Татьяничева, Людмила Константиновна
Поделись знанием:
На площади куда поехал государь, стояли лицом к лицу справа батальон преображенцев, слева батальон французской гвардии в медвежьих шапках.
В то время как государь подъезжал к одному флангу баталионов, сделавших на караул, к противоположному флангу подскакивала другая толпа всадников и впереди их Ростов узнал Наполеона. Это не мог быть никто другой. Он ехал галопом в маленькой шляпе, с Андреевской лентой через плечо, в раскрытом над белым камзолом синем мундире, на необыкновенно породистой арабской серой лошади, на малиновом, золотом шитом, чепраке. Подъехав к Александру, он приподнял шляпу и при этом движении кавалерийский глаз Ростова не мог не заметить, что Наполеон дурно и не твердо сидел на лошади. Батальоны закричали: Ура и Vive l'Empereur! [Да здравствует Император!] Наполеон что то сказал Александру. Оба императора слезли с лошадей и взяли друг друга за руки. На лице Наполеона была неприятно притворная улыбка. Александр с ласковым выражением что то говорил ему.
Ростов не спуская глаз, несмотря на топтание лошадьми французских жандармов, осаживавших толпу, следил за каждым движением императора Александра и Бонапарте. Его, как неожиданность, поразило то, что Александр держал себя как равный с Бонапарте, и что Бонапарте совершенно свободно, как будто эта близость с государем естественна и привычна ему, как равный, обращался с русским царем.
Александр и Наполеон с длинным хвостом свиты подошли к правому флангу Преображенского батальона, прямо на толпу, которая стояла тут. Толпа очутилась неожиданно так близко к императорам, что Ростову, стоявшему в передних рядах ее, стало страшно, как бы его не узнали.
– Sire, je vous demande la permission de donner la legion d'honneur au plus brave de vos soldats, [Государь, я прошу у вас позволенья дать орден Почетного легиона храбрейшему из ваших солдат,] – сказал резкий, точный голос, договаривающий каждую букву. Это говорил малый ростом Бонапарте, снизу прямо глядя в глаза Александру. Александр внимательно слушал то, что ему говорили, и наклонив голову, приятно улыбнулся.
– A celui qui s'est le plus vaillament conduit dans cette derieniere guerre, [Тому, кто храбрее всех показал себя во время войны,] – прибавил Наполеон, отчеканивая каждый слог, с возмутительным для Ростова спокойствием и уверенностью оглядывая ряды русских, вытянувшихся перед ним солдат, всё держащих на караул и неподвижно глядящих в лицо своего императора.
– Votre majeste me permettra t elle de demander l'avis du colonel? [Ваше Величество позволит ли мне спросить мнение полковника?] – сказал Александр и сделал несколько поспешных шагов к князю Козловскому, командиру батальона. Бонапарте стал между тем снимать перчатку с белой, маленькой руки и разорвав ее, бросил. Адъютант, сзади торопливо бросившись вперед, поднял ее.
– Кому дать? – не громко, по русски спросил император Александр у Козловского.
– Кому прикажете, ваше величество? – Государь недовольно поморщился и, оглянувшись, сказал:
– Да ведь надобно же отвечать ему.
Козловский с решительным видом оглянулся на ряды и в этом взгляде захватил и Ростова.
«Уж не меня ли?» подумал Ростов.
– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.
– Наше дело исполнять свой долг, рубиться и не думать, вот и всё, – заключил он.
– И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться.
– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.
В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
(перенаправлено с «Л. К. Татьяничева»)
| Людмила Татьяничева | ||||||
 | ||||||
| Имя при рождении: |
Людмила Константиновна Татьяничева | |||||
|---|---|---|---|---|---|---|
| Псевдонимы: |
Л. Фиолетова | |||||
| Место рождения: | ||||||
| Род деятельности: | ||||||
| Годы творчества: | ||||||
| Направление: | ||||||
| Жанр: | ||||||
| Дебют: |
сборник стихов «Верность» | |||||
| Премии: |
| |||||
| Награды: |
| |||||
Людми́ла Константи́новна Татья́ничева (1915[1]— 1980) — русская советская поэтесса, прозаик, общественный деятель.
Содержание
Биография
Родилась 6 (19) декабря 1915 года в Ардатове (ныне Мордовия) в семье сельской учительницы, Агриппины Степановны Татьяничевой и студента-медика. Мать была литературно одарённой женщиной: вела дневник, писала стихи.
В 1919 году умирает отец. Мать с дочерью уехала учительствовать в село Хлыстовка Чамзинского района. В 1926 году осталась сиротой; жила на Урале у родственников отца.
В 1932 году окончила школу-семилетку, пошла работать токарем на вагоностроительный завод. В 1933 году поступила на заочное отделение в Уральский институт цветных металлов и золота.
В 1934 году, прервав учёбу, приехала на строительство Магнитогорска, где её в 112-м «писательском» бараке приютила семья поэта М. М. Люгарина. Впоследствии об этом периоде своей жизни поэтесса напишет:
- Там чуть не каждый мой сосед
- Был журналист или поэт…
- В рассветный час, в полночный час
- В бараке том огонь не гас…
Работала в газетах «На рельсах гиганта», «Магнитогорский рабочий» и была участницей литературного объединения «Буксир». В том же году в журнале «Штурм» появились первые стихи Татьяничевой. Познакомилась со своим будущим мужем — тогдашним заведующим промышленным отделом газеты «Магнитогорский рабочий» Николаем Смелянским.
В 1934—1944 годах работала сотрудником редакции газеты «Магнитогорский рабочий»
В 1941 году заочно окончила Литературный институт имени А. М. Горького, вступила в ВКП(б).
Директор Челябинского областного издательства (1944—1946).
В 1943—1953 годах работала ответственным секретарём Челябинской писательской организации.
В 1944 году в Челябинском книжном издательстве вышла первая книга стихов, «Верность». В 1945 году в том же издательстве вышла вторая книга, «Стихи». Вступила в СП СССР.
В 1956—1958 годах работала собкором «Литературной газеты» по Уралу.
В 1965 году переехала в Москву.
В 1965—1975 годах работала секретарём правления СП РСФСР. Член правления СП СССР с 1967 года.
Сотрудничала с композитором Михаилом Чистовым, который написал несколько песен на её стихи: «Ей приснилось, что она Россия» или «Баллада о матери» (исполняла Людмила Зыкина), «Ромашки для влюблённых» (исполняла Валентина Толкунова), «Мне бы только суметь», «Дежурная сестра», «Молчание», «Гудки» (исполнял Александр Розум).
Скончалась 8 апреля 1980 после тяжёлой болезни. Похоронена в Москве на Кунцевском кладбище[2].
Творчество Татьяничевой, с его патриотическими мотивами, воспеванием рабочего класса и строительства социализма, полностью поставлено на службу социалистическому реализму.[3]
Литературная деятельность
Книги
- 1944 — Верность (стихи). — Челябинск, Челябгиз. - 10 000 экз.
- 1945 — Стихи. — Челябинск, Челябгиз., 46 с., 5 000 экз.
- 1946 — Лирика. - Свердловск.
- 1948 — Отчий дом (стихи). — Челябинск, Челябгиз, 80 с., 5 000 экз.
- 1949 — День рождения.— Свердловск, 72 с., 3 000 экз.
- 1950 — Родной Урал. — Москва, «Советский писатель», 114 с., 10 000 экз.
- 1952 — Утро в новом городе. — Челябинск, 84 с., 3 000 экз.
- 1954 — Вишневый сад. — Свердловск, 64 с., 2 000 экз.
- 1955 — Лирика. — Челябинск, 60 с., 2 000 экз.
- 1956 — На лугу. — Челябинск
- 1958 — Синегорье. — Свердловск., 144 с., 5 000 экз.
- 1958 — Стихи. — Челябинск, 128 с., 4 000 экз.
- 1959 — Дело мастера боится. — Челябинск
- 1960 — Малахит. — Москва., Советский писатель, 168 с., 3 000 экз.
- 1960 — Лирические строки.— Челябинск, 120 с., 3 000 экз.
- 1960 — Звезда советская. — М., Детгиз
- 1960 — Пять веселых молотков. — Свердловск
- 1961 — Бор звенит (стихи). — Москва, «Правда», 32 c. - 150 000 экз.
- 1961 — Самое заветное. — Челябинск, 280 с., 10 000 экз.
- 1963 — Время тёплых дождей. — М., Советский писатель, 108 с., 20 000 экз.
- 1963 — День погожий. — Челябинск, 112 с., 10 000 экз.
- 1963 — Хрустальная горка. — Свердловск
- 1963 — Яблоки для всех. — Челябинск
- 1964 — Лирические стихи. — Москва, «Художественная литература», 215 с., 25 000 экз.
- 1964 — Под доброй звездой.
- 1964 — Свет человеческой души.
- 1965 — Избранная лирика. 1940—1965. — Челябинск, Южно-Уральское книжное издательство, 339 с. - 20 000 экз.
- 1965 — Веселый улей. — Челябинск
- 1966 — Расцвела черемуха.— Челябинск, 110 с., 65 000 экз.
- 1966 — Избранная лирика
- 1966 — Область личного счастья.
- 1967 — Когда говорят о России… (Избранное). — Свердловск, Средне-Уральское книжное издательство, 144 с. - 50 000 экз.
- 1967 — Что ты умеешь? - М., Малыш
- 1968 — Царевны (избранная лирика). — Москва, Воениздат, 141 с., 50 000 экз.
- 1969 — Мой оленёнок (стихи). — Москва, «Советская Россия», 142 с., 50 000 экз.
- 1969 — Стихотворения. — Москва, «Художественная литература», 256 с., 25 000 экз.
- 1969 — Живая мозаика. — М., Советская Россия, 128 с., 50 000 экз.
- 1970 — Зорянка. — Москва, «Советский писатель», 143 с. - 50 000 экз.
- 1971 — Высокий мой берег. — М., Молодая гвардия, 176 с., 50 000 экз.
- 1971 — Моя любовь, моя забота. — Москва, Профиздат, 127 с., 25 000 экз.
- 1972 — Двойная радуга. — М., Детская литература
- 1972 — Снегопад — Челябинск, 140 с., 10 000 экз.
- 1973 — Звонкое дерево
- 1973 — Зорянка. — Москва, «Советская Россия», 142 с. - 25 000 экз.
- 1974 — Корабельный бор. — Москва, «Советская Россия», 400 с., 50 000 экз. (Поэтическая Россия).
- 1974 — Пора медосбора. — Москва, «Современник», 143 с. , 25 000 экз. О книге: Крамова Виктория. О России моей: Новинки «Современника» // Огонёк. — 1974. — № 34(2459). — 17 августа. — С. 16.
- 1975 — Междузорье (стихи). — Москва, «Советский писатель», 142 с., 100 000 экз.
- 1975 — Лирика. Иллюстрации А. Р. Туманова. — Челябинск, Южно-Уральское книжное издательство, 95 с., 3 000 экз.
- 1976 — Избранные произведения (в 2 томах). — Москва, «Художественная литература», 327 и 350 с.- 75 000 экз.
- 1976 — Следы костров. — М., Правда
- 1977 — У рассвета сосны розовы (стихи). — Москва, «Молодая гвардия», 160 с., 75 000 экз.
- 1978 — Улица сталевара Грязнова (Магнитогорские встречи). — Москва, «Советская Россия», 96 с.
- 1978 — Хвойный мёд (книга избранной лирики). — Москва, «Современник», 366 с., 25 000 экз.
- 1979 — Магнитогорские пальмы (стихи). — Москва, «Советская Россия», 127 с., 25 000 экз.
- 1979 — Калитка в лес осенний. — М., Советский писатель
- 1980 — Десять ступеней (стихи 1970—1979). — Челябинск, Южно-Уральское книжное издательство, 190 с. - 20 000 экз.
- 1981 — Ветвь молнии (стихи). — Баку, «Гянджлик», 26 с.
- 1981 — Корабельный бор (стихи, пер. с рус.). — Киев, «Радянський письменник», 135 с. Перевод на украинский язык.
- 1981 — Стихи о любви. — Свердловск, Средне-Уральское книжное издательство, 156 с., 25 000 экз.
- 1982 — Материнская гордость. — Москва, «Правда», 32 с., 100 000 экз.
- 1981 — Мне бы только успеть. — Москва, Воениздат, 239 с., 50 000 экз.
- 1983 — Про Олю (стихи, для дошкольного возраста). — Москва, «Малыш», 18 с., 200 000 экз.
- 1985 — Зелёное лукошко (стихи, для младшего школьного возраста). — Москва, «Детская литература», 47 с., 100 000 экз
- 1985—1986 — Собрание сочинений (в 3 томах). — Москва, «Художественная литература». Составление и подготовка текста Н. Смелянского. 50 000 экз.
- 1989 — Область личного счастья. — Свердловск, Средне-Уральское книжное издательство, 295 с., 25 000 экз.
- 1997 — Я другой не искала судьбы (избранные стихи). — Оренбург, Печатный дом «Димур», 267 c., 2 000 экз. Составители: Э. Смелянская, Ю. Смелянский.
- 2002 — Мне бы только успеть (письма и дневники). — Москва, «Русская книга».
Публикации
- Стихи. — Поэты литбригады. — Челябинск, Южно-Уральское книжное издательство, 1969, с. 86—93.
- Стихи. — VI Ручьёвские чтения (сборник материалов межвузовской научной конференции). — Магнитогорск, 2001, т. I, с. 19, 23, 26, 28—29, 32—33.
Награды и звания
- Государственная премия РСФСР имени М. Горького (1971) — за книгу стихов «Зорянка» (1970)[4]
- орден Октябрьской революции (1975)
- два ордена Трудового Красного Знамени (1965, 1971)
- два ордена «Знак Почёта» (1952, 1960)
Мемориал
Именем Татьяничевой названы улицы в Челябинске и в Магнитогорске (посёлок Западный), а также челябинская библиотека № 26. На домах в Магнитогорске, Челябинске и Екатеринбурге, где жила поэтесса, установлены мемориальные таблички в её честь. Учреждена литературная премия имени Л. К. Татьяничевой. В 1995 именем поэтессы названа малая планета № 3517.
Напишите отзыв о статье "Татьяничева, Людмила Константиновна"
Примечания
- ↑ Каган. [feb-web.ru/feb/slovenc/es/es5/es5-0991.htm Татьяничева Людмила Константиновна] // Энциклопедия «Слова о полку Игореве». Т. 5. — 1995
- ↑ [www.mosritual.ru/mesta-zahoronenija/kuncevskoe-kladbische Кунцевское кладбище] (Проверено 18 ноября 2009)
- ↑ Казак В. Лексикон русской литературы XX века = Lexikon der russischen Literatur ab 1917 / [пер. с нем.]. — М. : РИК «Культура», 1996. — XVIII, 491, [1] с. — 5000 экз. — ISBN 5-8334-0019-8.. — С. 415.</span>
- ↑ [www.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc&base=ESU&n=41497&dst=0&mb=LAW&div=LAW&BASENODE=2018038487-3926803787&SORTTYPE=0&rnd=224476.299613533&SEM=-&opt=1&5=%7c334&7=%7c4158828 Постановление Совета Министров РСФСР от 20 декабря 1971 года № 693 «О присуждении Государственных премий РСФСР в области литературы, искусства и архитектуры 1971 года»]
</ol>
Литература
- Жислина С. Поэзия высокого накала. — Челябинск, 1965.
- Кондратковская Н. Поэзия верности (к 50-летию Л. Татьяничевой). — «Магнитогорский рабочий», 19 декабря 1965.
- Магнитогорск (краткая энциклопедия). — Магнитогорск, Магнитогорский дом печати, 2002, с. 501—502.
- Она не была человеком трибуны (вспоминая Людмилу Татьяничеву). — «Челябинский рабочий», 19 декабря 2000. — [www.chrab.chel.su/archive/19-12-00/2/A114608.DOC.html Веб-ссылка]
- Писатели Южного Урала. — Челябинск, 1966.
- Поэты Урала. — Свердловск, 1948.
- Русская советская поэзия Урала. — Свердловск, 1983.
- Струков И. «О счастье я не знала ничего». — «Челябинский рабочий», 20 декабря 2005. — [www.chrab.chel.su/archive/20-12-05/5/A106786.DOC.html Веб-ссылка]
- Урал литературный (краткий биобиблиографический словарь). — Челябинск, Южно-Уральское книжное издательство, 1988, с. 265.
- Фёдоров В. Дочь Урала. — «Наш современник» (Москва), 1982, № 10.
- Ханбеков Л. Судьба — это мы (очерк творчества поэтессы Л. Татьяничевой). — Челябинск, 1984.
- Шмакова Т. Новая книга поэта. — «Уральская новь» (Челябинск), май 1980.
- Ягодинцева Н. Третий путь (судьба и творчество Людмилы Татьяничевой). — «Урал» (Екатеринбург), 2005, № 12. — [magazines.russ.ru/ural/2005/12/ia17.html Веб-ссылка]
- Сорокин Валентин. [www.hrono.ru/libris/lib_s/blago09.php Красивая и строгая.] В кн. [www.hrono.ru/libris/lib_s/blago00.php Благодарение. Поэт о поэтах]: Портреты писателей, очерки, литературная критика. / Вст. ст. Е. Осетрова. М., 1986.
Ссылки
- [www.biblus.ru/Default.aspx?auth=1b0a1b7 Информация о книгах Людмилы Татьяничевой на сайте «Библус»]
- [poezosfera.ru/?p=808 Биография Людмилы Татьяничевой на сайте «Поэзосфера»]
- unilib.chel.su:81/el_izdan/kalendar2005/tatyinic.htm
Отрывок, характеризующий Татьяничева, Людмила Константиновна
На площади куда поехал государь, стояли лицом к лицу справа батальон преображенцев, слева батальон французской гвардии в медвежьих шапках.
В то время как государь подъезжал к одному флангу баталионов, сделавших на караул, к противоположному флангу подскакивала другая толпа всадников и впереди их Ростов узнал Наполеона. Это не мог быть никто другой. Он ехал галопом в маленькой шляпе, с Андреевской лентой через плечо, в раскрытом над белым камзолом синем мундире, на необыкновенно породистой арабской серой лошади, на малиновом, золотом шитом, чепраке. Подъехав к Александру, он приподнял шляпу и при этом движении кавалерийский глаз Ростова не мог не заметить, что Наполеон дурно и не твердо сидел на лошади. Батальоны закричали: Ура и Vive l'Empereur! [Да здравствует Император!] Наполеон что то сказал Александру. Оба императора слезли с лошадей и взяли друг друга за руки. На лице Наполеона была неприятно притворная улыбка. Александр с ласковым выражением что то говорил ему.
Ростов не спуская глаз, несмотря на топтание лошадьми французских жандармов, осаживавших толпу, следил за каждым движением императора Александра и Бонапарте. Его, как неожиданность, поразило то, что Александр держал себя как равный с Бонапарте, и что Бонапарте совершенно свободно, как будто эта близость с государем естественна и привычна ему, как равный, обращался с русским царем.
Александр и Наполеон с длинным хвостом свиты подошли к правому флангу Преображенского батальона, прямо на толпу, которая стояла тут. Толпа очутилась неожиданно так близко к императорам, что Ростову, стоявшему в передних рядах ее, стало страшно, как бы его не узнали.
– Sire, je vous demande la permission de donner la legion d'honneur au plus brave de vos soldats, [Государь, я прошу у вас позволенья дать орден Почетного легиона храбрейшему из ваших солдат,] – сказал резкий, точный голос, договаривающий каждую букву. Это говорил малый ростом Бонапарте, снизу прямо глядя в глаза Александру. Александр внимательно слушал то, что ему говорили, и наклонив голову, приятно улыбнулся.
– A celui qui s'est le plus vaillament conduit dans cette derieniere guerre, [Тому, кто храбрее всех показал себя во время войны,] – прибавил Наполеон, отчеканивая каждый слог, с возмутительным для Ростова спокойствием и уверенностью оглядывая ряды русских, вытянувшихся перед ним солдат, всё держащих на караул и неподвижно глядящих в лицо своего императора.
– Votre majeste me permettra t elle de demander l'avis du colonel? [Ваше Величество позволит ли мне спросить мнение полковника?] – сказал Александр и сделал несколько поспешных шагов к князю Козловскому, командиру батальона. Бонапарте стал между тем снимать перчатку с белой, маленькой руки и разорвав ее, бросил. Адъютант, сзади торопливо бросившись вперед, поднял ее.
– Кому дать? – не громко, по русски спросил император Александр у Козловского.
– Кому прикажете, ваше величество? – Государь недовольно поморщился и, оглянувшись, сказал:
– Да ведь надобно же отвечать ему.
Козловский с решительным видом оглянулся на ряды и в этом взгляде захватил и Ростова.
«Уж не меня ли?» подумал Ростов.
– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.
– Наше дело исполнять свой долг, рубиться и не думать, вот и всё, – заключил он.
– И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться.
– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.
В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Категории:
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Ардатове (Мордовия)
- Поэты по алфавиту
- Поэты России
- Поэты СССР
- Лауреаты Государственной премии РСФСР имени М. Горького
- Кавалеры ордена Октябрьской Революции
- Кавалеры ордена Трудового Красного Знамени
- Кавалеры ордена «Знак Почёта»
- Писатели по алфавиту
- Русские поэты
- Члены КПСС
- Члены Союза писателей СССР
- Выпускники Литературного института имени А. М. Горького
- Родившиеся в Симбирской губернии
- Похороненные на Кунцевском кладбище
- Персоналии:Челябинск
- Персоналии:Магнитогорск
