Мабанские языки

Мабанские языки
Таксон:	семья
Статус:	общепризнана
Ареал:	Чад, Судан, ЦАР
Классификация
Категория:	Языки Африки
Нило-сахарская макросемья (гипотеза)
Состав
маба (ваддаи, бура-мабанг), масалит, каранга (курунга), кендедже, марфа, массалат, сурбахал, рунга, кибет, кашмере
Коды языковой группы
ISO 639-2:	—
ISO 639-5:	—
См. также: Проект:Лингвистика

Мабанские языки — семья языков Африки, распространённых на востоке Чада и в меньшей степени в Судане и Центральноафриканской Республике. На них говорят народ маба и родственные ему народы.

Классификация и состав

Мабанскую семью относят к гипотетической макросемье нило-сахарских языков; по Дж. Гринбергу — самостоятельная ветвь, по ряду классификаций 2000-х годов относится к «языкам-спутникам» ядерных нило-сахарских языков (противопоставленных периферии). Во внутренней классификации семьи единства среди исследователей нет, обычно выделяются три ветви, к одной из которых принадлежит язык маба (ваддаи, бура-мабанг), к другой — масалит, к третьей — каранга (курунга); остальные по разным классификациям относятся к одной из этих трёх. Другие мабанские языки: кендедже, марфа, массалат, сурбахал, рунга, кибет, кашмере. Диалектное деление описано недостаточно.

Социолингвистические сведения

В совокупности около 700 тысяч носителей. Самыми распространёнными являются маба (основной язык чадского региона Вадаи с создания Вадайского султаната в XVII веке) и масалит (по 250—300 тысяч говорящих). Большинство говорящих на других мабанских языках владеют также одним из этих двух языков; распространено двуязычие с местным (чадским или суданским) вариантом арабского языка. Мабанские языки изучены хуже прочих нило-сахарских; для ряда языков доступны лишь списки слов, уточнение социолингвистических сведений по статусу языков и диалектов и работа по описанию крупных языков — маба и масалит — интенсивно ведётся лишь в 1990—2000-е гг.

Язык маба имеет две письменности — на основе латинского и арабского алфавита, издаются книги и периодические издания, ведётся радиовещание, преподавание в школах и курсы грамотности для взрослых. Остальные языки бесписьменные.

Фонетика

В консонантизме ряды палатальных согласных, а также типичные для Африки преназализированные согласные (по-видимому, сочетания двух фонем), фонемы /p/ и /h/ встречаются только в заимствованиях.

Пятичленный вокализм, в ряде языков количество гласных носит фонологический характер (в маба 10 гласных фонем) и выражает грамматическое значение, в языке масалит значим признак «продвинутый корень языка». Фонологическими являются тоновые различия; в маба он различает лексические основы и имеет грамматические значения в системе глагола. Имеется сингармонизм по признаку огубленности гласных. Большую грамматическую роль играет перегласовка основы (как в именной, так и в глагольной морфологии). Сочетания согласных не столь редки, как в других нило-сахарских языках.

Характерно сложное употребление числовых форм; единственное число у многих лексем является морфологически маркированным (как в других нило-сахарских, например, в нилотских языках), число выражается морфологически, при помощи суффикса (выбор которых часто непредсказуем), или синтаксически, через согласование имени с зависящими от него словами и глагола с субъектом и объектом. В имени представлены также категории определённости и падежа. Широко употребительны имена действия, образующие вместе со вспомогательным глаголом единый предикат, что представляет собой ареальную черту. Ряд глагольных форм маркируется консонантным тематическим префиксом, представлены категории залога, времени, вида, модальности и полярности. Особым образом выражается так называемая глагольная множественность, указывающая на аспектуальные характеристики ситуации или множественность актанта (ареальная черта).

Синтаксис

Порядок слов SOV, в именной группе зависимое следует за вершиной. Относительные предложения постпозитивны и имеют рестриктивное значение. Развиты сложноподчинённые предложения и предложения с деепричастиями (конвербами).

Лексика

В лексике большое число заимствований из чадского диалекта арабского языка, ряд слов заимствован из французского языка (отчасти также через арабское посредство).

Литература

• Nougayrol, P., La langue des Aiki dits Rounga, Tchad et République Centrafricaine. Esquisse descriptive et lexique, Paris, 1989.
• Edgar J, A Masalit grammar with notes on other languages of Darfur and Wadaï, Berlin, 1989;
• Edgar, J., Maba-group lexicon, Berlin, 1991;
• Abdullay Ali Dahab et al, Lexique maba-français, N’Djaména, 2003,
• Weiss, D. Maba verb roots and pronouns // Advances in Nilo-Saharan Linguistics, London, 2007, pp 241—254.

Отрывок, характеризующий Мабанские языки

Несколько дней перед отъездом Ростова в соборе было назначено молебствие по случаю победы, одержанной русскими войсками, и Николай поехал к обедне. Он стал несколько позади губернатора и с служебной степенностью, размышляя о самых разнообразных предметах, выстоял службу. Когда молебствие кончилось, губернаторша подозвала его к себе.
– Ты видел княжну? – сказала она, головой указывая на даму в черном, стоявшую за клиросом.
Николай тотчас же узнал княжну Марью не столько по профилю ее, который виднелся из под шляпы, сколько по тому чувству осторожности, страха и жалости, которое тотчас же охватило его. Княжна Марья, очевидно погруженная в свои мысли, делала последние кресты перед выходом из церкви.
Николай с удивлением смотрел на ее лицо. Это было то же лицо, которое он видел прежде, то же было в нем общее выражение тонкой, внутренней, духовной работы; но теперь оно было совершенно иначе освещено. Трогательное выражение печали, мольбы и надежды было на нем. Как и прежде бывало с Николаем в ее присутствии, он, не дожидаясь совета губернаторши подойти к ней, не спрашивая себя, хорошо ли, прилично ли или нет будет его обращение к ней здесь, в церкви, подошел к ней и сказал, что он слышал о ее горе и всей душой соболезнует ему. Едва только она услыхала его голос, как вдруг яркий свет загорелся в ее лице, освещая в одно и то же время и печаль ее, и радость.
– Я одно хотел вам сказать, княжна, – сказал Ростов, – это то, что ежели бы князь Андрей Николаевич не был бы жив, то, как полковой командир, в газетах это сейчас было бы объявлено.
Княжна смотрела на него, не понимая его слов, но радуясь выражению сочувствующего страдания, которое было в его лице.
– И я столько примеров знаю, что рана осколком (в газетах сказано гранатой) бывает или смертельна сейчас же, или, напротив, очень легкая, – говорил Николай. – Надо надеяться на лучшее, и я уверен…
Княжна Марья перебила его.
– О, это было бы так ужа… – начала она и, не договорив от волнения, грациозным движением (как и все, что она делала при нем) наклонив голову и благодарно взглянув на него, пошла за теткой.
Вечером этого дня Николай никуда не поехал в гости и остался дома, с тем чтобы покончить некоторые счеты с продавцами лошадей. Когда он покончил дела, было уже поздно, чтобы ехать куда нибудь, но было еще рано, чтобы ложиться спать, и Николай долго один ходил взад и вперед по комнате, обдумывая свою жизнь, что с ним редко случалось.
Княжна Марья произвела на него приятное впечатление под Смоленском. То, что он встретил ее тогда в таких особенных условиях, и то, что именно на нее одно время его мать указывала ему как на богатую партию, сделали то, что он обратил на нее особенное внимание. В Воронеже, во время его посещения, впечатление это было не только приятное, но сильное. Николай был поражен той особенной, нравственной красотой, которую он в этот раз заметил в ней. Однако он собирался уезжать, и ему в голову не приходило пожалеть о том, что уезжая из Воронежа, он лишается случая видеть княжну. Но нынешняя встреча с княжной Марьей в церкви (Николай чувствовал это) засела ему глубже в сердце, чем он это предвидел, и глубже, чем он желал для своего спокойствия. Это бледное, тонкое, печальное лицо, этот лучистый взгляд, эти тихие, грациозные движения и главное – эта глубокая и нежная печаль, выражавшаяся во всех чертах ее, тревожили его и требовали его участия. В мужчинах Ростов терпеть не мог видеть выражение высшей, духовной жизни (оттого он не любил князя Андрея), он презрительно называл это философией, мечтательностью; но в княжне Марье, именно в этой печали, выказывавшей всю глубину этого чуждого для Николая духовного мира, он чувствовал неотразимую привлекательность.
«Чудная должна быть девушка! Вот именно ангел! – говорил он сам с собою. – Отчего я не свободен, отчего я поторопился с Соней?» И невольно ему представилось сравнение между двумя: бедность в одной и богатство в другой тех духовных даров, которых не имел Николай и которые потому он так высоко ценил. Он попробовал себе представить, что бы было, если б он был свободен. Каким образом он сделал бы ей предложение и она стала бы его женою? Нет, он не мог себе представить этого. Ему делалось жутко, и никакие ясные образы не представлялись ему. С Соней он давно уже составил себе будущую картину, и все это было просто и ясно, именно потому, что все это было выдумано, и он знал все, что было в Соне; но с княжной Марьей нельзя было себе представить будущей жизни, потому что он не понимал ее, а только любил.
Мечтания о Соне имели в себе что то веселое, игрушечное. Но думать о княжне Марье всегда было трудно и немного страшно.
«Как она молилась! – вспомнил он. – Видно было, что вся душа ее была в молитве. Да, это та молитва, которая сдвигает горы, и я уверен, что молитва ее будет исполнена. Отчего я не молюсь о том, что мне нужно? – вспомнил он. – Что мне нужно? Свободы, развязки с Соней. Она правду говорила, – вспомнил он слова губернаторши, – кроме несчастья, ничего не будет из того, что я женюсь на ней. Путаница, горе maman… дела… путаница, страшная путаница! Да я и не люблю ее. Да, не так люблю, как надо. Боже мой! выведи меня из этого ужасного, безвыходного положения! – начал он вдруг молиться. – Да, молитва сдвинет гору, но надо верить и не так молиться, как мы детьми молились с Наташей о том, чтобы снег сделался сахаром, и выбегали на двор пробовать, делается ли из снегу сахар. Нет, но я не о пустяках молюсь теперь», – сказал он, ставя в угол трубку и, сложив руки, становясь перед образом. И, умиленный воспоминанием о княжне Марье, он начал молиться так, как он давно не молился. Слезы у него были на глазах и в горле, когда в дверь вошел Лаврушка с какими то бумагами.