Бонштедт, Людвиг Людвигович

Людвиг Людвигович Бонштедт
Ludwig Bohnstedt
Академик архитектуры Людвиг Бонштедт
Основные сведения
Место рождения	Санкт-Петербург, Российская империя
Работы и достижения
Работал в городах	Санкт-Петербург, Рига, Хельсинки
Важнейшие постройки	Латвийская Национальная опера, Финский Национальный Банк

Людвиг Людвигович Бонштедт (нем. Ludwig Bohnstedt; 15 октября 1822, Санкт-Петербург — 3 января 1885, Гота) — русский архитектор.

Биография

В 1831—1839 годах учился в Главном немецком училище Св. Петра, после окончания которого, уехал в Германию для продолжения учёбы. Там поступил на философское отделение Берлинского университета (нем.  Humboldt-Universität zu Berlin), но почти сразу же покинул его и в 1840 году поступил в Берлинскую строительную школу (нем.  Berliner Bauschule), а затем в Берлинскую академию художеств (нем.  Akademie der Künste, Berlin). После окончания Берлинской академии в 1843 году вернулся в Санкт-Петербург и сразу поступил на службу в мастерскую архитектора Р. А. Желязевича. К 1846 году получил звание академика архитектуры. В 1851 году он занял должность старшего архитектора при дворе великой княгини Елены Павловны. В этом качестве Бонштедт проводил восстановительные работы во дворце княгини на Каменном острове, в её резиденции в Ораниенбауме.

Самостоятельная деятельность Людвига Бонштедта началась в 1849 году. В это время он перестраивал частные дома Р. В. Риттера (Кадетская линия ВО, 11) и С. Р. Брандта (Кадетская линия ВО, 15). В 1850 годах архитектором перестраивались особняк А. И. Томсен-Боннара (Английская наб., 40), особняк Щигельского (ул. Глинки, 6), особняк К. К. Задлера (8-я линия ВО, 25), доходный дом Р. Н. Геймбюргера (1-я линия ВО, 28), здание Главного общества российских железных дорог (Итальянская ул., 17). Литейный пр., 42

1850-е года для Людвига Бонштедта стали наиболее продуктивными. Проектную деятельность он совмещал со службой в Департамента водных и сухопутных сообщений, с работой архитектором страхового общества «Саламандра».

В 1851—1852 годах Бонштедтом был построен дом графини А. Р. Ламздорф (Моховая ул., 20). Зодчим перестраивались производственные помещения сахарного завода купца М. Е. Кара, Калинкиного пивоваренного завода, Невского стеаринового и мыловаренного заводов.

В 1853 году Бонштедт принял предложение заканчивать начатые архитектором Н. Е. Ефимовым работы — дом министра государственных имуществ (Исаакиевская пл., 13), здание Городской думы (Думская ул., 1-3) и Воскресенский Новодевичий монастырь (Московский пр., 100). В том же году Бонштедт ушёл с государственной службы.

Одним из самых значимых работ Людвига Бонштедта в Санкт-Петербурге стал дворец княгини З. Н. Юсуповой (Литейный пр., 42), строившийся с 1852 по 1858 год.

Людвиг Бонштедт преподавал в своей архитектурной мастерской. Среди его учеников были В. Шрётер, Г. Шель. В 1862 году в мастерской зодчего разместился Петербургский кружок архитекторов, который позже стал Санкт-Петербургским обществом архитекторов. В 1858 году Бонштедту были присвоены звание профессора и чин надворного советника.

Одной из последних работ Бонштедта стало возведение колокольни церкви великомученицы Екатерины (Кадетская линия ВО, 27а).

В 1861 году архитектор уехал в Германию для поправки здоровья. Там он остался жить, обосновался в городе Гота. Дальнейшая архитектурная деятельность зодчего происходила в Германии, Венгрии, Италии, Финляндии и Португалии.

Наиболее известные работы за период с 1861 по 1885 год

• Рига — Немецкий театр (ныне Латвийская национальная опера) (1860—1863)
• Хельсинки — Финский Национальный Банк (1876—1883)
• Айзенах — Bauten im Südviertel, z.B. Reutervilla von 1868
• Гота

Deutsche Grundkreditbank (1872—1877)

Gothaer Feuerversicherungsbank (1872—1874)

Gothaer Privatbank (1873—1877)

Landes-Kriegerdenkmal 1870/71, zugleich Regimentsdenkmal 1870/71 des 6. Thüringischen Infanterie-Regiments Nr. 95 [1], gegenüber des Theaters (1874)

Paul Emil Jacob-Denkmal

• Нордхаузен

Villa Kneiff (1874)

Kriegerdenkmal 1870/71, in den Anlagen an der Sedanstraße (1880)

Литература

• Бонштедт, Людвиг // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Ссылки

• [walkspb.ru/lich/bonstedt.html Прогулки по Петербургу].

Отрывок, характеризующий Бонштедт, Людвиг Людвигович

Думал ли Кутузов совершенно о другом, говоря эти слова, или нарочно, зная их бессмысленность, сказал их, но граф Растопчин ничего не ответил и поспешно отошел от Кутузова. И странное дело! Главнокомандующий Москвы, гордый граф Растопчин, взяв в руки нагайку, подошел к мосту и стал с криком разгонять столпившиеся повозки.


В четвертом часу пополудни войска Мюрата вступали в Москву. Впереди ехал отряд виртембергских гусар, позади верхом, с большой свитой, ехал сам неаполитанский король.
Около середины Арбата, близ Николы Явленного, Мюрат остановился, ожидая известия от передового отряда о том, в каком положении находилась городская крепость «le Kremlin».
Вокруг Мюрата собралась небольшая кучка людей из остававшихся в Москве жителей. Все с робким недоумением смотрели на странного, изукрашенного перьями и золотом длинноволосого начальника.
– Что ж, это сам, что ли, царь ихний? Ничево! – слышались тихие голоса.
Переводчик подъехал к кучке народа.
– Шапку то сними… шапку то, – заговорили в толпе, обращаясь друг к другу. Переводчик обратился к одному старому дворнику и спросил, далеко ли до Кремля? Дворник, прислушиваясь с недоумением к чуждому ему польскому акценту и не признавая звуков говора переводчика за русскую речь, не понимал, что ему говорили, и прятался за других.
Мюрат подвинулся к переводчику в велел спросить, где русские войска. Один из русских людей понял, чего у него спрашивали, и несколько голосов вдруг стали отвечать переводчику. Французский офицер из передового отряда подъехал к Мюрату и доложил, что ворота в крепость заделаны и что, вероятно, там засада.
– Хорошо, – сказал Мюрат и, обратившись к одному из господ своей свиты, приказал выдвинуть четыре легких орудия и обстрелять ворота.
Артиллерия на рысях выехала из за колонны, шедшей за Мюратом, и поехала по Арбату. Спустившись до конца Вздвиженки, артиллерия остановилась и выстроилась на площади. Несколько французских офицеров распоряжались пушками, расстанавливая их, и смотрели в Кремль в зрительную трубу.
В Кремле раздавался благовест к вечерне, и этот звон смущал французов. Они предполагали, что это был призыв к оружию. Несколько человек пехотных солдат побежали к Кутафьевским воротам. В воротах лежали бревна и тесовые щиты. Два ружейные выстрела раздались из под ворот, как только офицер с командой стал подбегать к ним. Генерал, стоявший у пушек, крикнул офицеру командные слова, и офицер с солдатами побежал назад.
Послышалось еще три выстрела из ворот.
Один выстрел задел в ногу французского солдата, и странный крик немногих голосов послышался из за щитов. На лицах французского генерала, офицеров и солдат одновременно, как по команде, прежнее выражение веселости и спокойствия заменилось упорным, сосредоточенным выражением готовности на борьбу и страдания. Для них всех, начиная от маршала и до последнего солдата, это место не было Вздвиженка, Моховая, Кутафья и Троицкие ворота, а это была новая местность нового поля, вероятно, кровопролитного сражения. И все приготовились к этому сражению. Крики из ворот затихли. Орудия были выдвинуты. Артиллеристы сдули нагоревшие пальники. Офицер скомандовал «feu!» [пали!], и два свистящие звука жестянок раздались один за другим. Картечные пули затрещали по камню ворот, бревнам и щитам; и два облака дыма заколебались на площади.
Несколько мгновений после того, как затихли перекаты выстрелов по каменному Кремлю, странный звук послышался над головами французов. Огромная стая галок поднялась над стенами и, каркая и шумя тысячами крыл, закружилась в воздухе. Вместе с этим звуком раздался человеческий одинокий крик в воротах, и из за дыма появилась фигура человека без шапки, в кафтане. Держа ружье, он целился во французов. Feu! – повторил артиллерийский офицер, и в одно и то же время раздались один ружейный и два орудийных выстрела. Дым опять закрыл ворота.
За щитами больше ничего не шевелилось, и пехотные французские солдаты с офицерами пошли к воротам. В воротах лежало три раненых и четыре убитых человека. Два человека в кафтанах убегали низом, вдоль стен, к Знаменке.
– Enlevez moi ca, [Уберите это,] – сказал офицер, указывая на бревна и трупы; и французы, добив раненых, перебросили трупы вниз за ограду. Кто были эти люди, никто не знал. «Enlevez moi ca», – сказано только про них, и их выбросили и прибрали потом, чтобы они не воняли. Один Тьер посвятил их памяти несколько красноречивых строк: «Ces miserables avaient envahi la citadelle sacree, s'etaient empares des fusils de l'arsenal, et tiraient (ces miserables) sur les Francais. On en sabra quelques'uns et on purgea le Kremlin de leur presence. [Эти несчастные наполнили священную крепость, овладели ружьями арсенала и стреляли во французов. Некоторых из них порубили саблями, и очистили Кремль от их присутствия.]
Мюрату было доложено, что путь расчищен. Французы вошли в ворота и стали размещаться лагерем на Сенатской площади. Солдаты выкидывали стулья из окон сената на площадь и раскладывали огни.