Маас, Василий Фёдорович
| Маас, Василий Фёдорович | |
| Основные сведения | |
|---|---|
| Страна | |
| Работы и достижения | |
| Работал в городах | |
| Важнейшие постройки |
здания Одесского пехотного училища, 3-й мужской гимназии в Одессе |
| Нереализованные проекты |
Создание художественной школы в Минске |
Содержание
Биография
Василий Фёдорович Маас, (? — после 1894, Каунас) — российский и польский архитектор, много строивший в Одессе и Минске.
Выпускник в Академии художеств. В 1864 г. получил серебряную медаль за проект «театра»; в 1865 г. – звание классного художника 3 степени за проект «сельской церкви».
С 1856 года работал в Одессе, реализую в своих работах любовь к восточным мотивам. Самой знаменитой постройкой архитектора на сегодняшний день является здание 3-й мужской гимназии – сегодня корпус университета внутренних дел на Успенской.
В Одессе архитектор вел активную общественную работу. Он, в частности, был одним из инициаторов создания Одесского отделения Императорского русского технического общества (ООИРТО), в работе которого в дальнейшем принимал активное участие.
На склоне лет архитектор Маас переехал в Минск, где служил архитектором губернского управления. Хорошо понимая, что отсутствие художественных учебных заведений в Минске закрывало путь в искусство талантливой молодежи, он решил организовать в городе рисовальную школу по типу одесской, считавшейся тогда лучшей. Для сбора средств устроили выставку картин с привлечением местных художников. Выставка, на которой было представлено около 100 картин, открылась 24 мая 1891 года в залах Дворянского собрания. Свои работы представили художники А. Бартэльс, Я. Матейко, И. Айвазовский, Э. Суковский и другие. Это была первая выставка изобразительного искусства в Минске. Однако она не имела того успеха, на который рассчитывали устроители. После покрытия расходов осталась совсем незначительная сумма.
В конце 1891 года в помещении при летнем театре в городском саду В. Ф. Маас создал художественно-столярную мастерскую, в которой не только бесплатно преподавал, но и выдавал ученикам еженедельно по 50 копеек из своих средств, чтобы дать им возможность ходить на занятия. С наступлением летнего театрального сезона мастерская лишилась помещения и из-за отсутствия денег на наем другого прекратила существование [1].
В 1894 году он обращается в Академию художеств с просьбой помочь в организации художественной школы. Однако у местных чиновников эта идея не нашла отклика. В итоге Маас уехал и оттуда, поселившись в Каунасе, где и умер [2].
Основные работы
- Здание Одесского юнкерского пехотного училища (1865 — 1966 гг.)
- Здание бывшей водолечебницы Я. Валика (ул. Щепкина, 18). Здание выполнено в мавританском стиле. Сегодня принадлежит институту холодильной промышленности
- Здание в восточном стиле (1876 г. — ул. Карантинной, 7 (9), угол Греческой) для потомственного почетного гражданина Одессы Л. М. Шорштейна.
- Здание по ул. Жуковского, 11 (Одесса), в котором находилась контора Государственного банка[3]
- Соавтор проекта здания Духовной семинарии и епархиального дома (1876 г. — ул. Жуковского, 38)
Напишите отзыв о статье "Маас, Василий Фёдорович"
Примечания
- ↑ [pawet.net/library/history/bel_history/sybieka/02/07/%D0%92%D0%B8%D1%82%D1%80%D0%B8%D0%BD%D0%B0_%D0%B3%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%B4%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B9_%D0%B6%D0%B8%D0%B7%D0%BD%D0%B8.html Шибеко З.В., Шибеко С.Ф. ПАРАД МУЗ. 17.10.2012]
- ↑ [odessa1.com/news/potryasayusche-krasivyy-dom-na.html Потрясающе красивый дом на Коблевской (фотофакт). Новости Одессы, 22.02.2014]
- ↑ [odesskiy.com/ulitsi-v-istorii-odessi/jukovskogo.html Жанна Букина. Жуковского улица на Чисто одесском сайте]
Литература
Неоренессансные мотивы в постройках В. А. Шретера и В. Ф. Мааса в Минске конца XIX века / Асташенок Л. С. // Архитектура. ― 2014. ― Вып. 7. ― С. 5 ― 11.
Отрывок, характеризующий Маас, Василий Фёдорович
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
– Полно, полно, глупости…
– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.
