она занимала более половины длины корпуса, что негативно отражалось на живучести корабля[2].
Бронирование
Толщина главного броневого пояса составляла 50 мм. Он прикрывал борт от носовой до кормовой башни включительно. От нижней кромки пояса шёл 10-мм скос, переходящий в 15-мм внутреннюю переборку. 70-мм траверсы замыкали оконечности пояса, а сверху на него опиралась плоская 20-мм броневая палуба, образуя броневую «коробку». Бронирование башен: лоб — 30 мм, крыша, боковые и задняя стенки — 20 мм.
Вооружение
Вооружение главного калибра крейсеров составили девять 150-мм 60-калиберных орудий С/25 (вес снаряда 45,5 кг, дальность стрельбы 25,7 км). Из возможных проектов их размещения в четырёх двухорудийных башнях или трёх трехорудийных был выбран второй, так как он обеспечивал преимущество в одно орудие над французскими крейсерами типа «Дюгэ Труэн». Необычным было расположение башен ГК — две в корме и одна в носу. Оно было обусловлено желанием обеспечить максимальное количество орудий для стрельбы в корму при ретирадном бое, что особенно важно для крейсера-разведчика. Кормовые башни, кроме того, располагались со смещением от диаметральной плоскости (возвышенная — влево, нижняя — вправо) для обеспечения максимального сектора стрельбы в нос.
При вступлении в строй корабли имели 500-мм торпедные аппараты, в 1934 году их заменили на 533-мм. Зенитное вооружение сначала было представлено тремя 88-мм орудиями в одиночных установках, к 1935 году, в результате модернизации, все крейсера вооружили тремя двухорудийными 88-мм/76 АУ, 4x2 37-мм/83 АУ и 4x1 20-мм. Также корабли оснащались авиационными катапультами. Ангар отсутствовал, но корабли могли принимать два гидросамолета[2].
Служба
Крейсера типа «К» являлись важнейшим элементом ВМС Германии в период между Первой и Второй мировыми войнами. Они сыграли достаточно важную роль в обучении личного состава германского флота, совершая дальние походы и нанося визиты в порты различных стран. Во время Гражданской войны в Испании в 1936—1938 годах активно действовали у берегов этой страны. С началом Второй мировой войны были выведены из состава учебных сил и введены в состав действующего флота. «Карлсруэ» завершил модернизацию к началу 1940 года года и после ряда выходов в Балтийское море участвовал в операции «Везерюбунг» по захвату Норвегии. В ходе этой операции погибли два из трёх крейсеров типа: «Кёнигсберг» поврежден норвежскими береговыми батареями и позже потоплен британской авиацией, а «Карлсруэ» тяжело повреждён британской подводной лодкой «Truant» на обратном переходе в Германию и затоплен кораблями эскорта. «Кёльн» дожил почти до самого конца войны и погиб 30 марта[5] 1945 года в результате атаки 8 американских самолетов.
Список кораблей типа[2]
| Название | Название в период постройки | Верфь-строитель | Дата закладки | Дата спуска на воду | Дата вступления в состав флота |
Дата вывода из состава флота/гибели |
Судьба |
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| «Кёнигсберг» (Königsberg) | Kreuzer «B»,
«Ersatz Thetis» |
[en.wikipedia.org/wiki/Kriegsmarinewerft_Wilhelmshaven Kriegsmarinewerft Wilhelmshaven] | 27 июня 1926 | 26 марта 1927 | 17 апреля 1929 | 10 апреля 1940 | 9.4.1940 поврежден норвежскими береговыми батареями; 10.4.1940 потоплен британской авиацией в Бергене. |
| «Карлсруэ» (Karlsruhe) | Kreuzer «C»,
«Ersatz Medusa» |
[en.wikipedia.org/wiki/Deutsche_Werke Deutsche Werke] | 27 июня 1926 | 20 августа 1927 | 6 ноября 1929 | 9 апреля 1940 | Торпедирован британской ПЛ [en.wikipedia.org/wiki/HMS_Truant_%28N68%29 HMS Truant] у южного побережья Норвегии, затоплен кораблями эскорта. |
| «Кёльн» (Köln) | Kreuzer «D»,
«Ersatz Arcona» |
[en.wikipedia.org/wiki/Kriegsmarinewerft_Wilhelmshaven Kriegsmarinewerft Wilhelmshaven] | 7 августа 1926 | 23 мая 1928 | 15 января 1930 | 30 апреля 1945[6] | Разрушен в доке во время налета американской авиации на Киль. |
Напишите отзыв о статье "Лёгкие крейсера типа «К»"
Примечания
- ↑ Все данные приведены по состоянию на сентябрь 1939 года
- ↑ 1 2 3 4 С. В. Патянин. Корабли Второй мировой войны. ВМС Германии. Часть 1.
- ↑ 1 2 С. Б. Трубицын. Лёгкие крейсера Германии (1921—1945 гг.) Часть I: «Эмден», «Кенигсберг», «Карлсруэ» и «Кельн»
- ↑ 1 2 Кофман В. Германские легкие крейсера Второй мировой войны
- ↑ по другим данным, 30 апреля
- ↑ по другим данным, 30 марта
Ссылки
[www.wunderwaffe.narod.ru/WeaponBook/Nem_LKr/03.htm Лёгкие крейсера типа «К»]
Литература
- Ненахов Ю. Ю. Энциклопедия крейсеров 1910—2005. — Минск, Харвест, 2007.
- Патянин С. В. Дашьян А. В. и др. Крейсера Второй мировой. Охотники и защитники — М.: Коллекция, Яуза, ЭКСМО, 2007.
- Conway’s All the World’s Fighting Ships, 1922—1946.- Annapolis, Maryland, U.S.A. : Naval Institute Press, 1996.
- С. Б. Трубицын. Часть I: «Эмден», «Кенигсберг», «Карлсруэ» и «Кельн» // Лёгкие крейсера Германии (1921-1945 гг.). — Р. Р. Муниров. — (Боевые корабли мира).
- Патянин С. В. Корабли Второй мировой войны. ВМС Германии. Часть 1 // «Моделист-Конструктор» : серия «Морская Коллекция». — 2005. — № 8.
Кофман В. Германские легкие крейсера Второй мировой войны. — Москва, 1996.
-
На Викискладе есть медиафайлы по теме Лёгкие крейсера типа «К»
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Лёгкие крейсера типа «К»
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.
Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.
– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.
Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!
Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
