Лёгочная чума

Лёгочная форма чумы является первичной пневмонией и развивается при заражении человека воздушно-капельным путём его органов дыхания. Другой способ заражения — непосредственное занесение инфекции загрязнёнными руками или предметами (например, курительная трубка) на слизистые оболочки. Клинические данные указывают также на возможность заражения через коньюктиву глаз.

История

Различия клинических признаков бубонной и лёгочной чумы приводили к тому, что многие авторы независимо друг от друга высказывали мысль, что это разные эпидемические заболевания. Идентификация лёгочной чумы по одним только клиническим признакам – и в наше время дело непростое и неоднозначное (надёжные результаты дает только серологический или бактериологический анализ). Поэтому при анализе исторических документов за клинический признак лёгочной чумы берется такой бросающийся в глаза симптом, как кровохаркание.

Юстинианова чума унесла 100 миллионов жизней — больше, чем все последующие эпидемии, но ни один из современников этой пандемии кровохаркание не упомянул.

Во времена Чёрной смерти упоминания о кровохаркании уже многочисленны, что говорит от том что в те времена лёгочная чума уже свирепствовала.

В XV – XVI столетия лёгочная чума постепенно исчезла, хотя бубонная чума продолжала свирепствовать.

Таким образом, не удивительно утверждение историка Н.И. Костомарова о том, что во времена Дмитрия Донского «свирепствовало разом несколько эпидемических болезней» — при жизни Н. И. Костомарова (1817-1885) лёгочная чума уже много столетий не случалась и была прочно забыта.

Вновь появилась лёгочная чума лишь в XIX столетии во время Третьей пандемии, и поначалу только в Азии. Тогда же был открыл возбудитель чумы и установлено что клиническая форма чумы зависит от пути заражения.

Течение болезни

Для лёгочной формы характерно развитие в лёгких очагов воспаления в качестве первичных симптомов заболевания чумой.

Существует две стадии лёгочной чумы:

• Первой стадии характерно преобладание общих чумных симптомов, во второй стадии лёгочной формы присутствуют резкие изменения лёгких больного. В данной форме болезни присутствует период лихорадочного возбуждения, период разгара болезни и терминальный период с прогрессирующей одышкой и комой.
• Наиболее опасен период, для которого характерно выделение во внешнюю среду микробов — второй период заболевания, имеющий критическое эпидемическое значение. В первые сутки болезни у пациента лёгочной формой чумы фиксируют озноб, головные боли, боли в пояснице, конечностях, слабость, часто тошноту и рвоту, покраснение и одутловатость лица, повышение температуры до отметок в 38 — 41 градус, боли и чувство сжатия в груди, затрудненность дыхания, беспокойность, учащённый и зачастую аритмичный пульс. Затем, как правило, присутствуют учащённое дыхание и одышка. В агональном периоде замечены поверхностное дыхание и резко выраженная адинамия. Фиксируется слабый кашель, мокрота содержит прожилки крови и значительное количество чумных микробов. При этом, изредка, мокрота отсутствует либо имеет нетипичный характер.

Для клиники чумной пневмонии характерна выраженная скудность объективных данных у больных, не сопоставимая с объективно тяжёлым состоянием пациентов, изменения лёгких практически отсутствуют, либо незначительны на всех стадиях заболевания. Хрипы практически не прослушиваются, бронхиальное дыхание слышно лишь на ограниченных участках. При этом больные первичной лёгочной формой чумы без необходимого лечения погибают в течение двух-трёх дней, характерна абсолютная летальность и стремительное течение заболевания.

Профилактика и лечение

Прививки живыми и убитыми противочумными вакцинами, эффективные против бубонной чумы, от лёгочной чумы не защищают. Первые вылеченные больные появились только с введением в практику стрептомицина.

Современная эпидемиология

М.П.Козлов и Г.В.Султанов (1993) приводят статистические данные на основе анализа публикаций с 1900 по 1997 год, согласно которым, на фоне снижения общего числа больных всеми формами чумы, в 1990-1997 году начался рост количества вспышек легочной формы инфекции.

В 1994 году легочная чума вновь вспыхнула в Индии, которая уже 30 лет считалась «свободной от чумы». Чума и на этот раз появилась нераспознанной — первыми тревогу подняли врачи ряда госпиталей города Сурат после того, как сразу пять первых больных умерли в течение первых суток пребывания в госпитале. Первые подозрения на чуму возникли лишь на третьи сутки, а лабораторное подтвеждение диагноза поступило лишь ещё через три дня. Слух о появлении чумы мгновенно разнёсся по городу, возникла паника, полное число беженцев из города до установления карантина оценивается в 250-300 тыс человек. В результате чуму разнесли по всей Индии – по данным Национального института инфекционных заболеваний (Дели) было зарегистрировано 811 серопозитивных больных в 5 штатах Индии, а один человек умер от чумы в Дели. Тем не менее, даже в густонаселённой Индии эта вспышка чумы унесла всего 56 жизней, из которых 52 летальных исхода зарегистрированы в злосчастном Сурате.

См. также

• Эпидемия чумы на Дальнем Востоке 1910—1911 годов

Литература

• Фёдоров В. Н., Рогозин И. И., Фенюк Б. К. Профилактика чумы / Под ред. Б. Н. Пастухова. — Изд. 2-е, испр. и доп. — М.: Медгиз, 1955. — 230 с. — 10 000 экз.
• Супотницкий М. В., Супотницкая Н. С. [www.supotnitskiy.ru/book/book3.htm#1 Очерки истории чумы: В 2-х кн. — Кн. I: Чума добактериологического периода]. — М.: Вузовская книга, 2006. — 468 с. — ISBN 5-9502-0093-4.
• Супотницкий М. В., Супотницкая Н. С. [www.supotnitskiy.ru/book/book3.htm#1 Очерки истории чумы: В 2-х кн. — Кн. II: Чума бактериологического периода]. — М.: Вузовская книга, 2006. — 696 с. — ISBN 5-9502-0094-2.

• Козлов М.П., Султанов Г.В. Эпидемические проявления чумы в прошлом и настоящем. — Махачкала, 1993.

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Лёгочная чума

Так пуста была Москва, когда Наполеон, усталый, беспокойный и нахмуренный, ходил взад и вперед у Камерколлежского вала, ожидая того хотя внешнего, но необходимого, по его понятиям, соблюдения приличий, – депутации.
В разных углах Москвы только бессмысленно еще шевелились люди, соблюдая старые привычки и не понимая того, что они делали.
Когда Наполеону с должной осторожностью было объявлено, что Москва пуста, он сердито взглянул на доносившего об этом и, отвернувшись, продолжал ходить молча.
– Подать экипаж, – сказал он. Он сел в карету рядом с дежурным адъютантом и поехал в предместье.
– «Moscou deserte. Quel evenemeDt invraisemblable!» [«Москва пуста. Какое невероятное событие!»] – говорил он сам с собой.
Он не поехал в город, а остановился на постоялом дворе Дорогомиловского предместья.
Le coup de theatre avait rate. [Не удалась развязка театрального представления.]


Русские войска проходили через Москву с двух часов ночи и до двух часов дня и увлекали за собой последних уезжавших жителей и раненых.
Самая большая давка во время движения войск происходила на мостах Каменном, Москворецком и Яузском.
В то время как, раздвоившись вокруг Кремля, войска сперлись на Москворецком и Каменном мостах, огромное число солдат, пользуясь остановкой и теснотой, возвращались назад от мостов и украдчиво и молчаливо прошныривали мимо Василия Блаженного и под Боровицкие ворота назад в гору, к Красной площади, на которой по какому то чутью они чувствовали, что можно брать без труда чужое. Такая же толпа людей, как на дешевых товарах, наполняла Гостиный двор во всех его ходах и переходах. Но не было ласково приторных, заманивающих голосов гостинодворцев, не было разносчиков и пестрой женской толпы покупателей – одни были мундиры и шинели солдат без ружей, молчаливо с ношами выходивших и без ноши входивших в ряды. Купцы и сидельцы (их было мало), как потерянные, ходили между солдатами, отпирали и запирали свои лавки и сами с молодцами куда то выносили свои товары. На площади у Гостиного двора стояли барабанщики и били сбор. Но звук барабана заставлял солдат грабителей не, как прежде, сбегаться на зов, а, напротив, заставлял их отбегать дальше от барабана. Между солдатами, по лавкам и проходам, виднелись люди в серых кафтанах и с бритыми головами. Два офицера, один в шарфе по мундиру, на худой темно серой лошади, другой в шинели, пешком, стояли у угла Ильинки и о чем то говорили. Третий офицер подскакал к ним.
– Генерал приказал во что бы то ни стало сейчас выгнать всех. Что та, это ни на что не похоже! Половина людей разбежалась.
– Ты куда?.. Вы куда?.. – крикнул он на трех пехотных солдат, которые, без ружей, подобрав полы шинелей, проскользнули мимо него в ряды. – Стой, канальи!
– Да, вот извольте их собрать! – отвечал другой офицер. – Их не соберешь; надо идти скорее, чтобы последние не ушли, вот и всё!
– Как же идти? там стали, сперлися на мосту и не двигаются. Или цепь поставить, чтобы последние не разбежались?
– Да подите же туда! Гони ж их вон! – крикнул старший офицер.
Офицер в шарфе слез с лошади, кликнул барабанщика и вошел с ним вместе под арки. Несколько солдат бросилось бежать толпой. Купец, с красными прыщами по щекам около носа, с спокойно непоколебимым выражением расчета на сытом лице, поспешно и щеголевато, размахивая руками, подошел к офицеру.
– Ваше благородие, – сказал он, – сделайте милость, защитите. Нам не расчет пустяк какой ни на есть, мы с нашим удовольствием! Пожалуйте, сукна сейчас вынесу, для благородного человека хоть два куска, с нашим удовольствием! Потому мы чувствуем, а это что ж, один разбой! Пожалуйте! Караул, что ли, бы приставили, хоть запереть дали бы…
Несколько купцов столпилось около офицера.
– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.


В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?