Дейч, Лев Григорьевич

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Л. Дейч»)
Перейти к: навигация, поиск
Лев Григорьевич Дейч
Род деятельности:

Политический деятель

Дата рождения:

26 сентября 1855(1855-09-26)

Место рождения:

Тульчин Подольская губерния

Дата смерти:

4 августа 1941(1941-08-04) (85 лет)

Место смерти:

Москва

Лев Григорьевич Дейч на Викискладе
Освобождение труда
Состав:
Г. В. Плеханов (1883—1903)

В. И. Игнатов (1883—1884)
В. И. Засулич (1883—1903)
Л. Г. Дейч (1883—1884, 1901—1903)
П. Б. Аксельрод (1883—1903)

С. М. Ингерман (1888—1891)

Лев Григо́рьевич Дейч (Лейба-Гирш; 26 сентября 1855, Тульчин, Подольская губерния — 4 августа 1941, Москва) — деятель российского и международного социалистического движения, один из лидеров меньшевизма, один из основателей марксистской организации «Освобождение труда» в 1883 году





Биография

Родился в еврейской купеческой семье. Учился в гимназии в Киеве (курса не окончил). В 1874 году примкнул к народническому кружку И. Ф. Фесенко. С 1875 вольноопределяющийся в пехотном полку в Киеве; член кружка «южных бунтарей». В 1876 г. служил в Киеве вольноопределяющимся; участвовал в это время в освобождении из тюрьмы студента Лурье и должен был предстать перед судом за самовольную отлучку, но бежал из-под ареста. В том же году Дейч, Стефанович и Малинка совершили в Одессе покушение на убийство, давшего откровенные показания в полиции, своего товарища Н. Е. Гориновича, нанесли ему несколько ударов ножом и, считая мертвым, облили лицо серной кислотой, чтобы затруднить опознание убитого; однако Горинович не умер. Из непосредственных участников покушения был найден и осуждён Малинка, и по совокупности преступлений приговорён к смертной казни, повешен.

В 1877 г. Дейч с Иваном Васильевичем Бохановским помогал Я. Стефановичу организовать в Чигиринском уезде крестьянский заговор, опираясь на подложную царскую грамоту о всеобщем переделе земель. В августе заговор был раскрыт; 4 сентября арестовали Стефановича и его товарищей, но все трое до суда бежали из тюрьмы при помощи Фроленко, который для устройства этого побега поступил в тюрьму надзирателем. После побега уехал в Петербург, потом — в Швейцарию. Знакомый Павла Петровича Бохановского, украинского революционера, соратника и товарища Михаила Коцюбинского и Евгения Чикаленка.

В 1879 году на Воронежском съезде заочно принят в организацию «Земля и воля». После её раскола — член «Чёрного передела».

В 1880 году эмигрировал, в 1883 году в Швейцарии принял участие в создании первой русской марксистской группы «Освобождение труда». Занимался организацией издания и нелегальной перевозки революционной литературы в Россию. В 1884 году в Германии был арестован как уголовный преступник (по делу о покушении на Н. Гориновича) и выдан российским властям.

Военным судом Дейч был приговорён к 13 годам и 4 месяцам каторги и поселению в Восточной Сибири. В 1885 году доставлен на Карийскую каторгу. Срок каторги был сокращён. После каторги, на поселении в Каре в апреле 1896 года женился на политкаторжанке М. А. Ананьиной. В 1897 году переехал в Сретенск, где работал в конторе 1-го участка водных путей. После смерти жены в январе 1899 года, переехал в Благовещенск, был фактическим редактором газеты «Амурский край».

Лев Троцкий вспоминал: "Однажды, к величайшему моему изумлению, он заявил мне: "Никакого вооруженного восстания, юноша, не будет и не нужно его. На каторге у нас были петухи, которые по первому поводу лезли в драку и погибали. Я же занимал такую позицию: держаться твердо, давать администрации понять, что дело может дойти до большой драки, но в драку не лез. Этим путём я добивался и уважения со стороны администрации, и смягчения режима. Подобную же тактику нам нужно применять и к царизму, иначе нас разобьют и уничтожат без всякой пользы для дела"[1].

В 1901 году через Владивосток бежал в Мюнхен и примкнул к «Искре»; был кооптирован в члены администрации Заграничной лиги русской революционной социал-демократии. Принимал участие в издании «Искры» и «Зари». Входил в Заграничное бюро организационного комитета по созыву 2-го съезда РСДРП (1903 год). На съезде примкнул к меньшевикам. В 1904 году был делегатом Международного социалистического конгресса в Амстердаме. Осенью 1905 год вернулся в Россию. В 1906 году был арестован и сослан в Туруханский край, но по дороге бежал, вернулся в Петербург, в 1907 уехал за границу. Участник 5-го (1907 года) съезда РСДРП и Штутгартского международного социалистического конгресса (1907). В годы «реакции» — меньшевик-ликвидатор. В феврале 1911 года Дейч, в сопровождении жены — Эсфирь Зиновьевой переезжает в Нью-Йорк. В 1911—16 жил в Нью-Йорке (США), участвует совместно с С. М. Ингерманом в издании газеты «Новый мир», однако позже вследствие конфликта с ним по ряду организационных вопросов вынужден прекратить своё участие в этом проекте.

После Февральской революции 1917 года Дейч вернулся в Петроград, где примкнул к группе правых меньшевиков-оборонцев, стал одним из редакторов меньшевистской газеты «Единство». Вместе с Плехановым и Засулич призывал социал-демократов пойти на соглашение с Временным правительством и оказать помощь союзникам России. Утверждал, что стране «не надо гражданской войны, она погубит нашу молодую свободу».

Октябрьскую революцию 1917 не принял, считал её «авантюрой большевиков», поскольку «не только в нашей, но и в никакой из наиболее передовых стран невозможно было бы немедленное падение современного капиталистического строя и замена его социалистическим, так как для этого еще недостаточно развиты производственные и иные условия». С конца 1917 по 1918 работал в еженедельниках «Начало», «Дело», но вскоре отошел от политической деятельности. После смерти Плеханова в 1918 занялся изданием его трудов, публиковал воспоминания и статьи по истории русского освободительного движения.

С 1928 года пенсионер. Автор воспоминаний и статей по истории освободительного движения.

Сочинения

  • Дейч Л. Г. 16 лет в Сибири. Женева, 1905.
  • Дейч Л. Г. «Шестнадцать лет в Сибири». СПб., Новый мир, 1906.
  • Дейч Л. Г. Четыре побега. - Берлин, изд. Ладыжникова, 1908
  • Дейч Л.Г. Русская революционная эмиграция 70-х годов. М.Бакунин, Л.Варынский, С.Дикштейн [и др.] /Л.Г.Дейч. - Пб. : Гос. изд., 1920. - 88 с. ; 23 см. - (Ист.-рев. б-ка)
  • Дейч Л. Г. За полвека. Т.1, Ч.1. - М., Задруга, 1922; Т.1, Ч. 2. - М., Колос, 1923
  • Дейч Л. Г. Провокаторы и террор: По личным воспоминаниям. Тула: Изд-во Тульского губисполкома, 1926. 130 с.
  • Дейч Л. Г. Роль евреев в русском революционном движении. М.-Л., 1926

Напишите отзыв о статье "Дейч, Лев Григорьевич"

Примечания

  1. [www.magister.msk.ru/library/trotsky/trotl028.htm Л. Троцкий. Ленин и старая Искра]

Литература

Патронова А. Г. "Государственные преступники на Нерчинской каторге (1861—1895): Материалы к «Энциклопедии Забайкалья». Чита, 1998. — Вып. 1.

Источники

  • [ru.rodovid.org/wk/Запись:737360 Дейч, Лев Григорьевич] на «Родоводе». Дерево предков и потомков
  • Келнер В. Е. [www.crjs.ru/resources/articles.php?parentid=4&artid=14 Лев Дейч и нью-йоркская газета «Новый мир»]
  • [web.archive.org/web/20060513123549/narovol.narod.ru/Person/deich.htm Автобиография]

Отрывок, характеризующий Дейч, Лев Григорьевич

– Однако, – сказал он, – ведь говорят же, что война подобна шахматной игре.
– Да, – сказал князь Андрей, – только с тою маленькою разницей, что в шахматах над каждым шагом ты можешь думать сколько угодно, что ты там вне условий времени, и еще с той разницей, что конь всегда сильнее пешки и две пешки всегда сильнее одной, a на войне один батальон иногда сильнее дивизии, а иногда слабее роты. Относительная сила войск никому не может быть известна. Поверь мне, – сказал он, – что ежели бы что зависело от распоряжений штабов, то я бы был там и делал бы распоряжения, а вместо того я имею честь служить здесь, в полку вот с этими господами, и считаю, что от нас действительно будет зависеть завтрашний день, а не от них… Успех никогда не зависел и не будет зависеть ни от позиции, ни от вооружения, ни даже от числа; а уж меньше всего от позиции.
– А от чего же?
– От того чувства, которое есть во мне, в нем, – он указал на Тимохина, – в каждом солдате.
Князь Андрей взглянул на Тимохина, который испуганно и недоумевая смотрел на своего командира. В противность своей прежней сдержанной молчаливости князь Андрей казался теперь взволнованным. Он, видимо, не мог удержаться от высказывания тех мыслей, которые неожиданно приходили ему.
– Сражение выиграет тот, кто твердо решил его выиграть. Отчего мы под Аустерлицем проиграли сражение? У нас потеря была почти равная с французами, но мы сказали себе очень рано, что мы проиграли сражение, – и проиграли. А сказали мы это потому, что нам там незачем было драться: поскорее хотелось уйти с поля сражения. «Проиграли – ну так бежать!» – мы и побежали. Ежели бы до вечера мы не говорили этого, бог знает что бы было. А завтра мы этого не скажем. Ты говоришь: наша позиция, левый фланг слаб, правый фланг растянут, – продолжал он, – все это вздор, ничего этого нет. А что нам предстоит завтра? Сто миллионов самых разнообразных случайностей, которые будут решаться мгновенно тем, что побежали или побегут они или наши, что убьют того, убьют другого; а то, что делается теперь, – все это забава. Дело в том, что те, с кем ты ездил по позиции, не только не содействуют общему ходу дел, но мешают ему. Они заняты только своими маленькими интересами.
– В такую минуту? – укоризненно сказал Пьер.
– В такую минуту, – повторил князь Андрей, – для них это только такая минута, в которую можно подкопаться под врага и получить лишний крестик или ленточку. Для меня на завтра вот что: стотысячное русское и стотысячное французское войска сошлись драться, и факт в том, что эти двести тысяч дерутся, и кто будет злей драться и себя меньше жалеть, тот победит. И хочешь, я тебе скажу, что, что бы там ни было, что бы ни путали там вверху, мы выиграем сражение завтра. Завтра, что бы там ни было, мы выиграем сражение!
– Вот, ваше сиятельство, правда, правда истинная, – проговорил Тимохин. – Что себя жалеть теперь! Солдаты в моем батальоне, поверите ли, не стали водку, пить: не такой день, говорят. – Все помолчали.
Офицеры поднялись. Князь Андрей вышел с ними за сарай, отдавая последние приказания адъютанту. Когда офицеры ушли, Пьер подошел к князю Андрею и только что хотел начать разговор, как по дороге недалеко от сарая застучали копыта трех лошадей, и, взглянув по этому направлению, князь Андрей узнал Вольцогена с Клаузевицем, сопутствуемых казаком. Они близко проехали, продолжая разговаривать, и Пьер с Андреем невольно услыхали следующие фразы:
– Der Krieg muss im Raum verlegt werden. Der Ansicht kann ich nicht genug Preis geben, [Война должна быть перенесена в пространство. Это воззрение я не могу достаточно восхвалить (нем.) ] – говорил один.
– O ja, – сказал другой голос, – da der Zweck ist nur den Feind zu schwachen, so kann man gewiss nicht den Verlust der Privatpersonen in Achtung nehmen. [О да, так как цель состоит в том, чтобы ослабить неприятеля, то нельзя принимать во внимание потери частных лиц (нем.) ]
– O ja, [О да (нем.) ] – подтвердил первый голос.
– Да, im Raum verlegen, [перенести в пространство (нем.) ] – повторил, злобно фыркая носом, князь Андрей, когда они проехали. – Im Raum то [В пространстве (нем.) ] у меня остался отец, и сын, и сестра в Лысых Горах. Ему это все равно. Вот оно то, что я тебе говорил, – эти господа немцы завтра не выиграют сражение, а только нагадят, сколько их сил будет, потому что в его немецкой голове только рассуждения, не стоящие выеденного яйца, а в сердце нет того, что одно только и нужно на завтра, – то, что есть в Тимохине. Они всю Европу отдали ему и приехали нас учить – славные учители! – опять взвизгнул его голос.
– Так вы думаете, что завтрашнее сражение будет выиграно? – сказал Пьер.
– Да, да, – рассеянно сказал князь Андрей. – Одно, что бы я сделал, ежели бы имел власть, – начал он опять, – я не брал бы пленных. Что такое пленные? Это рыцарство. Французы разорили мой дом и идут разорить Москву, и оскорбили и оскорбляют меня всякую секунду. Они враги мои, они преступники все, по моим понятиям. И так же думает Тимохин и вся армия. Надо их казнить. Ежели они враги мои, то не могут быть друзьями, как бы они там ни разговаривали в Тильзите.
– Да, да, – проговорил Пьер, блестящими глазами глядя на князя Андрея, – я совершенно, совершенно согласен с вами!
Тот вопрос, который с Можайской горы и во весь этот день тревожил Пьера, теперь представился ему совершенно ясным и вполне разрешенным. Он понял теперь весь смысл и все значение этой войны и предстоящего сражения. Все, что он видел в этот день, все значительные, строгие выражения лиц, которые он мельком видел, осветились для него новым светом. Он понял ту скрытую (latente), как говорится в физике, теплоту патриотизма, которая была во всех тех людях, которых он видел, и которая объясняла ему то, зачем все эти люди спокойно и как будто легкомысленно готовились к смерти.
– Не брать пленных, – продолжал князь Андрей. – Это одно изменило бы всю войну и сделало бы ее менее жестокой. А то мы играли в войну – вот что скверно, мы великодушничаем и тому подобное. Это великодушничанье и чувствительность – вроде великодушия и чувствительности барыни, с которой делается дурнота, когда она видит убиваемого теленка; она так добра, что не может видеть кровь, но она с аппетитом кушает этого теленка под соусом. Нам толкуют о правах войны, о рыцарстве, о парламентерстве, щадить несчастных и так далее. Все вздор. Я видел в 1805 году рыцарство, парламентерство: нас надули, мы надули. Грабят чужие дома, пускают фальшивые ассигнации, да хуже всего – убивают моих детей, моего отца и говорят о правилах войны и великодушии к врагам. Не брать пленных, а убивать и идти на смерть! Кто дошел до этого так, как я, теми же страданиями…
Князь Андрей, думавший, что ему было все равно, возьмут ли или не возьмут Москву так, как взяли Смоленск, внезапно остановился в своей речи от неожиданной судороги, схватившей его за горло. Он прошелся несколько раз молча, но тлаза его лихорадочно блестели, и губа дрожала, когда он опять стал говорить:
– Ежели бы не было великодушничанья на войне, то мы шли бы только тогда, когда стоит того идти на верную смерть, как теперь. Тогда не было бы войны за то, что Павел Иваныч обидел Михаила Иваныча. А ежели война как теперь, так война. И тогда интенсивность войск была бы не та, как теперь. Тогда бы все эти вестфальцы и гессенцы, которых ведет Наполеон, не пошли бы за ним в Россию, и мы бы не ходили драться в Австрию и в Пруссию, сами не зная зачем. Война не любезность, а самое гадкое дело в жизни, и надо понимать это и не играть в войну. Надо принимать строго и серьезно эту страшную необходимость. Всё в этом: откинуть ложь, и война так война, а не игрушка. А то война – это любимая забава праздных и легкомысленных людей… Военное сословие самое почетное. А что такое война, что нужно для успеха в военном деле, какие нравы военного общества? Цель войны – убийство, орудия войны – шпионство, измена и поощрение ее, разорение жителей, ограбление их или воровство для продовольствия армии; обман и ложь, называемые военными хитростями; нравы военного сословия – отсутствие свободы, то есть дисциплина, праздность, невежество, жестокость, разврат, пьянство. И несмотря на то – это высшее сословие, почитаемое всеми. Все цари, кроме китайского, носят военный мундир, и тому, кто больше убил народа, дают большую награду… Сойдутся, как завтра, на убийство друг друга, перебьют, перекалечат десятки тысяч людей, а потом будут служить благодарственные молебны за то, что побили много люден (которых число еще прибавляют), и провозглашают победу, полагая, что чем больше побито людей, тем больше заслуга. Как бог оттуда смотрит и слушает их! – тонким, пискливым голосом прокричал князь Андрей. – Ах, душа моя, последнее время мне стало тяжело жить. Я вижу, что стал понимать слишком много. А не годится человеку вкушать от древа познания добра и зла… Ну, да не надолго! – прибавил он. – Однако ты спишь, да и мне пера, поезжай в Горки, – вдруг сказал князь Андрей.