Болотные арабы
| Самоназвание |
мааданы |
|---|---|
| Численность и ареал | |
| Язык | |
| Религия |
шииты, мандеи |
| Родственные народы | |
Боло́тные ара́бы (араб. عرب الأهوار), маада́ны (араб. معدان) — жители месопотамских болот (маршей) на юго-востоке Ирака, вдоль границы с Ираном.
Мааданы говорят на иракском диалекте арабского языка. Традиционной одеждой мужчин является сауб и куфия, закрученная в виде тюрбана. В составе различных племенных объединений, такх как Аль Бу-Мухаммад, Ферайгат, Шагбана, Бани Лам, мааданы создали уникальную культуру, сосредоточенную на природных ресурсах маршей. Большая часть болотных арабов является мусульманами-шиитами, хотя в болотах встречаются небольшие общины мандеев, говорящих на арамейском языке[2].
Существуют различные теории насчёт связи мааданов с жителями Индийского субконтинента[3] или древними шумерами. Но, по большей части, культура мааданов имеет много общего с культурой пустынных бедуинов, которые пришли в эти земли после падения Аббасидского халифата[4].
Осушение болот
С глубокой древности земледелие в Месопотамии было основано на мелиорации, «отделении земли от воды» по словам шумеров — то есть, осушении болот с целью высвобождения земли под пашню и строительстве системы оросительных каналов. Поддержание созданного ещё древними шумерами хозяйственного комплекса позволяло прокормить огромное население Вавилонии и Багдадского халифата. Однако в результате упадка цивилизации достижения древних земледельцев были утеряны, а на месте сельскохозяйственных угодий восстановились болота, которые заселили выходцы из пустыни — предки мааданов. Труднодоступные заболоченные территории нередко становились прибежищем для повстанцев и разбойников, как это произошло после восстания зинджей.
Планы осушения месопотамских болот, бывших местом размножения комаров — разносчиков малярии, и перенаправления высвободившейся воды на нужды земледелия вынашивались ещё британской колониальной администрацией в начале 1950-х годов. После обретения страной независимости активное развитие сельского хозяйство Ирака потребовало обводнения обширных засушливых территорий за счёт отбора части стока воды из русла рек Тигр и Евфрат. В годы правления партии Баас и Саддама Хусейна началась реализация нескольких обширных мелиорационных проектов, что привело к планомерному понижению уровня воды в болотах в течение следующего десятилетия. Кроме того, в 1985 году было проведено целевое осушение части болот, на территории которых были обнаружены месторождения нефти. Недовольство местного населения проведением этих работ вылилось к середине 1980-х годов в антиправительственное восстание под руководством одного из племенных вождей. Впоследствии через месопотамские болота пролегал фронт Ирано-иракской войны.
Работы по мелиорации продолжились после первого вторжения западной коалиции в 1991 году, в результате чего большая часть болот была осушена, а практически всё население — переселено в другие регионы страны (к началу 2000-х годов число оставшихся жителей болот насчитывало не более полутора тысяч человек). Впоследствии западной пропагандой и исламистами было заявлено, что осушение болот было осуществлено с целью «наказать повстанцев», лишив их продовольствия — для обоснования данных претензий была даже извлечена на свет Петербургская декларация 1868 года, предписывавшая ограничить военные действия исключительно борьбой с вооружёнными силами противника (что никогда на практике не соблюдалось, достаточно вспомнить бомбардировки немецких и японских городов в годы Второй мировой войны).
После второго вторжения коалиции и падения баасистского режима в 2003 году началось стихийное разрушение мелиоративных сооружений агрессивно настроенными представителями местного населения, что привело к повторному заболачиванию территории и значительному ущербу сельскому хозяйству Ирака, а также потере доступа к обширному нефтеносному бассейну в районе болота Хаммар.
Напишите отзыв о статье "Болотные арабы"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.iraqmarshes.org/Documents/Final%20Report/IRAQ%20MARSHLANDS-chapter1.pdf USAID], iraqmarshes.org
- ↑ Wilfred Thesiger, 1967, с. 127.
- ↑ Хуан Коул, 2005, с. 10.
- ↑ Wilfred Thesiger, 1967, с. 100-101.
Литература
- Wilfred Thesiger. The Marsh Arabs. — Penguin, 1967.
- Juan Cole. [www.indiana.edu/~nelc/lectures/Wadie%20Jwaideh%20-%2004%20-%20Juan%20Cole%20(2005).pdf Marsh Arab Rebellion]. — University of Indiana, 2005.
Отрывок, характеризующий Болотные арабы
– Всё таки я не понял, de quoi vous avez peur, [Чего ты боишься,] – медлительно проговорил князь Андрей, не спуская глаз с жены.Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками.
– Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…]
– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.
Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
