Лён обыкновенный

Лён обыкновенный
Общий вид растения
Научная классификация
промежуточные ранги Домен:  Эукариоты Царство:  Растения Отдел:  Цветковые Класс:  Двудольные Надпорядок:  Rosanae Порядок:  Мальпигиецветные Семейство:  Льновые Подсемейство:  Linoideae Род:  Лён Вид:  Лён обыкновенный
Международное научное название
Linum usitatissimum L. (1753)
Синонимы
Linum crepitans (Boenn.) Dumort. Linum humile Mill. Linum usitatissimum var. humile (Mill.) Pers. Linum usitatissimum subsp. transitorium Vavilov & Elladi
Систематика на Викивидах Изображения на Викискладе </tr> GRIN   [npgsweb.ars-grin.gov/gringlobal/taxonomydetail.aspx?id=70409 t:70409] IPNI   [www.ipni.org/ipni/simplePlantNameSearch.do?find_wholeName=Linum+usitatissimum&output_format=normal&query_type=by_query&back_page=query_ipni.html ???] TPL   [www.theplantlist.org/tpl1.1/search?q=Linum+usitatissimum ???]

Лён обыкнове́нный, или Лён посевно́й (лат. Línum usitatíssimum) — однолетнее травянистое растение, вид растений рода Лён (Linum) семейства Льновые (Linaceae).

Ботаническое описание

Ботаническая иллюстрация из книги «Köhler’s Medizinal-Pflanzen», 1887

Главный стержневой корень довольно короткий, беловатый, с небольшим числом более крупных первичных ответвлений, но с многочисленными тонкими корешками.

Стебель 1(3), 60—120(150) см высотой, большей частью прямостоячий и прямой, тонкий, цилиндрический, чаще простой, ветвящийся лишь в верхней части (в соцветии), бледно-зелёный, со слабым восковым налётом.

Листья весьма многочисленные, сравнительно негусто спирально расположенные, 2—3 см длиной, 3—4 мм шириной, линейные или линейно-ланцетные, наиболее крупные ланцетные, на верхушке острые, сидячие, слегка сизоватые от стирающегося, сравнительно слабо выраженного воскового налёта, гладкие по краю, с тремя жилками.

Соцветие — рыхлая извилина, иногда переходящая в завиток, с ланцетными прицветниками. Цветки сравнительно немногочисленные, большей частью средней величины или довольно мелкие, 1,5—2,4 см в диаметре, на довольно длинных цветоножках, превышающих длину чашечки, утолщённых на верхушках и снабжённых сочленением ниже утолщения. Чашелистики 5—6 мм длиной, травянистые, яйцевидные или яйцевидно-ланцетные до продолговато-яйцевидных, острые или коротко приострённые на верхушке, с острым килем, с 2—5, а большей частью с тремя жилками, внутренние несколько более широкие, белоплёнчато окаймлённые, на верхушке по краю шероховатые, тонко реснитчатые. Лепестки 12—15 мм длиной, клиновидно-обратнояйцевидные, на верхушке несколько скошено округлённые или притуплённые, цельнокрайние или слегка городчатые, гладкие или слегка гофрированные, голубые или синие с более тёмными жилками, реже белые, розовые или красновато-фиолетовые, книзу суженные в белый, при основании жёлтый ноготок, рано опадающие. Тычинки с линейными, белыми, в верхней части тёмно-синими нитями; тычиночная трубка короткая, кольцевидная; стаминодии треугольной формы, иногда неявственные; пыльники продолговатые, большей частью синие, изредка жёлтые или оранжевые. Завязь яйцевидная, зелёная; столбик с клиновидно-линейными рыльцами, тёмно-синий, до фиолетового. Цветет с июня по июль.

Коробочка 6—8 мм длиной, 5,7—6,8 мм в диаметре, приплюснуто-шаровидная или шаровидно-яйцевидная, с остающейся на ней чашечкой и с небольшим остроконечием на верхушке, желтоватая, большей частью без антоциановой окраски, лишь изредка перед созреванием слабо окрашенная, нерастрескивающаяся; ложные перегородки голые или реже с ресничками. Семена обычно в числе 10, иногда их меньше, 3,3—5 мм длиной, яйцевидные или удлинённо-эллиптические, несколько неравнобокие, сильно сплюснутые, округлённые при основании, островатые на верхушке, светло-коричневые до тёмно-бурых, изредка зеленовато-жёлтые, совершенно гладкие, блестящие.

Слева направо: цветок, плоды, семена

Химический состав

Стебли и листья содержат гликозид линамарина, около 20 фенолкарбоновых кислот (п-кумариновая, п-оксибензойная, феруловая, хлорогеновая, кофеилхинная и другие).

Семена содержат жирное высыхающее масло (30—48 %), белок, углеводы, слизь (до 12 %), органические кислоты, стерины, линоцинамарин. В состав жирного масла входят глицериды линоленовой (35—45 %), линолевой (25—35 %), олеиновой (15—20 %), пальмитиновой и стеариновой кислот.

В оболочках семян найдены линокофеин, линоцинамарин, глюкозид линамарин и метиловый эфир Р-окси-р-метилглутаровой кислоты.

Лён является рекордсменом по содержанию т. н. омега-3 жиров, причём содержание омега-6 жиров в семенах невысокое (подробнее см. льняное масло).

Распространение

Вероятно, что родина этого растения — горные районы Индии, Китая и Средиземноморья. Сегодня его широко возделывают в умеренной зоне Европы, Азии и Северной Америки, а также в Северной Африке.

На территорию России лён попал из Азии. Семена льна-долгунца были обнаружены при раскопках Модлонского свайного поселения (начало II тысячелетия до н. э.) на реке Модлона. В X—XI веках в Киевской Руси крестьяне возделывали лён на волокно и на масло, платили им оброк и подати. Товарное льноводство на Руси возникло в XIII веке.

Значение и применение

См. также: Льняное масло

Лён — древнейшая масличная культура, возделывавшаяся в районе Иерихона на заре неолитической революции. В России выращивается в качестве яровой культуры. Из стеблей получают волокно, идущее на изготовление одежды, строительного утеплителя, уплотнительного материала в сантехнике («пакля»). Из семян методом холодного прессования получают масло. Льняное масло используется нередко в пищу, но, главным образом, для технических целей (например, для изготовления лаков, олифы, красок, а также непромокаемых тканей, клеёнок). В частности, применялся художниками в Европе в средние века для придания блеска картинам. Питательные маски из льна способствуют разглаживанию кожи.

Целебные свойства льняного семени были известны древним грекам. Гиппократ рекомендовал употреблять его при воспалении слизистых оболочек. В качестве лекарственного сырья используют семя льна (лат. Semen Lini), которое собирают в период полной зрелости. Семена льна с горячей водой дают густую слизь, обладающую лёгким слабительным, обволакивающим, мягчительным, противовоспалительным и обезболивающим действием и используются при лечении воспалений пищевода и язвенной болезни желудка. Фармацевтическая промышленность выпускает препарат «Линетол», полученный из льняного масла, который применяется внутрь для лечения и профилактики атеросклероза, а также наружно при лечении химических и термических ожогов и лучевых поражений кожи. Льняное масло Oleum Lini применяют как слабительное и мочегонное средство при холециститах.

Льняные жмыхи составляют хороший корм для молочного скота. Льняная мякина, получаемая от раздавленных коробочек, служит для кормления свиней.

Литература

• Юзепчук С. В. [herba.msu.ru/shipunov/school/books/flora_sssr1949_14.djvu Род 836. Лён — Linum] // Флора СССР : в 30 т. / начато при рук. и под гл. ред. В. Л. Комарова. — М.—Л. : Изд-во АН СССР, 1949. — Т. XIV / ред. тома Б. К. Шишкин, Е. Г. Бобров. — С. 100—102. — 790 с. — 4000 экз.</span>
• Вехов В. Н. и др. Культурные растения СССР / Под. редакцией Т. А. Работного. — М.: Мысль, 1978. — С. 193—196.
• Всё о лекарственных растениях на ваших грядках / Под ред. Раделова С. Ю.. — СПб: ООО «СЗКЭО», 2010. — С. 178. — 224 с. — ISBN 978-5-9603-0124-4.

Ссылки

• Лен, в сельском хозяйстве // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Лен, в технике // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Лён обыкновенный

Ростов накинул плащ, кликнул за собой Лаврушку с вещами и пошел с Ильиным, где раскатываясь по грязи, где прямо шлепая под утихавшим дождем, в темноте вечера, изредка нарушаемой далекими молниями.
– Ростов, ты где?
– Здесь. Какова молния! – переговаривались они.


В покинутой корчме, перед которою стояла кибиточка доктора, уже было человек пять офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату.
– И! да у вас какое веселье, – смеясь, сказал Ростов.
– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
Ложка была только одна, сахару было больше всего, но размешивать его не успевали, и потому было решено, что она будет поочередно мешать сахар каждому. Ростов, получив свой стакан и подлив в него рому, попросил Марью Генриховну размешать.
– Да ведь вы без сахара? – сказала она, все улыбаясь, как будто все, что ни говорила она, и все, что ни говорили другие, было очень смешно и имело еще другое значение.
– Да мне не сахар, мне только, чтоб вы помешали своей ручкой.
Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
– Да я вестового пошлю… двух! – сказал Ростов. – Полноте, доктор.
– Я сам стану на часы! – сказал Ильин.
– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле жены, ожидая окончания игры.
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.


В третьем часу еще никто не заснул, как явился вахмистр с приказом выступать к местечку Островне.
Все с тем же говором и хохотом офицеры поспешно стали собираться; опять поставили самовар на грязной воде. Но Ростов, не дождавшись чаю, пошел к эскадрону. Уже светало; дождик перестал, тучи расходились. Было сыро и холодно, особенно в непросохшем платье. Выходя из корчмы, Ростов и Ильин оба в сумерках рассвета заглянули в глянцевитую от дождя кожаную докторскую кибиточку, из под фартука которой торчали ноги доктора и в середине которой виднелся на подушке чепчик докторши и слышалось сонное дыхание.
– Право, она очень мила! – сказал Ростов Ильину, выходившему с ним.
– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.
Ростов в кампании позволял себе вольность ездить не на фронтовой лошади, а на казацкой. И знаток и охотник, он недавно достал себе лихую донскую, крупную и добрую игреневую лошадь, на которой никто не обскакивал его. Ехать на этой лошади было для Ростова наслаждение. Он думал о лошади, об утре, о докторше и ни разу не подумал о предстоящей опасности.
Прежде Ростов, идя в дело, боялся; теперь он не испытывал ни малейшего чувства страха. Не оттого он не боялся, что он привык к огню (к опасности нельзя привыкнуть), но оттого, что он выучился управлять своей душой перед опасностью. Он привык, идя в дело, думать обо всем, исключая того, что, казалось, было бы интереснее всего другого, – о предстоящей опасности. Сколько он ни старался, ни упрекал себя в трусости первое время своей службы, он не мог этого достигнуть; но с годами теперь это сделалось само собою. Он ехал теперь рядом с Ильиным между березами, изредка отрывая листья с веток, которые попадались под руку, иногда дотрогиваясь ногой до паха лошади, иногда отдавая, не поворачиваясь, докуренную трубку ехавшему сзади гусару, с таким спокойным и беззаботным видом, как будто он ехал кататься. Ему жалко было смотреть на взволнованное лицо Ильина, много и беспокойно говорившего; он по опыту знал то мучительное состояние ожидания страха и смерти, в котором находился корнет, и знал, что ничто, кроме времени, не поможет ему.