Магатаев, Виктор Кадиевич

Виктор Кадиевич Магатаев
Род деятельности:	Кинорежиссёр
Дата рождения:	12 сентября 1930(1930-09-12) (93 года)
Место рождения:	Москва, СССР
Гражданство:	СССР СССР→Россия Россия
Супруга:	Анастасия Ивановна Осокина
Дети:	Михаил Глебович Осокин (сын супруги), Александр Викторович Магатаев.

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Виктор Кадиевич Магатаев (род. 12 сентября 1930) — советский и российский режиссёр документального (неигрового) кино. Одна из работ — известный многосерийный документальный фильм «Страницы Сталинградской битвы» (1967 г.), «озвучивал» Мамаев курган в Волгограде.

Биография

Родился в Москве, закончил Всесоюзный институт кинематографии, приехал в Волгоград с женой — Анастасией Ивановной Осокиной и её сыном Михаилом Глебовичем Осокиным во время комплектования Волгоградской телестудии, длительное время жил с семьёй и работал в Волгограде, а затем переехали в Москву.

В. К. Магатаев — режиссёр 7-серийного хроникально-документального фильма «Страницы Сталинградской битвы» (1967—1968) по сценарию волгоградского журналиста Всеволода Петровича Ершова — участника Сталинградской битвы.

Фильм «Страницы Сталинградской битвы» создавался при активном участии второго режиссёра (указана в титрах 7-й серии) — супруги Виктора Кадиевича Магатаева — Анастасии Ивановны Осокиной, которая в дальнейшем стала главным режиссёром Волгоградского телевидения.

В 1987 году, к 45-летию начала Сталинградской битвы В. К. Магатаев снял фильм — «Поэма о сталинградцах». Это был фильм с использованием хроники Великой Отечественной войны о поездке ветеранов по местам их боёв. Автор — поэт Евгений Аронович Долматовский, бывший военный корреспондент в Сталинграде.

Виктор Кадиевич Магатаев принимал участие в «озвучивании» Мамаева кургана в Волгограде в составе творческой группы, в которую входили: скульптор Евгений Викторович Вучетич, диктор Юрий Борисович Левитан, звукорежиссёр Александр Иванович Гераськин. Журналист Всеволод Петрович Ершов содействовал формированию этого коллектива.

Людмила Михайловна Гаврилюк — ветеран Волгоград-ТРВ, которая работала над фильмами «Георгий Жуков» и «Константин Рокоссовский» считает режиссёров В. К. Магатаева и его жену А. И. Осокину одними из своих учителей.

«…У меня были замечательные учителя. Среди них главный режиссёр Геннадий Васильев, создавший при студии телевизионный театр, где преподавали настоящие профессионалы. Целая плеяда вгиковцев (выпускников Всесоюзного института кинематографии) — режиссёры Анастасия Осокина и Виктор Магатаев…»

Газета Эфир. [www.volgograd-trv.ru/news.aspx?id=21636 Людмила Гаврилюк: иногда нужно делать сказку]. volgograd-trv.ru Пресс-центр, Россия, Волгоград, телевидение и радио. volgograd-trv.ru (19.12.2012 12:00).

Фильмография

1. Страницы Сталинградской битвы. 1 серия. На степных рубежах, 1968 ([www.youtube.com/watch?v=pvW2EAefJws Страницы Сталинградской битвы. 1. На степных рубежах.])
2. Страницы Сталинградской битвы. 2 серия. 23-е августа, 1968 ([www.youtube.com/watch?v=3sKotcfo-S0 Страницы Сталинградской битвы. 2. 23 августа.])
3. Страницы Сталинградской битвы. 3 серия. Дни и ночи, 1968 ([www.youtube.com/watch?v=hdSqJUAuURQ Страницы Сталинградской битвы. 3. Дни и ночи.])
4. Страницы Сталинградской битвы. 4 серия. Операция «Уран», 1968 ([www.youtube.com/watch?v=fZ2ru0TxcsE Страницы Сталинградской битвы. 4. Операция «Уран».])
5. Страницы Сталинградской битвы. 5 серия. Разгром Манштейна, 1968 ([www.youtube.com/watch?v=jyH7Kb09OyU Страницы Сталинградской битвы. 5. Разгром Манштейна.])
6. Страницы Сталинградской битвы. 6 серия. Кольцо сжимается, 1968, 1973 ([www.youtube.com/watch?v=vHIVA2XxBUo Страницы Сталинградской битвы. 6. Кольцо сжимается.])
7. Страницы Сталинградской битвы. 7 серия. Победа, 1968 ([www.youtube.com/watch?v=Pt-GSTml6N8 Страницы Сталинградской битвы. 7. Победа.])
8. Его земная орбита, 1969
9. Звёздные шаги, 1970
10. Бригадир, 1973
11. Места заповедные, 1974
12. Племя крылатых, 1976
13. Первый пост, 1978
14. Человек и природа, 1978
15. Внимание, спуск!, 1978
16. Астрахань, 1979
17. Твои земляки, 1981
18. Третья орбита космонавта Филипченко, 1981
19. В степи наши песни, 1982
20. Праздник победы под Сталинградом, 1983
21. Волгоград, 1983
22. Поют казаки, 1983
23. И родилось поле, 1984
24. Такой человек, 1985
25. Слово о большом художнике, 1986
26. Лично ответственны, 1986. Волгоградтелефильм ( Кацалапов А., Магатаев Виктор, Орлова Ж.)
27. …и станете счастливыми, 1987
28. Поэма о сталинградцах, 1987. Волгоградтелефильм.
29. Всего три строки, 1988
30. Хлеб — всему голова
31. Огни фестиваля

Автор фильмов

• Активная коррекция при сколиозе 1-2 степени, 1984. (Режиссёр — А. Осокина)

Семья

• Жена — Анастасия Ивановна Осокина.
  • Сын супруги — Михаил Глебович Осокин. Родился 14 января 1952 года в Калинине (Тверь). Тележурналист, телеведущий.

• Сын — Александр Викторович Магатаев.

Отрывок, характеризующий Магатаев, Виктор Кадиевич

– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.
– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.


Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.
Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.
Во время длинного их разговора в середу вечером, Сперанский не раз говорил: «У нас смотрят на всё, что выходит из общего уровня закоренелой привычки…» или с улыбкой: «Но мы хотим, чтоб и волки были сыты и овцы целы…» или: «Они этого не могут понять…» и всё с таким выраженьем, которое говорило: «Мы: вы да я, мы понимаем, что они и кто мы ».
Этот первый, длинный разговор с Сперанским только усилил в князе Андрее то чувство, с которым он в первый раз увидал Сперанского. Он видел в нем разумного, строго мыслящего, огромного ума человека, энергией и упорством достигшего власти и употребляющего ее только для блага России. Сперанский в глазах князя Андрея был именно тот человек, разумно объясняющий все явления жизни, признающий действительным только то, что разумно, и ко всему умеющий прилагать мерило разумности, которым он сам так хотел быть. Всё представлялось так просто, ясно в изложении Сперанского, что князь Андрей невольно соглашался с ним во всем. Ежели он возражал и спорил, то только потому, что хотел нарочно быть самостоятельным и не совсем подчиняться мнениям Сперанского. Всё было так, всё было хорошо, но одно смущало князя Андрея: это был холодный, зеркальный, не пропускающий к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на которую невольно смотрел князь Андрей, как смотрят обыкновенно на руки людей, имеющих власть. Зеркальный взгляд и нежная рука эта почему то раздражали князя Андрея. Неприятно поражало князя Андрея еще слишком большое презрение к людям, которое он замечал в Сперанском, и разнообразность приемов в доказательствах, которые он приводил в подтверждение своих мнений. Он употреблял все возможные орудия мысли, исключая сравнения, и слишком смело, как казалось князю Андрею, переходил от одного к другому. То он становился на почву практического деятеля и осуждал мечтателей, то на почву сатирика и иронически подсмеивался над противниками, то становился строго логичным, то вдруг поднимался в область метафизики. (Это последнее орудие доказательств он особенно часто употреблял.) Он переносил вопрос на метафизические высоты, переходил в определения пространства, времени, мысли и, вынося оттуда опровержения, опять спускался на почву спора.
Вообще главная черта ума Сперанского, поразившая князя Андрея, была несомненная, непоколебимая вера в силу и законность ума. Видно было, что никогда Сперанскому не могла притти в голову та обыкновенная для князя Андрея мысль, что нельзя всё таки выразить всего того, что думаешь, и никогда не приходило сомнение в том, что не вздор ли всё то, что я думаю и всё то, во что я верю? И этот то особенный склад ума Сперанского более всего привлекал к себе князя Андрея.