Магарашевич, Георг

Георг Магарашевич

Гео́ргий Магара́шевич (сербохорв. Georgije Magarašević, 22 сентября 1793, Адашевци —18 января 1830, Нови-Сад) — сербский писатель, историк, литературный критик, педагог.

Биография

С 1811 года изучал философию в университете Пешта. После его окончания учительствовал в карловацкой гимназии. После продолжил свою преподавательскую карьеру в гимназии Нови-Сад и работал здесь до своей смерти в 1830 году.

Творчество

Г. Магара́шевич был человеком энергичным, обладавшим литературным талантом. Большинство из его сравнительно небольшого творческого наследия посвящено историческим темам, хотя его работы имеют роль более популяризаторскую, чем историографической важности.

На основе историографических исследований написал «Историју најновији прикљученија» (1823), где описал наиболее важные европейские политические события с 1809 по 1821 год. В 1822 году опубликовал, не раскрывая источник, одну из автобиографий Наполеона. Популярная «Кратка всемирна история» (1831) была издана только после смерти Г. Магара́шевича.

Из его работ были наиболее известны:

• «Словарь латино-немецко-сербский» (до Interea; рукопись принадлежала обществу «Матица»),
• «Кратка всемирна история» (Буд., 1831),
• «История славенскогъ и србског народа»,
• «История найважнии политичны Европейскы приключения от Виенскогъ мира 1809 до 1821»,
• «Нове историческе памятодостойности живота Наполеона Бонапарте» (с нем. Буд., 1822),
• «Дух списания Доситеевы» (Буд., 1830).

Ссылки

• При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).
• [www.istorijskabiblioteka.com/art:georgije-magarasevic Георгије Магарашевић]  (серб.)

Отрывок, характеризующий Магарашевич, Георг

Больше Яков Алпатыч не настаивал. Он долго управлял народом и знал, что главное средство для того, чтобы люди повиновались, состоит в том, чтобы не показывать им сомнения в том, что они могут не повиноваться. Добившись от Дрона покорного «слушаю с», Яков Алпатыч удовлетворился этим, хотя он не только сомневался, но почти был уверен в том, что подводы без помощи воинской команды не будут доставлены.
И действительно, к вечеру подводы не были собраны. На деревне у кабака была опять сходка, и на сходке положено было угнать лошадей в лес и не выдавать подвод. Ничего не говоря об этом княжне, Алпатыч велел сложить с пришедших из Лысых Гор свою собственную кладь и приготовить этих лошадей под кареты княжны, а сам поехал к начальству.

Х
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.