Лёгкий пехотный полк герцога Корнуольского
Поделись знанием:
– Где пропадал? За французами ходил, – смело и поспешно отвечал Тихон хриплым, но певучим басом.
– Зачем же ты днем полез? Скотина! Ну что ж, не взял?..
– Взять то взял, – сказал Тихон.
– Где ж он?
– Да я его взял сперва наперво на зорьке еще, – продолжал Тихон, переставляя пошире плоские, вывернутые в лаптях ноги, – да и свел в лес. Вижу, не ладен. Думаю, дай схожу, другого поаккуратнее какого возьму.
– Ишь, шельма, так и есть, – сказал Денисов эсаулу. – Зачем же ты этого не пг'ивел?
– Да что ж его водить то, – сердито и поспешно перебил Тихон, – не гожающий. Разве я не знаю, каких вам надо?
– Эка бестия!.. Ну?..
– Пошел за другим, – продолжал Тихон, – подполоз я таким манером в лес, да и лег. – Тихон неожиданно и гибко лег на брюхо, представляя в лицах, как он это сделал. – Один и навернись, – продолжал он. – Я его таким манером и сграбь. – Тихон быстро, легко вскочил. – Пойдем, говорю, к полковнику. Как загалдит. А их тут четверо. Бросились на меня с шпажками. Я на них таким манером топором: что вы, мол, Христос с вами, – вскрикнул Тихон, размахнув руками и грозно хмурясь, выставляя грудь.
– То то мы с горы видели, как ты стречка задавал через лужи то, – сказал эсаул, суживая свои блестящие глаза.
Пете очень хотелось смеяться, но он видел, что все удерживались от смеха. Он быстро переводил глаза с лица Тихона на лицо эсаула и Денисова, не понимая того, что все это значило.
– Ты дуг'ака то не представляй, – сказал Денисов, сердито покашливая. – Зачем пег'вого не пг'ивел?
Тихон стал чесать одной рукой спину, другой голову, и вдруг вся рожа его растянулась в сияющую глупую улыбку, открывшую недостаток зуба (за что он и прозван Щербатый). Денисов улыбнулся, и Петя залился веселым смехом, к которому присоединился и сам Тихон.
– Да что, совсем несправный, – сказал Тихон. – Одежонка плохенькая на нем, куда же его водить то. Да и грубиян, ваше благородие. Как же, говорит, я сам анаральский сын, не пойду, говорит.
– Экая скотина! – сказал Денисов. – Мне расспросить надо…
– Да я его спрашивал, – сказал Тихон. – Он говорит: плохо зн аком. Наших, говорит, и много, да всё плохие; только, говорит, одна названия. Ахнете, говорит, хорошенько, всех заберете, – заключил Тихон, весело и решительно взглянув в глаза Денисова.
– Вот я те всыплю сотню гог'ячих, ты и будешь дуг'ака то ког'чить, – сказал Денисов строго.
– Да что же серчать то, – сказал Тихон, – что ж, я не видал французов ваших? Вот дай позатемняет, я табе каких хошь, хоть троих приведу.
– Ну, поедем, – сказал Денисов, и до самой караулки он ехал, сердито нахмурившись и молча.
Тихон зашел сзади, и Петя слышал, как смеялись с ним и над ним казаки о каких то сапогах, которые он бросил в куст.
Когда прошел тот овладевший им смех при словах и улыбке Тихона, и Петя понял на мгновенье, что Тихон этот убил человека, ему сделалось неловко. Он оглянулся на пленного барабанщика, и что то кольнуло его в сердце. Но эта неловкость продолжалась только одно мгновенье. Он почувствовал необходимость повыше поднять голову, подбодриться и расспросить эсаула с значительным видом о завтрашнем предприятии, с тем чтобы не быть недостойным того общества, в котором он находился.
Посланный офицер встретил Денисова на дороге с известием, что Долохов сам сейчас приедет и что с его стороны все благополучно.
Денисов вдруг повеселел и подозвал к себе Петю.
– Ну, г'асскажи ты мне пг'о себя, – сказал он.
Петя при выезде из Москвы, оставив своих родных, присоединился к своему полку и скоро после этого был взят ординарцем к генералу, командовавшему большим отрядом. Со времени своего производства в офицеры, и в особенности с поступления в действующую армию, где он участвовал в Вяземском сражении, Петя находился в постоянно счастливо возбужденном состоянии радости на то, что он большой, и в постоянно восторженной поспешности не пропустить какого нибудь случая настоящего геройства. Он был очень счастлив тем, что он видел и испытал в армии, но вместе с тем ему все казалось, что там, где его нет, там то теперь и совершается самое настоящее, геройское. И он торопился поспеть туда, где его не было.
Когда 21 го октября его генерал выразил желание послать кого нибудь в отряд Денисова, Петя так жалостно просил, чтобы послать его, что генерал не мог отказать. Но, отправляя его, генерал, поминая безумный поступок Пети в Вяземском сражении, где Петя, вместо того чтобы ехать дорогой туда, куда он был послан, поскакал в цепь под огонь французов и выстрелил там два раза из своего пистолета, – отправляя его, генерал именно запретил Пете участвовать в каких бы то ни было действиях Денисова. От этого то Петя покраснел и смешался, когда Денисов спросил, можно ли ему остаться. До выезда на опушку леса Петя считал, что ему надобно, строго исполняя свой долг, сейчас же вернуться. Но когда он увидал французов, увидал Тихона, узнал, что в ночь непременно атакуют, он, с быстротою переходов молодых людей от одного взгляда к другому, решил сам с собою, что генерал его, которого он до сих пор очень уважал, – дрянь, немец, что Денисов герой, и эсаул герой, и что Тихон герой, и что ему было бы стыдно уехать от них в трудную минуту.
Уже смеркалось, когда Денисов с Петей и эсаулом подъехали к караулке. В полутьме виднелись лошади в седлах, казаки, гусары, прилаживавшие шалашики на поляне и (чтобы не видели дыма французы) разводившие красневший огонь в лесном овраге. В сенях маленькой избушки казак, засучив рукава, рубил баранину. В самой избе были три офицера из партии Денисова, устроивавшие стол из двери. Петя снял, отдав сушить, свое мокрое платье и тотчас принялся содействовать офицерам в устройстве обеденного стола.
Через десять минут был готов стол, покрытый салфеткой. На столе была водка, ром в фляжке, белый хлеб и жареная баранина с солью.
Сидя вместе с офицерами за столом и разрывая руками, по которым текло сало, жирную душистую баранину, Петя находился в восторженном детском состоянии нежной любви ко всем людям и вследствие того уверенности в такой же любви к себе других людей.
– Так что же вы думаете, Василий Федорович, – обратился он к Денисову, – ничего, что я с вами останусь на денек? – И, не дожидаясь ответа, он сам отвечал себе: – Ведь мне велено узнать, ну вот я и узнаю… Только вы меня пустите в самую… в главную. Мне не нужно наград… А мне хочется… – Петя стиснул зубы и оглянулся, подергивая кверху поднятой головой и размахивая рукой.
– В самую главную… – повторил Денисов, улыбаясь.
– Только уж, пожалуйста, мне дайте команду совсем, чтобы я командовал, – продолжал Петя, – ну что вам стоит? Ах, вам ножик? – обратился он к офицеру, хотевшему отрезать баранины. И он подал свой складной ножик.
Офицер похвалил ножик.
– Возьмите, пожалуйста, себе. У меня много таких… – покраснев, сказал Петя. – Батюшки! Я и забыл совсем, – вдруг вскрикнул он. – У меня изюм чудесный, знаете, такой, без косточек. У нас маркитант новый – и такие прекрасные вещи. Я купил десять фунтов. Я привык что нибудь сладкое. Хотите?.. – И Петя побежал в сени к своему казаку, принес торбы, в которых было фунтов пять изюму. – Кушайте, господа, кушайте.
– А то не нужно ли вам кофейник? – обратился он к эсаулу. – Я у нашего маркитанта купил, чудесный! У него прекрасные вещи. И он честный очень. Это главное. Я вам пришлю непременно. А может быть еще, у вас вышли, обились кремни, – ведь это бывает. Я взял с собою, у меня вот тут… – он показал на торбы, – сто кремней. Я очень дешево купил. Возьмите, пожалуйста, сколько нужно, а то и все… – И вдруг, испугавшись, не заврался ли он, Петя остановился и покраснел.
Он стал вспоминать, не сделал ли он еще каких нибудь глупостей. И, перебирая воспоминания нынешнего дня, воспоминание о французе барабанщике представилось ему. «Нам то отлично, а ему каково? Куда его дели? Покормили ли его? Не обидели ли?» – подумал он. Но заметив, что он заврался о кремнях, он теперь боялся.
«Спросить бы можно, – думал он, – да скажут: сам мальчик и мальчика пожалел. Я им покажу завтра, какой я мальчик! Стыдно будет, если я спрошу? – думал Петя. – Ну, да все равно!» – и тотчас же, покраснев и испуганно глядя на офицеров, не будет ли в их лицах насмешки, он сказал:
– А можно позвать этого мальчика, что взяли в плен? дать ему чего нибудь поесть… может…
– Да, жалкий мальчишка, – сказал Денисов, видимо, не найдя ничего стыдного в этом напоминании. – Позвать его сюда. Vincent Bosse его зовут. Позвать.
– Я позову, – сказал Петя.
– Позови, позови. Жалкий мальчишка, – повторил Денисов.
Петя стоял у двери, когда Денисов сказал это. Петя пролез между офицерами и близко подошел к Денисову.
– Позвольте вас поцеловать, голубчик, – сказал он. – Ах, как отлично! как хорошо! – И, поцеловав Денисова, он побежал на двор.
– Bosse! Vincent! – прокричал Петя, остановясь у двери.
– Вам кого, сударь, надо? – сказал голос из темноты. Петя отвечал, что того мальчика француза, которого взяли нынче.
– А! Весеннего? – сказал казак.
Имя его Vincent уже переделали: казаки – в Весеннего, а мужики и солдаты – в Висеню. В обеих переделках это напоминание о весне сходилось с представлением о молоденьком мальчике.
– Он там у костра грелся. Эй, Висеня! Висеня! Весенний! – послышались в темноте передающиеся голоса и смех.
– А мальчонок шустрый, – сказал гусар, стоявший подле Пети. – Мы его покормили давеча. Страсть голодный был!
В темноте послышались шаги и, шлепая босыми ногами по грязи, барабанщик подошел к двери.
– Ah, c'est vous! – сказал Петя. – Voulez vous manger? N'ayez pas peur, on ne vous fera pas de mal, – прибавил он, робко и ласково дотрогиваясь до его руки. – Entrez, entrez. [Ах, это вы! Хотите есть? Не бойтесь, вам ничего не сделают. Войдите, войдите.]
– Merci, monsieur, [Благодарю, господин.] – отвечал барабанщик дрожащим, почти детским голосом и стал обтирать о порог свои грязные ноги. Пете многое хотелось сказать барабанщику, но он не смел. Он, переминаясь, стоял подле него в сенях. Потом в темноте взял его за руку и пожал ее.
– Entrez, entrez, – повторил он только нежным шепотом.
«Ах, что бы мне ему сделать!» – проговорил сам с собою Петя и, отворив дверь, пропустил мимо себя мальчика.
Когда барабанщик вошел в избушку, Петя сел подальше от него, считая для себя унизительным обращать на него внимание. Он только ощупывал в кармане деньги и был в сомненье, не стыдно ли будет дать их барабанщику.
От барабанщика, которому по приказанию Денисова дали водки, баранины и которого Денисов велел одеть в русский кафтан, с тем, чтобы, не отсылая с пленными, оставить его при партии, внимание Пети было отвлечено приездом Долохова. Петя в армии слышал много рассказов про необычайные храбрость и жестокость Долохова с французами, и потому с тех пор, как Долохов вошел в избу, Петя, не спуская глаз, смотрел на него и все больше подбадривался, подергивая поднятой головой, с тем чтобы не быть недостойным даже и такого общества, как Долохов.
Наружность Долохова странно поразила Петю своей простотой.
Денисов одевался в чекмень, носил бороду и на груди образ Николая чудотворца и в манере говорить, во всех приемах выказывал особенность своего положения. Долохов же, напротив, прежде, в Москве, носивший персидский костюм, теперь имел вид самого чопорного гвардейского офицера. Лицо его было чисто выбрито, одет он был в гвардейский ваточный сюртук с Георгием в петлице и в прямо надетой простой фуражке. Он снял в углу мокрую бурку и, подойдя к Денисову, не здороваясь ни с кем, тотчас же стал расспрашивать о деле. Денисов рассказывал ему про замыслы, которые имели на их транспорт большие отряды, и про присылку Пети, и про то, как он отвечал обоим генералам. Потом Денисов рассказал все, что он знал про положение французского отряда.
– Это так, но надо знать, какие и сколько войск, – сказал Долохов, – надо будет съездить. Не зная верно, сколько их, пускаться в дело нельзя. Я люблю аккуратно дело делать. Вот, не хочет ли кто из господ съездить со мной в их лагерь. У меня мундиры с собою.
– Я, я… я поеду с вами! – вскрикнул Петя.
– Совсем и тебе не нужно ездить, – сказал Денисов, обращаясь к Долохову, – а уж его я ни за что не пущу.
– Вот прекрасно! – вскрикнул Петя, – отчего же мне не ехать?..
– Да оттого, что незачем.
– Ну, уж вы меня извините, потому что… потому что… я поеду, вот и все. Вы возьмете меня? – обратился он к Долохову.
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…
Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
| Лёгкий пехотный полк герцога Корнуэльского | |
 5-й батальон лёгкого пехотного полка герцога Корнуэльского в Нидерландах, 1944 год | |
| Годы существования | |
|---|---|
| Страна | |
| Входит в | |
| Тип | |
| Численность |
от одного до двух регулярных батальонов, один батальон резерва/милиции, от одного до двух территориальных или добровольческих батальонов |
| Дислокация |
Казармы Виктории, Бодмин |
| Прозвище |
DCLI |
| Покровитель | |
| Цвета |
белый |
| Марш |
One and All |
| Участие в |
Вторая англо-бурская война, Первая мировая война, Вторая мировая война |
Лёгкий пехотный полк герцога Корнуольского (англ. Duke of Cornwall's Light Infantry) — лёгкий пехотный полк Британской армии, существовавший с 1881 по 1959 годы. Образован 1 июля 1881 после реформ Хью Чайлдерса после объединения 32-го Корнуольского лёгкого пехотного и 46-го Южно-Девонширского пехотного полков[1]. В состав полка входили милиция и стрелки-добровольцы из графства Корнуолл[2][3][4]. В 1959 году полк объединился с Сомерсетским принца Альберта лёгким пехотным полком, на основе которого был образован Сомерсетский и Корнуольский лёгкий пехотный полк[3]. Образованный полк позднее объединился с Даремским лёгким пехотным полком, Его Величества Шропширским лёгким пехотным полком и Его Величества йоркширским лёгким пехотным полком, а из них всех появилась современная лёгкая пехота, которая в 2007 году объединилась с Девонширским и Дорсетским пехотным полком, Королевским Глостерширским, Беркширским и Уилтширским пехотным полком и Королевскими зелёными мундирами. На основе всех этих полков появились современные Стрелки, которые являются преемниками традиций полка Герцога Корнуольского.
Содержание
История
1881—1899
Согласно реформам Чайлдерса, один регулярный батальон каждого полка должен был располагаться в родном графстве, а другой — нести службу, причём оба они сменяли друг друга каждые несколько лет. С момента формирования полка и вплоть до начала второй англо-бурской войны существовали следующие батальоны лёгкого пехотного полка герцога Корнуольского:
| Дислокация 1-го батальона (бывшего 32-го пехотного полка)[5] | Годы | Дислокация 2-го батальона (бывшего 46-го пехотного полка)[6] | Годы |
|---|---|---|---|
| Великобритания и Ирландия | 1881—1885 | Гибралтар | 1881—1882 |
| Египет | 1882—1885 | ||
| Мальта | 1885—1888 | Судан | 1885—1886 |
| Индия и Бирма (Тирахская кампания, 1897) | 1888—1900 | Великобритания и Ирландия | 1886—1900 |
1899—1914
В октябре 1889 года между британцами и бурами разгорелась война. 2-й батальон прибыл в Южную Африку через месяц, где принял участие в боях на западной границе Капской колонии. В феврале 1900 года он был включён в 19-ю лёгкую бригаду, сражался в её составе против буров при Пардеберге и в марте 1900 года вошёл в Блумфонтейн. До конца войны батальон участвовал в некоторых сражениях[7]. 1-й батальон в боях участие не принимал, а в декабре 1900 года покинул Индию и перебрался на Цейлон[8], где охранял пленных южноафриканцев[5]. До 1914 года батальоны несли службу на следующих территориях:
| Дислокация 1-го батальона (бывшего 32-го пехотного полка) | Годы | Дислокация 2-го батальона (бывшего 46-го пехотного полка) | Годы |
|---|---|---|---|
| Южная Африка | 1902—1906 | Великобритания | 1902—1905 |
| Великобритания | 1906—1913 | Гибралтар | 1905—1907 |
| Бермуды | 1907—1910 | ||
| Южная Африка | 1910—1913 | ||
| Ирландия (Карраг) | 1913—1914 | Гонконг | 1913—1914 |
Батальоны резерва 1881—1914
Военная реформа 1881 года повлияла на милицию и стрелков-добровольцев Корнуолла, поэтому согласно указаниям свыше батальоны полка были переименованы:[9]
- 3-й батальон милиции (ранее Королевские корнуолльские рейнджеры, личные стрелки герцога Корнуольского; появился в 1760 году)
- 1-й добровольческий батальон (ранее 1-й Корнуольский добровольческий стрелковый корпус; появился в 1860 году)
- 2-й добровольческий батальон (ранее 2-й Корнуольский добровольческий стрелковый корпус; появился в 1860 году)
Эти батальоны не могли служить за пределами Великобритании. Впрочем, во время второй англо-бурской войны из добровольческих батальонов набирались солдаты для рот активной службы (англ. Active Service Companies), которые пополняли личный состав основных батальонов лёгкого пехотного полка герцога Корнуольского. Благодаря этому им были возданы воинские почести, увековеченные на знамени полка в виде надписи «South Africa 1900—1901»[10].
В 1908 году резервные силы были преобразованы в ходе реформ Ричарда Холдейна. По Акту 1907 года о Территориальных и резервных силах милицию переименовали в Особый резерв и обязали готовить рекрутов для пополнения численного состава воинских формирований в военное время. Добровольческие батальоны были включены в состав Территориальных сил, разделённых на 14 пехотных дивизий, которые могли служить за границей[11]. 1 апреля 1908 три резервных батальона Территориальных сил были включены в состав лёгкого пехотного полка герцога Корнуольского как 3-й (Особого резерва), 4-й и 5-й (оба — Территориальных сил)[12].
Первая мировая война
После начала войны полк серьёзно расширился: были созданы как дополнительные батальоны резерва, так и повышена численность каждого батальона. В боях участвовали следующие батальоны полка[13]:
| Батальон | Служба |
|---|---|
| 1-й батальон | Западный фронт 1914—1917; Итальянский фронт 1917—1918; Западный фронт 1918 |
| 2-й батальон | Западный фронт 1914—1915; Салоникский фронт 1915—1918 |
| 1/4-й батальон | Индия 1914—1916; Аден 1916—1917; Египет 1917—1918 |
| 2/4-й батальон | (Образован в сентябре 1914) Индия 1914—1918 |
| 1/5-й батальон | В Великобритании до 1916, Западный фронт 1916—1918 |
| 6-й батальон особой службы | (Образован в августе 1914) Западный фронт 1915—1918 (распущен в феврале 1918) |
| 7-й батальон особой службы | (Образован в сентябре 1914) Западный фронт 1915—1918 |
| 8-й батальон особой службы | (Образован в сентябре 1914) Западный фронт 1915; Месопотамский фронт 1915—1918 |
| 10-й батальон особой службы (корнуольские сапёры) | (Образован в марте 1915) Западный фронт 1916—1918 |
Межвоенное время
| Годы | 1-й батальон[5] | Годы | 2-й батальон[6] |
|---|---|---|---|
| 1919—1922 | Ирландия | 1919—1920 | Индия |
| 1922—1939 | Индия | ||
| 1920—1921 | Ирак | ||
| 1921—1922 | Ирландия | ||
| 1922—1924 | Германия (оккупационные войска) | ||
| 1924—1927 | Гернси | ||
| 1927—1932 | Великобритания | ||
| 1932—1935 | Гибралтар | ||
| 1935—1939 | Великобритания |
Вторая мировая война
Во время войны полк расширился до семи батальонов, но только 1-й, 2-й и 5-й участвовали непосредственно в боях за пределами Великобритании[14]. В июле 1944 года 5-й батальон полка во время битвы за Кан долгое время вёл кровопролитные бои за высоту 112, которая стала называться «Корнуольской высотой»: 320 солдат и офицеров 5-го батальона погибли в тех боях. Батальон тогда нёс службу как часть 214-й пехотной бригады и 43-й уэссекской пехотной дивизии — дивизии с превосходной репутацией.
После войны
Полк сократил свою численность до двух батальонов после войны. С 1946 по 1954 годы 1-й батальон нёс службу в Палестине, на Кипре, в Сомалиленде, Великобритании и Германии. 2-й батальон с 1946 по 1948 годы служил в Греции (в том числе в Восточной Македонии), а с 1948 года начался процесс его расформирования и перевода личного состава в 1-й батальон, завершившийся в 1950 году[14].
В 1954 году 1-й батальон отправился на службу в Ямайку и стал последним батальоном, который отслужил в Вест-Индии полный срок в виде трёх лет[15]. Рота A несла службу в официальном лагере бермудского гарнизона: гарнизон островов не располагал пехотным батальоном регулярных войск, а все обязанности по обороне ложились на Бермудский добровольческий стрелковый корпус и Бермудскую гражданскую артиллерию. Рота A была последним регулярным подразделением из бермудского гарнизона, и после её ухода официально гарнизон Бермудских островов опустел. Командир роты, майор Дж. Энтони Марш, ветеран Второй мировой войны и Особой воздушной службы возглавил гарнизон островов — Бермудский полк, уволившись в 1970 году в звании подполковника[16]. Рота E несла службу в Британском Гондурасе[17]. В 1957 году роты A и E объединились с остатками батальона в Великобритании, после чего перебрались в Германию, где служили до 1959 года.
6 октября 1959 лёгкий пехотный полк герцога Корнуольского объединился с Сомерсетским лёгким пехотным полком, на их основе появился Сомерсетский и Корнуольский лёгкий пехотный полк[14].
Память
- В казармах Виктории в Бодмине располагается полковой музей, основанный в 1925 году. В музее представлены экспонаты, освещающие историю полка, начиная с 1702 года, когда существовали его старинные предшественники. В музее также находится и военная библиотека.
- Церковь города Бодмин непосредственно связана с полком. В самой церкви проводятся поминальные службы. На территории церкви установлены памятники некоторым солдатам, также там хранятся старинные полковые знамёна.
- В 2009 году британский драматург Алан Кент из Корнуолла написал пьесу «Бродящие Томми» (англ. Surfint Tommies), в которой описываются жизненные пути трёх военнослужащих полка, начиная от их работы в шахтах родного Корнуолла и заканчивая полями Фландрии. Все три героя несут службу бок-о-бок с южноафриканскими солдатами[18].
Известные военнослужащие
Кавалеры Креста Виктории
Восемь солдат полка награждены Крестами Виктории, из них наиболее известны лейтенант Филип Кёртис, сержант Томас Эдвард Рендль и бригадный генерал Клемент Лесли Смит, чьи награды находятся в Музее полка в казармах Виктории в Бодмине, Корнуолл.
Полковники
- 3 апреля 1890: генерал Джон Томас Хилл
- 16 апреля 1902: генерал-лейтенант Гранвилль Джордж Четвинд Стэпильтон[19]
Прочие
- Генерал-лейтенант Артур Наджент Флойер-Акленд CB, DSO, MC, DL (7 сентября 1885 — 18 февраля 1980)
- Джон Мур, майор 32-го полка, погибший во время осады Лакхнау
- Гарри Пэтч, 110-летний долгожитель, последний в истории солдат-«Томми» (17 июня 1898 — 25 июля 2009)
- Гарольд Ройфф[20]
- Генерал-майор Дэвид Тайак (18 ноября 1915 — 10 февраля 2010), полковник полка с 1957 по 1959 годы (позднее заместитель полковника в Сомерсетском и корнуольском лёгком пехотном полку)[21]
- Сэр Дэвид Уиллкокс CBE, MC, композитор и дирижёр, игравший на органе.
Воинские почести
- From 32nd Regiment of Foot: Roliça, Vimiero, Corunna, Salamanca, Pyrenees, Nivelle, Nive, Orthes, Peninsula, Waterloo, Goojerat, Mooltan, Punjaub, Lucknow
- From 48nd Regiment of Foot: Dominica, Sevastopol, Gibraltar 1704-05, Dettingen, St. Lucia 1778, Tel el Kebir, Egypt 1882, Nile 1884-85, Paardeberg, South Africa 1899-1902
- The Great War (15 battalions): Mons, Le Cateau, Retreat from Mons, Marne 1914, Aisne 1914, La Bassée 1914, Armentières 1914, Ypres 1915 '17, Gravenstafel, St. Julien, Frezenberg, Bellewaarde, Hooge 1915, Mount Sorrel, Somme 1916 '18, Delville Wood, Guillemont, Flers-Courcelette, Morval, Le Transloy, Ancre 1916, Bapaume 1917 '18, Arras 1917, Vimy 1917, Scarpe 1917, Arleux, Langemarck 1917, Menin Road, Polygon Wood, Broodseinde, Poelcappelle, Passchendaele, Cambrai 1917 '18, St. Quentin, Rosières, Lys, Estaires, Hazebrouck, Albert 1918, Hindenburg Line, Havrincourt, Canal du Nord, Selle, Sambre, France and Flanders 1914-18, Italy 1917-18, Struma, Doiran 1917 '18, Macedonia 1915-18, Gaza, Nebi Samwil, Jerusalem, Tell 'Asur, Megiddo, Sharon, Palestine 1917-18, Aden
- The Second World War: Defence of Escaut, Cheux, Hill 112, Mont Pincon, Noireau Crossing, Nederrijn, Opheusden, Geilenkirchen, Rhineland, Goch, Rhine, North-West Europe 1940 '44-45, Gazala, Medjez Plain, Si Abdallah, North Africa 1942-43, Cassino II, Trasimene Line, Advance to Florence, Incontro, Rimini Line, Italy 1944-45
См. также
Напишите отзыв о статье "Лёгкий пехотный полк герцога Корнуольского"
Примечания
- ↑ [www.london-gazette.co.uk/issues/24992/pages/3300 №24992, стр. 3300—3301] (англ.) // London Gazette : газета. — L.. — Fasc. 24992. — No. 24992. — P. 3300—3301.
- ↑ Farmer John S. The Regimental Records of the British Army : a historical résumé chronologically arranged of titles, campaigns, honours, uniforms, facings, badges, nicknames, etc.. — London: Grant Richards, 1901.
- ↑ 1 2 Swinson Arthur. A Register of the Regiments and Corps of the British Army. — London: The Archive Press, 1972. — ISBN 0-85591-000-3.
- ↑ Wickes HL. Regiments of Foot: A History of the Foot Regiments of the British Army. — Reading, Berks.: Osprey Publishing, 1974. — ISBN 0-85045-220-1.
- ↑ 1 2 3 Mills, T F [www.regiments.org/deploy/uk/reg-inf/032-1.htm 1st Bn, The Duke of Cornwall's Light Infantry]. Land Forces of Britain, The Empire and the Commonwealth (3 April 2005). Проверено 9 апреля 2010. [web.archive.org/web/20071221053831/www.regiments.org/deploy/uk/reg-inf/032-1.htm Архивировано из первоисточника 21 декабря 2007].
- ↑ 1 2 Mills, T F [www.regiments.org/deploy/uk/reg-inf/046-1.htm 2nd Bn, The Duke of Cornwall's Light Infantry]. Land Forces of Britain, The Empire and the Commonwealth (11 September 2005). Проверено 10 апреля 2010. [web.archive.org/web/20071221233605/www.regiments.org/deploy/uk/reg-inf/046-1.htm Архивировано из первоисточника 21 декабря 2007].
- ↑ Biggins, David [www.angloboerwar.com/units%20imperial/dcli.htm Duke of Cornwall's Light Infantry]. Anglo Boer War. Проверено 9 апреля 2010.
- ↑ «Naval & Military intelligence» (англ.) // The Times : журнал. — L., 29 dec 1901. — Fasc. 36338. — P. 9.
- ↑ [www.lightinfantry.org.uk/regiments/dcli/duke_timeline.htm The Duke of Cornwall's Light Infantry]. British Light Infantry Regiments (2 December 2007). Проверено 9 апреля 2010.
- ↑ [www.lightinfantry.org.uk/regiments/dcli/duke_tabattalions.htm The Duke of Cornwall's Light Infantry]. British Light Infantry Regiments (2 December 2007). Проверено 9 апреля 2010.
- ↑ Dunlop John K. The development of the British Army 1899–1914. — London: Methuen, 1938. — P. 280–285.
- ↑ Order in Council dated 19 March 1908 [www.london-gazette.co.uk/issues/28121/pages/2149 №28121, стр. 2149—2162] (англ.) // London Gazette : газета. — L.. — Fasc. 28121. — No. 28121. — P. 2149—2162.
- ↑ Chris Baker. [www.1914-1918.net/dcli.htm The Duke of Cornwall's Light Infantry]. The Long, Long Trail. Проверено 9 апреля 2010.
- ↑ 1 2 3 [www.britisharmedforces.org/li_pages/regiments/dcli/duke_timeline.htm The Duke of Cornwall's Light Infantry]. British Light Infantry Regiments. British Armed Forces.org (2 December 2007).
- ↑ [sites.google.com/site/djkl157/home Prospect Garrison, Devonshire Bermuda: 1954 - 1957]. A Company, 1st Battalion, The Duke of Cornwall's Light Infantry (21 October 2008).
- ↑ [www.warwickandwarwick.com/pages/library/medals/sasww2.htm Outstanding Special Air Service WWII Distinguished Service Order group to Lieutenant Colonel John Anthony Marsh]. Warwick & Warwick.
- ↑ [limostwanted.wordpress.com/e-company-1dcli-54-57-belize/ E Company 1 DCLI: Belize]. Light Infantry Most Wanted. WordPress (2011).
- ↑ [www.thisiscornwall.co.uk/whatson/Hanging-10-trenches/article-947675-detail/article.html Hanging 10 in the trenches]. Local World (29 April 2009).
- ↑ [www.london-gazette.co.uk/issues/27435/pages/3324 №27435, стр. 3324] (англ.) // London Gazette : газета. — L.. — Fasc. 27435. — No. 27435. — P. 3324.
- ↑ [www.scli.co.uk/pages/harold_royffe.htm Capt. QM Harold Royffe]. Somerset & Cornwall Light Infantry. Проверено 9 августа 2009.
- ↑ Viewspaper (4 May 2010), стр. 9.
Ссылки
|
Лёгкий пехотный полк герцога Корнуольского на Викискладе? |
|---|
- [www.lightinfantry.org.uk British Light Infantry Regiments] (англ.)
- [www.lightinfantry.org.uk/regiments/dcli/duke_museum.htm Duke of Cornwall's Light Infantry Regimental Museum] (англ.)
Отрывок, характеризующий Лёгкий пехотный полк герцога Корнуольского
– Ну где пг'опадал? – сказал Денисов.– Где пропадал? За французами ходил, – смело и поспешно отвечал Тихон хриплым, но певучим басом.
– Зачем же ты днем полез? Скотина! Ну что ж, не взял?..
– Взять то взял, – сказал Тихон.
– Где ж он?
– Да я его взял сперва наперво на зорьке еще, – продолжал Тихон, переставляя пошире плоские, вывернутые в лаптях ноги, – да и свел в лес. Вижу, не ладен. Думаю, дай схожу, другого поаккуратнее какого возьму.
– Ишь, шельма, так и есть, – сказал Денисов эсаулу. – Зачем же ты этого не пг'ивел?
– Да что ж его водить то, – сердито и поспешно перебил Тихон, – не гожающий. Разве я не знаю, каких вам надо?
– Эка бестия!.. Ну?..
– Пошел за другим, – продолжал Тихон, – подполоз я таким манером в лес, да и лег. – Тихон неожиданно и гибко лег на брюхо, представляя в лицах, как он это сделал. – Один и навернись, – продолжал он. – Я его таким манером и сграбь. – Тихон быстро, легко вскочил. – Пойдем, говорю, к полковнику. Как загалдит. А их тут четверо. Бросились на меня с шпажками. Я на них таким манером топором: что вы, мол, Христос с вами, – вскрикнул Тихон, размахнув руками и грозно хмурясь, выставляя грудь.
– То то мы с горы видели, как ты стречка задавал через лужи то, – сказал эсаул, суживая свои блестящие глаза.
Пете очень хотелось смеяться, но он видел, что все удерживались от смеха. Он быстро переводил глаза с лица Тихона на лицо эсаула и Денисова, не понимая того, что все это значило.
– Ты дуг'ака то не представляй, – сказал Денисов, сердито покашливая. – Зачем пег'вого не пг'ивел?
Тихон стал чесать одной рукой спину, другой голову, и вдруг вся рожа его растянулась в сияющую глупую улыбку, открывшую недостаток зуба (за что он и прозван Щербатый). Денисов улыбнулся, и Петя залился веселым смехом, к которому присоединился и сам Тихон.
– Да что, совсем несправный, – сказал Тихон. – Одежонка плохенькая на нем, куда же его водить то. Да и грубиян, ваше благородие. Как же, говорит, я сам анаральский сын, не пойду, говорит.
– Экая скотина! – сказал Денисов. – Мне расспросить надо…
– Да я его спрашивал, – сказал Тихон. – Он говорит: плохо зн аком. Наших, говорит, и много, да всё плохие; только, говорит, одна названия. Ахнете, говорит, хорошенько, всех заберете, – заключил Тихон, весело и решительно взглянув в глаза Денисова.
– Вот я те всыплю сотню гог'ячих, ты и будешь дуг'ака то ког'чить, – сказал Денисов строго.
– Да что же серчать то, – сказал Тихон, – что ж, я не видал французов ваших? Вот дай позатемняет, я табе каких хошь, хоть троих приведу.
– Ну, поедем, – сказал Денисов, и до самой караулки он ехал, сердито нахмурившись и молча.
Тихон зашел сзади, и Петя слышал, как смеялись с ним и над ним казаки о каких то сапогах, которые он бросил в куст.
Когда прошел тот овладевший им смех при словах и улыбке Тихона, и Петя понял на мгновенье, что Тихон этот убил человека, ему сделалось неловко. Он оглянулся на пленного барабанщика, и что то кольнуло его в сердце. Но эта неловкость продолжалась только одно мгновенье. Он почувствовал необходимость повыше поднять голову, подбодриться и расспросить эсаула с значительным видом о завтрашнем предприятии, с тем чтобы не быть недостойным того общества, в котором он находился.
Посланный офицер встретил Денисова на дороге с известием, что Долохов сам сейчас приедет и что с его стороны все благополучно.
Денисов вдруг повеселел и подозвал к себе Петю.
– Ну, г'асскажи ты мне пг'о себя, – сказал он.
Петя при выезде из Москвы, оставив своих родных, присоединился к своему полку и скоро после этого был взят ординарцем к генералу, командовавшему большим отрядом. Со времени своего производства в офицеры, и в особенности с поступления в действующую армию, где он участвовал в Вяземском сражении, Петя находился в постоянно счастливо возбужденном состоянии радости на то, что он большой, и в постоянно восторженной поспешности не пропустить какого нибудь случая настоящего геройства. Он был очень счастлив тем, что он видел и испытал в армии, но вместе с тем ему все казалось, что там, где его нет, там то теперь и совершается самое настоящее, геройское. И он торопился поспеть туда, где его не было.
Когда 21 го октября его генерал выразил желание послать кого нибудь в отряд Денисова, Петя так жалостно просил, чтобы послать его, что генерал не мог отказать. Но, отправляя его, генерал, поминая безумный поступок Пети в Вяземском сражении, где Петя, вместо того чтобы ехать дорогой туда, куда он был послан, поскакал в цепь под огонь французов и выстрелил там два раза из своего пистолета, – отправляя его, генерал именно запретил Пете участвовать в каких бы то ни было действиях Денисова. От этого то Петя покраснел и смешался, когда Денисов спросил, можно ли ему остаться. До выезда на опушку леса Петя считал, что ему надобно, строго исполняя свой долг, сейчас же вернуться. Но когда он увидал французов, увидал Тихона, узнал, что в ночь непременно атакуют, он, с быстротою переходов молодых людей от одного взгляда к другому, решил сам с собою, что генерал его, которого он до сих пор очень уважал, – дрянь, немец, что Денисов герой, и эсаул герой, и что Тихон герой, и что ему было бы стыдно уехать от них в трудную минуту.
Уже смеркалось, когда Денисов с Петей и эсаулом подъехали к караулке. В полутьме виднелись лошади в седлах, казаки, гусары, прилаживавшие шалашики на поляне и (чтобы не видели дыма французы) разводившие красневший огонь в лесном овраге. В сенях маленькой избушки казак, засучив рукава, рубил баранину. В самой избе были три офицера из партии Денисова, устроивавшие стол из двери. Петя снял, отдав сушить, свое мокрое платье и тотчас принялся содействовать офицерам в устройстве обеденного стола.
Через десять минут был готов стол, покрытый салфеткой. На столе была водка, ром в фляжке, белый хлеб и жареная баранина с солью.
Сидя вместе с офицерами за столом и разрывая руками, по которым текло сало, жирную душистую баранину, Петя находился в восторженном детском состоянии нежной любви ко всем людям и вследствие того уверенности в такой же любви к себе других людей.
– Так что же вы думаете, Василий Федорович, – обратился он к Денисову, – ничего, что я с вами останусь на денек? – И, не дожидаясь ответа, он сам отвечал себе: – Ведь мне велено узнать, ну вот я и узнаю… Только вы меня пустите в самую… в главную. Мне не нужно наград… А мне хочется… – Петя стиснул зубы и оглянулся, подергивая кверху поднятой головой и размахивая рукой.
– В самую главную… – повторил Денисов, улыбаясь.
– Только уж, пожалуйста, мне дайте команду совсем, чтобы я командовал, – продолжал Петя, – ну что вам стоит? Ах, вам ножик? – обратился он к офицеру, хотевшему отрезать баранины. И он подал свой складной ножик.
Офицер похвалил ножик.
– Возьмите, пожалуйста, себе. У меня много таких… – покраснев, сказал Петя. – Батюшки! Я и забыл совсем, – вдруг вскрикнул он. – У меня изюм чудесный, знаете, такой, без косточек. У нас маркитант новый – и такие прекрасные вещи. Я купил десять фунтов. Я привык что нибудь сладкое. Хотите?.. – И Петя побежал в сени к своему казаку, принес торбы, в которых было фунтов пять изюму. – Кушайте, господа, кушайте.
– А то не нужно ли вам кофейник? – обратился он к эсаулу. – Я у нашего маркитанта купил, чудесный! У него прекрасные вещи. И он честный очень. Это главное. Я вам пришлю непременно. А может быть еще, у вас вышли, обились кремни, – ведь это бывает. Я взял с собою, у меня вот тут… – он показал на торбы, – сто кремней. Я очень дешево купил. Возьмите, пожалуйста, сколько нужно, а то и все… – И вдруг, испугавшись, не заврался ли он, Петя остановился и покраснел.
Он стал вспоминать, не сделал ли он еще каких нибудь глупостей. И, перебирая воспоминания нынешнего дня, воспоминание о французе барабанщике представилось ему. «Нам то отлично, а ему каково? Куда его дели? Покормили ли его? Не обидели ли?» – подумал он. Но заметив, что он заврался о кремнях, он теперь боялся.
«Спросить бы можно, – думал он, – да скажут: сам мальчик и мальчика пожалел. Я им покажу завтра, какой я мальчик! Стыдно будет, если я спрошу? – думал Петя. – Ну, да все равно!» – и тотчас же, покраснев и испуганно глядя на офицеров, не будет ли в их лицах насмешки, он сказал:
– А можно позвать этого мальчика, что взяли в плен? дать ему чего нибудь поесть… может…
– Да, жалкий мальчишка, – сказал Денисов, видимо, не найдя ничего стыдного в этом напоминании. – Позвать его сюда. Vincent Bosse его зовут. Позвать.
– Я позову, – сказал Петя.
– Позови, позови. Жалкий мальчишка, – повторил Денисов.
Петя стоял у двери, когда Денисов сказал это. Петя пролез между офицерами и близко подошел к Денисову.
– Позвольте вас поцеловать, голубчик, – сказал он. – Ах, как отлично! как хорошо! – И, поцеловав Денисова, он побежал на двор.
– Bosse! Vincent! – прокричал Петя, остановясь у двери.
– Вам кого, сударь, надо? – сказал голос из темноты. Петя отвечал, что того мальчика француза, которого взяли нынче.
– А! Весеннего? – сказал казак.
Имя его Vincent уже переделали: казаки – в Весеннего, а мужики и солдаты – в Висеню. В обеих переделках это напоминание о весне сходилось с представлением о молоденьком мальчике.
– Он там у костра грелся. Эй, Висеня! Висеня! Весенний! – послышались в темноте передающиеся голоса и смех.
– А мальчонок шустрый, – сказал гусар, стоявший подле Пети. – Мы его покормили давеча. Страсть голодный был!
В темноте послышались шаги и, шлепая босыми ногами по грязи, барабанщик подошел к двери.
– Ah, c'est vous! – сказал Петя. – Voulez vous manger? N'ayez pas peur, on ne vous fera pas de mal, – прибавил он, робко и ласково дотрогиваясь до его руки. – Entrez, entrez. [Ах, это вы! Хотите есть? Не бойтесь, вам ничего не сделают. Войдите, войдите.]
– Merci, monsieur, [Благодарю, господин.] – отвечал барабанщик дрожащим, почти детским голосом и стал обтирать о порог свои грязные ноги. Пете многое хотелось сказать барабанщику, но он не смел. Он, переминаясь, стоял подле него в сенях. Потом в темноте взял его за руку и пожал ее.
– Entrez, entrez, – повторил он только нежным шепотом.
«Ах, что бы мне ему сделать!» – проговорил сам с собою Петя и, отворив дверь, пропустил мимо себя мальчика.
Когда барабанщик вошел в избушку, Петя сел подальше от него, считая для себя унизительным обращать на него внимание. Он только ощупывал в кармане деньги и был в сомненье, не стыдно ли будет дать их барабанщику.
От барабанщика, которому по приказанию Денисова дали водки, баранины и которого Денисов велел одеть в русский кафтан, с тем, чтобы, не отсылая с пленными, оставить его при партии, внимание Пети было отвлечено приездом Долохова. Петя в армии слышал много рассказов про необычайные храбрость и жестокость Долохова с французами, и потому с тех пор, как Долохов вошел в избу, Петя, не спуская глаз, смотрел на него и все больше подбадривался, подергивая поднятой головой, с тем чтобы не быть недостойным даже и такого общества, как Долохов.
Наружность Долохова странно поразила Петю своей простотой.
Денисов одевался в чекмень, носил бороду и на груди образ Николая чудотворца и в манере говорить, во всех приемах выказывал особенность своего положения. Долохов же, напротив, прежде, в Москве, носивший персидский костюм, теперь имел вид самого чопорного гвардейского офицера. Лицо его было чисто выбрито, одет он был в гвардейский ваточный сюртук с Георгием в петлице и в прямо надетой простой фуражке. Он снял в углу мокрую бурку и, подойдя к Денисову, не здороваясь ни с кем, тотчас же стал расспрашивать о деле. Денисов рассказывал ему про замыслы, которые имели на их транспорт большие отряды, и про присылку Пети, и про то, как он отвечал обоим генералам. Потом Денисов рассказал все, что он знал про положение французского отряда.
– Это так, но надо знать, какие и сколько войск, – сказал Долохов, – надо будет съездить. Не зная верно, сколько их, пускаться в дело нельзя. Я люблю аккуратно дело делать. Вот, не хочет ли кто из господ съездить со мной в их лагерь. У меня мундиры с собою.
– Я, я… я поеду с вами! – вскрикнул Петя.
– Совсем и тебе не нужно ездить, – сказал Денисов, обращаясь к Долохову, – а уж его я ни за что не пущу.
– Вот прекрасно! – вскрикнул Петя, – отчего же мне не ехать?..
– Да оттого, что незачем.
– Ну, уж вы меня извините, потому что… потому что… я поеду, вот и все. Вы возьмете меня? – обратился он к Долохову.
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…
Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
