Лёгкие полевые команды

Лёгкие полевые команды (когорты) — воинские подразделения, существовавшие в армии Российской империи в период с 1771 по 1775 годы.

Были учреждены 31 августа 1771 года в Астраханской и Оренбургской губерниях и 5 сентября 1771 года в Сибири. В состав команд были включены солдаты расформированных в том же году Закамской и Сибирской ландмилиций,а также ряда гарнизонных полков.

Располагались вдоль Оренбургской, Сибирской и Царицынской укрепленных линий и предназначались для защиты границ Российской империи от набегов кочевников. Каждая команда насчитывала около 550 человек и состояла из двух мушкетёрских рот (по 136 человек в каждой) и особых команд — егерской (48 человек), драгунской (60 человек) и артиллерийской (32 человека). Офицерский состав команды представляли командир в ранге штаб-офицера, 11 обер-офицеров (2 капитана, 3 поручика, 3 подпоручика, адъютант, 2 прапорщика), а также 24 унтер-офицера, лекари, писари и нестроевые чины: слесари, кузнецы, плотники, коновалы. В условиях, когда Российская империя пребывала в состоянии войны с Турцией, правительство не имело возможности укомплектовать полевые команды опытными офицерами, для формирования командного состава были задействованы офицеры, служившие в различных подразделениях Сибирского и Оренбургского корпусов, как правило, в унтер-офицерских чинах, подавляющее большинство обер-офицеров были очень молоды. Из столицы были присланы несколько выпускников Сухопутного кадетского корпуса без реального армейского опыта, а также недавно прибывшие в Россию иностранцы, принятые на российскую службу.

Команды именовались по номерам — 1-я лёгкая полевая команда, 2-я лёгкая полевая команда и т. д. Всего команд было двадцать пять, и практически все они были задействованы вскоре в ходе начавшегося в 1773 году Пугачёвского восстания. 6-я и 7-я лёгкие полевые команды обороняли городовую крепость в Яицком городке. 22-я, 23-я, 24-я и 25-я лёгкие полевые команды вошли в корпус генерала Мансурова, разбившего пугачёвцев в Самаре, в Татищевой крепости и снявшего осаду с Яицкого городка. Действия 22-й лёгкой полевой команды и её командира Гринёва были описаны А. С. Пушкиным в архивных заготовках к «Истории Пугачёвского бунта». Лёгкие полевые команды Сибирского корпуса сыграли решающую роль в подавлении пугачевского движения в Зауралье и Западной Сибири.

22 Февраля 1775 года лёгкие полевые команды были упразднены. Из входивших в них мушкетёрских рот были сформированы четырёхротные полевые батальоны — Свияжский, Моздокский, Екатеринбургский, Семипалатинский и Колывано-Воскресенский, — а егерские команды сведены в два батальона, впоследствии принявшие названия 1-го и 2-го сибирских егерских.

Литература

• Андрущенко А. И. Крестьянская война 1773—1775 гг. на Яике, в Приуралье, на Урале и в Сибири. — Москва: Издательство «Наука», 1969. — 360 с. — 3000 экз.
• Висковатов, А. В. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск : с рисунками, составленное по Высочайшему повелению. — СПб., 1899—1901.
• Дмитриев А. В. Лёгкие полевые команды Сибирского корпуса в начале 1770-х годов // Вестник Тюменского государственного университета. Гуманитарные исследования. — Тюмень: Тюменский государственный университет, 2015. — Т. 1, № 2. — С. 148-155.
• Дубровин Н. Ф.. Пугачёв и его сообщники. Эпизод из истории царствования Императрицы Екатерины II. Том II. — Санкт-Петербург: тип. Н. И. Скороходова, 1884. — 424 с.
• отв.ред. Мавродин В. В.. Крестьянская война в России 1773—1775 годах. Восстание Пугачёва. Том II. — Л.: Издательство Ленинградского университета, 1966. — 512 с. — 2000 экз.
• Пушкин А. С. История Пугачёвского бунта. — СПб., 1834. — Т. 2. — 344 с.

Война   История России

Отрывок, характеризующий Лёгкие полевые команды

Со времени пожара Смоленска началась война, не подходящая ни под какие прежние предания войн. Сожжение городов и деревень, отступление после сражений, удар Бородина и опять отступление, оставление и пожар Москвы, ловля мародеров, переимка транспортов, партизанская война – все это были отступления от правил.
Наполеон чувствовал это, и с самого того времени, когда он в правильной позе фехтовальщика остановился в Москве и вместо шпаги противника увидал поднятую над собой дубину, он не переставал жаловаться Кутузову и императору Александру на то, что война велась противно всем правилам (как будто существовали какие то правила для того, чтобы убивать людей). Несмотря на жалобы французов о неисполнении правил, несмотря на то, что русским, высшим по положению людям казалось почему то стыдным драться дубиной, а хотелось по всем правилам стать в позицию en quarte или en tierce [четвертую, третью], сделать искусное выпадение в prime [первую] и т. д., – дубина народной войны поднялась со всей своей грозной и величественной силой и, не спрашивая ничьих вкусов и правил, с глупой простотой, но с целесообразностью, не разбирая ничего, поднималась, опускалась и гвоздила французов до тех пор, пока не погибло все нашествие.
И благо тому народу, который не как французы в 1813 году, отсалютовав по всем правилам искусства и перевернув шпагу эфесом, грациозно и учтиво передает ее великодушному победителю, а благо тому народу, который в минуту испытания, не спрашивая о том, как по правилам поступали другие в подобных случаях, с простотою и легкостью поднимает первую попавшуюся дубину и гвоздит ею до тех пор, пока в душе его чувство оскорбления и мести не заменяется презрением и жалостью.


Одним из самых осязательных и выгодных отступлений от так называемых правил войны есть действие разрозненных людей против людей, жмущихся в кучу. Такого рода действия всегда проявляются в войне, принимающей народный характер. Действия эти состоят в том, что, вместо того чтобы становиться толпой против толпы, люди расходятся врозь, нападают поодиночке и тотчас же бегут, когда на них нападают большими силами, а потом опять нападают, когда представляется случай. Это делали гверильясы в Испании; это делали горцы на Кавказе; это делали русские в 1812 м году.
Войну такого рода назвали партизанскою и полагали, что, назвав ее так, объяснили ее значение. Между тем такого рода война не только не подходит ни под какие правила, но прямо противоположна известному и признанному за непогрешимое тактическому правилу. Правило это говорит, что атакующий должен сосредоточивать свои войска с тем, чтобы в момент боя быть сильнее противника.
Партизанская война (всегда успешная, как показывает история) прямо противуположна этому правилу.
Противоречие это происходит оттого, что военная наука принимает силу войск тождественною с их числительностию. Военная наука говорит, что чем больше войска, тем больше силы. Les gros bataillons ont toujours raison. [Право всегда на стороне больших армий.]
Говоря это, военная наука подобна той механике, которая, основываясь на рассмотрении сил только по отношению к их массам, сказала бы, что силы равны или не равны между собою, потому что равны или не равны их массы.
Сила (количество движения) есть произведение из массы на скорость.
В военном деле сила войска есть также произведение из массы на что то такое, на какое то неизвестное х.
Военная наука, видя в истории бесчисленное количество примеров того, что масса войск не совпадает с силой, что малые отряды побеждают большие, смутно признает существование этого неизвестного множителя и старается отыскать его то в геометрическом построении, то в вооружении, то – самое обыкновенное – в гениальности полководцев. Но подстановление всех этих значений множителя не доставляет результатов, согласных с историческими фактами.
А между тем стоит только отрешиться от установившегося, в угоду героям, ложного взгляда на действительность распоряжений высших властей во время войны для того, чтобы отыскать этот неизвестный х.
Х этот есть дух войска, то есть большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасностям всех людей, составляющих войско, совершенно независимо от того, дерутся ли люди под командой гениев или не гениев, в трех или двух линиях, дубинами или ружьями, стреляющими тридцать раз в минуту. Люди, имеющие наибольшее желание драться, всегда поставят себя и в наивыгоднейшие условия для драки.
Дух войска – есть множитель на массу, дающий произведение силы. Определить и выразить значение духа войска, этого неизвестного множителя, есть задача науки.
Задача эта возможна только тогда, когда мы перестанем произвольно подставлять вместо значения всего неизвестного Х те условия, при которых проявляется сила, как то: распоряжения полководца, вооружение и т. д., принимая их за значение множителя, а признаем это неизвестное во всей его цельности, то есть как большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасности. Тогда только, выражая уравнениями известные исторические факты, из сравнения относительного значения этого неизвестного можно надеяться на определение самого неизвестного.