Л-20

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
<th colspan="3" align="center" style="color: white; height: 20px; background: navy;font-size: 110%;">История корабля</th> <th colspan="3" align="center" style="color: white; height: 20px; background: navy;font-size: 110%;">Силовая установка</th> </tr><tr> <td colspan="3"> Дизель-электрическая. Дизели: 2 × 2000 л.с. модели 1Д, электродвигатели 2 × 650 л.с. модели ПГ84/50+84/50. Аккумуляторная батарея КСМ: 2 группы по 112 элементов.</td>
Л-20
Государство флага СССР
Порт приписки Полярный
Спуск на воду 14 апреля 1940
Выведен из состава флота 17 февраля 1956
Современный статус затонула в губе Чёрная у Новой Земли при испытаниях ядерного оружия
Основные характеристики
Тип корабля подводный минный заградитель
Обозначение проекта серия XIII-1938 «Ленинец»
Скорость (надводная) 16,2 узла
Скорость (подводная) 8 узлов
Рабочая глубина погружения 80 м
Предельная глубина погружения 100 м
Автономность плавания 30 суток
Экипаж 57 человек
Размеры
Водоизмещение надводное 1125 т
Водоизмещение подводное 1416,5 т
Длина наибольшая (по КВЛ) 83,3 м
Ширина корпуса наиб. 7 м
Средняя осадка (по КВЛ) 4,43 м
Вооружение
Артиллерия 1 × 100-мм/51 Б-24ПЛ, 150 снарядов
Торпедно-
минное вооружение
6 носовых 533-мм торпедных аппаратов (16 торпед), 2 кормовых торпедных аппарата в надстройке, 2 кормовые минные трубы, 20 мин типа ПЛТ.
ПВО 1 × 45-мм/46 21-К, 500 снарядов
Л-20Л-20

Л-20 (серии XIII, Л — «Ленинец») — советский дизель-электрический подводный минный заградитель времён Второй мировой войны.





Строительство

Заложена в Ленинграде 25 июля 1938 года на Балтийском заводе № 189 имени С. Орджоникидзе[1]. Спущена на воду 14 апреля 1940 года[1].

Осенью 1941 года отбуксирована по Беломорско-Балтийскому каналу в Молотовск на судостроительный завод № 402[1].

4 сентября 1942 года подписан приёмный акт[1]. Ответственный сдатчик — Г. М. Трусов, сдаточный механик — А. Я. Пащенко. Командир корабля — капитан 3 ранга В. Ф. Тамман. Председатель приёмной комиссии — капитан 1 ранга Булавинец.

Служба

Вошла в строй Северного флота 28 августа 1942 года под командованием капитана 3 ранга В. Ф. Таммана. Совершила 14 боевых походов, произвела четыре торпедных атаки, выпустив 21 торпеду[1].

Ночью 1 января 1943 года в Конгс-фьорде торпедным залпом потопила транспорт Muansa (5472 брт)[1][2].

1 февраля 1943 года отправила на дно транспорт Othmarschen (7077 брт)[1], заняв первое место по уничтоженному торпедами тоннажу среди всех лодок Северного флота.

В декабре 1943 года выставила минное заграждение в Порсангер-фьорде (севернее Странбукты).

Всего произвела 11 минных постановок, выставив 216 мин[1].

17 февраля 1956 года выведена из боевого состава и передана для обеспечения испытаний ядерного оружия у островов Новая Земля[1].

10 октября 1957 года сильно повреждена при подводном ядерном взрыве в губе Чёрная[1]. Оставлена на грунте.

28 января 1958 года исключена из состава ВМФ[1].

Напишите отзыв о статье "Л-20"

Примечания

  1. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 Спирихин, 2009, с. 14.
  2. капитан 1 ранга в отставке В. Тамман. Подводные рейды Л-20 // Память огненных лет. М., Воениздат, 1975. стр.103-108

Литература

  • Спирихин С. А. Надводные корабли, суда и подводные лодки постройки завода №402 — ОАО «ПО «Севмаш» (1942—2009). — 4. — Северодвинск: ОАО «Северодвинская типография», 2009. — 284 с. — 3000 экз. — ISBN 978-5-91378-019-5.

Ссылки

  • [militera.lib.ru/memo/russian/tamman_vf/index.html Тамман В. Ф. В чёрной пасти фиорда. — М.: Воениздат, 1979]
  • [www.navy.su/navybook/cherkashin/20.htm В. Ф. Тамман. Со дна морского]
  • [www.museum-polar.narod.ru/fr_l20.html «К 65-летию одной новогодней ёлки»]
  • [militera.lib.ru/h/kovalev_ea2/067.jpg В. Ф. Тамман (фото)]


Отрывок, характеризующий Л-20

– Вздор, глупости! Вздор, вздор, вздор! – нахмурившись, закричал князь Николай Андреич, взял дочь за руку, пригнул к себе и не поцеловал, но только пригнув свой лоб к ее лбу, дотронулся до нее и так сжал руку, которую он держал, что она поморщилась и вскрикнула.
Князь Василий встал.
– Ma chere, je vous dirai, que c'est un moment que je n'oublrai jamais, jamais; mais, ma bonne, est ce que vous ne nous donnerez pas un peu d'esperance de toucher ce coeur si bon, si genereux. Dites, que peut etre… L'avenir est si grand. Dites: peut etre. [Моя милая, я вам скажу, что эту минуту я никогда не забуду, но, моя добрейшая, дайте нам хоть малую надежду возможности тронуть это сердце, столь доброе и великодушное. Скажите: может быть… Будущность так велика. Скажите: может быть.]
– Князь, то, что я сказала, есть всё, что есть в моем сердце. Я благодарю за честь, но никогда не буду женой вашего сына.
– Ну, и кончено, мой милый. Очень рад тебя видеть, очень рад тебя видеть. Поди к себе, княжна, поди, – говорил старый князь. – Очень, очень рад тебя видеть, – повторял он, обнимая князя Василья.
«Мое призвание другое, – думала про себя княжна Марья, мое призвание – быть счастливой другим счастием, счастием любви и самопожертвования. И что бы мне это ни стоило, я сделаю счастие бедной Ame. Она так страстно его любит. Она так страстно раскаивается. Я все сделаю, чтобы устроить ее брак с ним. Ежели он не богат, я дам ей средства, я попрошу отца, я попрошу Андрея. Я так буду счастлива, когда она будет его женою. Она так несчастлива, чужая, одинокая, без помощи! И Боже мой, как страстно она любит, ежели она так могла забыть себя. Может быть, и я сделала бы то же!…» думала княжна Марья.


Долго Ростовы не имели известий о Николушке; только в середине зимы графу было передано письмо, на адресе которого он узнал руку сына. Получив письмо, граф испуганно и поспешно, стараясь не быть замеченным, на цыпочках пробежал в свой кабинет, заперся и стал читать. Анна Михайловна, узнав (как она и всё знала, что делалось в доме) о получении письма, тихим шагом вошла к графу и застала его с письмом в руках рыдающим и вместе смеющимся. Анна Михайловна, несмотря на поправившиеся дела, продолжала жить у Ростовых.
– Mon bon ami? – вопросительно грустно и с готовностью всякого участия произнесла Анна Михайловна.
Граф зарыдал еще больше. «Николушка… письмо… ранен… бы… был… ma сhere… ранен… голубчик мой… графинюшка… в офицеры произведен… слава Богу… Графинюшке как сказать?…»
Анна Михайловна подсела к нему, отерла своим платком слезы с его глаз, с письма, закапанного ими, и свои слезы, прочла письмо, успокоила графа и решила, что до обеда и до чаю она приготовит графиню, а после чаю объявит всё, коли Бог ей поможет.
Всё время обеда Анна Михайловна говорила о слухах войны, о Николушке; спросила два раза, когда получено было последнее письмо от него, хотя знала это и прежде, и заметила, что очень легко, может быть, и нынче получится письмо. Всякий раз как при этих намеках графиня начинала беспокоиться и тревожно взглядывать то на графа, то на Анну Михайловну, Анна Михайловна самым незаметным образом сводила разговор на незначительные предметы. Наташа, из всего семейства более всех одаренная способностью чувствовать оттенки интонаций, взглядов и выражений лиц, с начала обеда насторожила уши и знала, что что нибудь есть между ее отцом и Анной Михайловной и что нибудь касающееся брата, и что Анна Михайловна приготавливает. Несмотря на всю свою смелость (Наташа знала, как чувствительна была ее мать ко всему, что касалось известий о Николушке), она не решилась за обедом сделать вопроса и от беспокойства за обедом ничего не ела и вертелась на стуле, не слушая замечаний своей гувернантки. После обеда она стремглав бросилась догонять Анну Михайловну и в диванной с разбега бросилась ей на шею.