Магат, Феликс

Феликс Магат
Общая информация
Полное имя	Вольфганг-Феликс Магат
Прозвище	Железный Феликс, Саддам
Родился	Ашаффенбург, Бавария, ФРГ
Гражданство
Рост	172 см
Позиция	полузащитник
Информация о клубе
Клуб	Шаньдун Лунэн
Должность	главный тренер
Карьера
Молодёжные клубы
1960—1964	Нилкхайм
1964—1972	Ашаффенбург
Клубная карьера*
1972—1974	Виктория (Ашаффенбург)	? (?)
1974—1976	Саарбрюккен	76 (29)
1976—1986	Гамбург	306 (46)
Национальная сборная**
	ФРГ B	5 (2)
1977—1986	ФРГ	43 (3)
Тренерская карьера
1992—1993	Бремерхафен	игр. тренер
1993	Гамбург II
1993—1995	Гамбург	со-тренер
1995—1997	Гамбург
1997—1998	Нюрнберг
1998—1999	Вердер
1999—2001	Айнтрахт (Франкфурт)
2001—2004	Штутгарт
2004—2007	Бавария (Мюнхен)
2007—2009	Вольфсбург
2009—2011	Шальке-04
2011—2012	Вольфсбург
2014	Фулхэм
2016—н.в	Шаньдун Лунэн
Международные медали
Чемпионаты мира
Серебро	Испания 1982
Серебро	Мексика 1986
Чемпионаты Европы
Золото	Италия 1980
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Вольфганг-Феликс Магат (нем. Wolfgang-Felix Magath; 26 июля 1953, Ашаффенбург, Бавария, ФРГ) — немецкий футболист, опорный полузащитник, и футбольный тренер. Магат — чемпион Европы и дважды второй призёр чемпионата мира. Он 6-й человек в истории немецкого футбола, который становился чемпионом Германии как игрок и как тренер. Магат — единственный тренер в истории немецкого футбола, которому дважды подряд покорялся «дубль» — победа во внутреннем чемпионате и выигрыш кубка Германии. Магат стал первым человеком в истории немецкого футбола, который объединил в себе функции главного тренера команды и генерального менеджера клуба.

Магат является сторонником жесточайших методов физической подготовки игроков, что дало ему прозвища «Саддам» и «Quälix» (от нем. Qual — «мучение, мука» и Felix), считает постановку игры и результатов команды делом 2-х — 3-х лет, с постоянным наращиванием интенсивности тренировочного процесса. Также имеет репутацию человека, чрезвычайно щепетильно относящегося к своим контрактам с клубами, всегда стараясь выторговывать для себя максимально выгодные условия.

Тот, кто заключает со мной соглашение, хорошо знает моё понимание игры, методы и работу. Они хорошо известны всем. Мне нужно работать с профессионалами, и это относится не только к футболистам, но и к сотрудникам клуба вплоть до ответственного по работе с общественностью. Всё это обусловлено одним словом — успех.

Является основателем системы тройного «фарс-лега», силового упражнения, состоящего из 100 метров бегом в «рваном» темпе, 100 метров быстрым бегом, 100 метров «трусцой» (по 4 или 8 этапов) и бег между стоек на скорость.

Биография

Феликс Магат, сын пуэрториканца, солдата армии США, и немецкой матери, родился 26 июля 1953 года в Ашаффенбурге. В 1954 году отец уехал на родину, и мать воспитывала Феликса одна. В возрасте 15-ти лет Магат послал письмо в Пуэрто-Рико, и отец ответил на него, но лишь в 2000 году Магат лично встретился с отцом и простил того, за то что он их бросил, с тех пор он каждые 2 года посещает папу в городке Эль-Восеро. После домашнего для Германии чемпионата мира, проходившего в 2006 году, Магата приглашали на пост главного тренера сборной Пуэрто-Рико, он ответил, что это ему интересно, но в конце-концов отказался от этого предложения.

Игровая карьера

Магат начал карьеру в клубе «Виктория» (Ашаффенбург), затем выступал за клуб второй бундеслиги «Саарбрюккен», а оттуда перешёл в «Гамбург», в котором выступал до конца своей карьеры. «Гамбург» с Магатом выиграл три чемпионата Германии и кубок европейских Чемпионов, причём в финале турнира, в котором Гамбург играл против «Ювентуса», именно Магат забил единственный в матче гол. Запомнился Магат ещё и своим жёстким, а иногда жестоким характером, он мог накричать на партнёра по команде, если тот, по его мнению не дорабатывал, а на тренировках иногда мог и ударить одноклубника. Скандалил Магат не только с игроками, но и с тренерами команды, но те не отчисляли Феликса из клуба, понимая его несомненную пользу, так как Магат всегда полностью отдавал себя игре, никогда не позволяя дать слабину.

В сборной ФРГ Магат дебютировал в апреле 1977 года и выступал за «бундестим» более 9-ти лет, в 1980 году он поехал со сборной на чемпионат Европы, где немцы стали победителями. А через 2 года отправился на чемпионат мира, став первым пуэрториканцем, участвовавшем в этом соревновании, на этом турнире у Магата случился конфликт с главным тренером сборной Юппом Дервалем — Феликс регулярно критиковал Дерваля за недостаточную интенсивность тренировок, а в полуфинале, который немцы выиграли по пенальти у сборной Франции он сказал команде, праздновавшей выход в финал: «Чему вы радуетесь, идиоты? После такого матча нам нужна неделя на восстановление. Ведь физподготовка ни к чёрту. А нам уже через три дня играть с итальянцами. Да мы умрём ко второму тайму». После этого, Дерваль не поставил Магата на финальный матч, в котором сборная Германии проиграла 1:3 итальянцам, пропустив 3 гола во втором тайме. Через 4 года Магат вновь поехал на первенство мира, уже под руководством Франца Беккенбауэра, но команда вновь уступила в финале, на этот раз сборной Аргентины 2:3. После этого матча Магат завершил игровую карьеру.

Тренерская карьера

После окончания игровой карьеры, Магат начал работать менеджером, сначала в «Гамбурге», а затем в «Юрдингене».

В 1992 году он начал карьеру тренера в клубе «Бремерхафен», выполняя функции играющего тренера, через год принял пост наставника второй команды «Гамбурга», затем ещё через несколько месяцев — уже пост со-тренера первой команды клуба, а 6 октября 1995 года единолично возглавил «Гамбург». Тогда сразу бросились в глаза его авторитарные методы работы: Магат не терпел советов и возражений ни от футболистов, ни от руководителей клуба, например, когда руководство «Гамбурга» пришло на одно из его занятий, он их прогнал со словами: «Зачем вы сюда припёрлись? Ваше место — в офисе. А тут пахнет травой». В «Гамбурге» Магат начал практиковать лыжные пробеги, на 3,5 и 10 км, обычно победу в которых одерживал Сергей Кирьяков. В 1997 году Магат был уволен. Затем Магат руководил «Нюрнбергом», который он вывел в бундеслигу, «Вердером», который Магат «спас» от вылета из бундеслиги, и «Айнтрахтом», в первый сезон с которым он сохранил «прописку» в бундеслиге, а во втором после 5 месяцев был уволен. С «Айнтрахтом» Магат начал практиковать упражнения на общефизическую выносливость, во время которых игроки совершали кроссы на 12 км, причём первый км игроки пробегали, а второй — проходили пешком. Во время работы с этими клубами у Магата появилась репутация «пожарника», то есть специалиста, принимающего клуб только когда он находится под угрозой «вылета» в низший дивизион или борется за выход в высшую лигу. 23 февраля 2001 года, всего через месяц после увольнения из «Айнтрахта», Феликс Магат занял пост наставника клуба «Штутгарт». Магат сразу изменил тренировочный процесс команды: взамен обычных тренировок команда стала подвергаться множеству чрезвычайно интенсивных упражнений, что помогло команде избежать вылета во вторую бундеслигу. Через год клуб занял 8-е место, а в сезоне 2002—2003 команда заняла второе место в чемпионате, получив «путёвку» в Лигу чемпионов. Сам Магат вспоминал: «Мне повезло, что в „Штутгарте“ собрались ещё не испорченные большим футболом талантливые игроки, они были похожи на пластилин — лепи из них, что хочешь. Никто не возражал, не роптал. К тому же ветераны Красимир Балаков и Звонимир Сольдо повели себя порядочно: вкалывали наряду с молодняком». Через год «Штутгарт» занял 4-е место, лишь в последнем туре уступив «бронзу» обыгравшему «Байеру». Но ещё до этого, 18 мая 2004 года, Ули Хёнесс, менеджер мюнхенской «Баварии», объявил, что в следующем сезоне Магат станет главным тренером его клуба. А саму кандидатуру Магата предложил бывший наставник Феликса в сборной Германии Франц Беккенбауэр.

В первый же сезон Магата в мюнхенском клубе «Бавария» сделала «дубль», выиграв чемпионат и кубок Германии, но в Лиге чемпионов Бавария вылетела уже на стадии четвертьфинала, проиграв лондонскому «Челси». Через год «Бавария» вновь сделала «дубль», чего два раза подряд не удавалось ни одной команде до неё, но первоочередной задачей перед Магатом была поставлена победа в лиге чемпионов . Однако выступление команды в этом турнире было ещё хуже, чем в прошлом сезоне: команда вылетела в 1/8 финала, уступив дорогу «Милану», который на Сан-Сиро к тому же разгромил «Баварию» со счётом 4:1, что вызвало разговоры об отставке Магата, состоявшейся через год. 31 января 2007 года, после второго тура второго круга, Феликс Магат был уволен с поста главного тренера мюнхенской «Баварии» из-за положения на внутренней арене, когда команда занимала лишь 4-е место после первого круга и неудач предыдущих лет в Европе.

После увольнения из «Баварии» Магат некоторое время проработал комментатором на телекомпании Pay, а 30 мая 2007 года стало известно, что, начиная с 15 июня этого же года, Магат возглавит клуб «Вольфсбург» не только в качестве главного тренера, но и спортивного директора команды, подписав контракт до 30 июня 2010 года. «Вольфсбург» в закончившемся сезоне занял 15-е место при том условии, что уже 16-я команда «отправлялась» во вторую бундеслигу. В первом же сезоне с Магатом во главе Вольфсбург занял 5-е место, наивысшее во всей истории клуба. Подготовку к сезону 2008—2009 Магат начал, отправив игроков тренироваться на нудистский пляж, желая побудить своих игроков к тренировкам, а во время одного из занятий Магат увидел на берегу лодки, после чего заставил игроков делать заплывы по гребле, по 4 футболиста на лодку. После этих предсезонных сборов «Вольфсбург» очень сильно провёл сезон, сделав ставку на атаку. Клуб долгое время шёл в группе лидеров, но лишь в 26-м туре, 4 апреля, разгромив со счётом 5:1 бывший клуб Магата, мюнхенскую «Баварию», команда вышла на 1-е место в бундеслиге. При этом Магат продолжал успокаивать всех, говоря, что цель «волков» — место в 5-ке. 23 мая «Вольфсбург» разгромил со счётом 5:1 клуб «Вердер» в последнем туре, обеспечив завоевание чемпионского титула, ставшего для Магата третьим в его тренерской карьере. По ходу чемпионата Магат не смог договориться с «Вольфсбургом» по поводу увеличения суммы контракта и принял решение покинуть свой пост по окончании сезона. 6 мая Магат подписал контракт с клубом «Шальке-04» сроком действия до 30 июня 2013 года. В первом своём сезоне Феликс привёл клуб ко второму месту в бундеслиге. По окончании сезона руководство клуба, воодушевлённое этим успехом, выделило Магату серьёзные финансовые средства, которые были потрачены на покупку 14 новых игроков, среди которых были Рауль и Клас-Ян Хюнтелар. Однако клуб начал чрезвычайно неудачно, набрав в первых 10 турах лишь 7 очков; тем не менее руководство «Шальке» всё же выразило доверие Магату. 16 марта 2011 года без объяснений уволен с поста главного тренера «Шальке-04». Предположительная причина увольнения — неучастие Магата в заседании совета директоров, поскольку он посчитал своё присутствие бессмысленным. 18 марта 2011 года назначен на пост главного тренера «Вольфсбурга». Контракт подписан до 30 июня 2013 года. 29 мая 2012 года продлил контракт с «Вольфсбургом» до 30 июня 2015 года. Однако после первых восьми туров «Вольфсбург» расположился на последнем месте, и 25 октября 2012 года тренер покинул занимаемый пост.

14 февраля 2014 года Магат вернулся к тренерской деятельности, возглавив английский «Фулхэм», который занимал последнее место в таблице английского первенства. Контракт подписан на 18 месяцев. Немецкий специалист не сумел спасти команду от вылета, а уже в следующем сезоне провалил старт чемпионшипа, в результате чего 18 сентября был уволен.

8 июня 2016 года стало известно, что Магат назначен на пост главного тренера в китайский футбольный клуб «Шаньдун Лунэн».

Достижения

Как игрок

• Обладатель Кубка кубков: 1977
• Чемпион ФРГ: 1979, 1982, 1983
• Чемпион Европы по футболу: 1980
• Финалист Кубка европейских чемпионов: 1980
• Обладатель Кубка европейских чемпионов: 1983

Как тренер

• Обладатель Кубка немецкой лиги: 2004, 2010
• Обладатель Кубка Германии: 2005, 2006
• Чемпион Германии: 2005, 2006, 2009

Личные

• Футбольный тренер года в Германии: 2003, 2005, 2009

Ссылки

• [www.championat.ru/football/article-23596.html Статья на championat.ru]
• [www.fussballdaten.de/spieler/magathfelix/ Профиль на fussballdaten.de]
• [www.facebook.com/f.magath Официальная страница Феликса Магата на Facebook]

</div>

Отрывок, характеризующий Магат, Феликс

Как ни странно кажется с первого взгляда предположение, что Варфоломеевская ночь, приказанье на которую отдано Карлом IX, произошла не по его воле, а что ему только казалось, что он велел это сделать, и что Бородинское побоище восьмидесяти тысяч человек произошло не по воле Наполеона (несмотря на то, что он отдавал приказания о начале и ходе сражения), а что ему казалось только, что он это велел, – как ни странно кажется это предположение, но человеческое достоинство, говорящее мне, что всякий из нас ежели не больше, то никак не меньше человек, чем великий Наполеон, велит допустить это решение вопроса, и исторические исследования обильно подтверждают это предположение.
В Бородинском сражении Наполеон ни в кого не стрелял и никого не убил. Все это делали солдаты. Стало быть, не он убивал людей.
Солдаты французской армии шли убивать русских солдат в Бородинском сражении не вследствие приказания Наполеона, но по собственному желанию. Вся армия: французы, итальянцы, немцы, поляки – голодные, оборванные и измученные походом, – в виду армии, загораживавшей от них Москву, чувствовали, что le vin est tire et qu'il faut le boire. [вино откупорено и надо выпить его.] Ежели бы Наполеон запретил им теперь драться с русскими, они бы его убили и пошли бы драться с русскими, потому что это было им необходимо.
Когда они слушали приказ Наполеона, представлявшего им за их увечья и смерть в утешение слова потомства о том, что и они были в битве под Москвою, они кричали «Vive l'Empereur!» точно так же, как они кричали «Vive l'Empereur!» при виде изображения мальчика, протыкающего земной шар палочкой от бильбоке; точно так же, как бы они кричали «Vive l'Empereur!» при всякой бессмыслице, которую бы им сказали. Им ничего больше не оставалось делать, как кричать «Vive l'Empereur!» и идти драться, чтобы найти пищу и отдых победителей в Москве. Стало быть, не вследствие приказания Наполеона они убивали себе подобных.
И не Наполеон распоряжался ходом сраженья, потому что из диспозиции его ничего не было исполнено и во время сражения он не знал про то, что происходило впереди его. Стало быть, и то, каким образом эти люди убивали друг друга, происходило не по воле Наполеона, а шло независимо от него, по воле сотен тысяч людей, участвовавших в общем деле. Наполеону казалось только, что все дело происходило по воле его. И потому вопрос о том, был ли или не был у Наполеона насморк, не имеет для истории большего интереса, чем вопрос о насморке последнего фурштатского солдата.
Тем более 26 го августа насморк Наполеона не имел значения, что показания писателей о том, будто вследствие насморка Наполеона его диспозиция и распоряжения во время сражения были не так хороши, как прежние, – совершенно несправедливы.
Выписанная здесь диспозиция нисколько не была хуже, а даже лучше всех прежних диспозиций, по которым выигрывались сражения. Мнимые распоряжения во время сражения были тоже не хуже прежних, а точно такие же, как и всегда. Но диспозиция и распоряжения эти кажутся только хуже прежних потому, что Бородинское сражение было первое, которого не выиграл Наполеон. Все самые прекрасные и глубокомысленные диспозиции и распоряжения кажутся очень дурными, и каждый ученый военный с значительным видом критикует их, когда сражение по ним не выиграно, и самью плохие диспозиции и распоряжения кажутся очень хорошими, и серьезные люди в целых томах доказывают достоинства плохих распоряжений, когда по ним выиграно сражение.
Диспозиция, составленная Вейротером в Аустерлицком сражении, была образец совершенства в сочинениях этого рода, но ее все таки осудили, осудили за ее совершенство, за слишком большую подробность.
Наполеон в Бородинском сражении исполнял свое дело представителя власти так же хорошо, и еще лучше, чем в других сражениях. Он не сделал ничего вредного для хода сражения; он склонялся на мнения более благоразумные; он не путал, не противоречил сам себе, не испугался и не убежал с поля сражения, а с своим большим тактом и опытом войны спокойно и достойно исполнял свою роль кажущегося начальствованья.


Вернувшись после второй озабоченной поездки по линии, Наполеон сказал:
– Шахматы поставлены, игра начнется завтра.
Велев подать себе пуншу и призвав Боссе, он начал с ним разговор о Париже, о некоторых изменениях, которые он намерен был сделать в maison de l'imperatrice [в придворном штате императрицы], удивляя префекта своею памятливостью ко всем мелким подробностям придворных отношений.
Он интересовался пустяками, шутил о любви к путешествиям Боссе и небрежно болтал так, как это делает знаменитый, уверенный и знающий свое дело оператор, в то время как он засучивает рукава и надевает фартук, а больного привязывают к койке: «Дело все в моих руках и в голове, ясно и определенно. Когда надо будет приступить к делу, я сделаю его, как никто другой, а теперь могу шутить, и чем больше я шучу и спокоен, тем больше вы должны быть уверены, спокойны и удивлены моему гению».
Окончив свой второй стакан пунша, Наполеон пошел отдохнуть пред серьезным делом, которое, как ему казалось, предстояло ему назавтра.
Он так интересовался этим предстоящим ему делом, что не мог спать и, несмотря на усилившийся от вечерней сырости насморк, в три часа ночи, громко сморкаясь, вышел в большое отделение палатки. Он спросил о том, не ушли ли русские? Ему отвечали, что неприятельские огни всё на тех же местах. Он одобрительно кивнул головой.
Дежурный адъютант вошел в палатку.
– Eh bien, Rapp, croyez vous, que nous ferons do bonnes affaires aujourd'hui? [Ну, Рапп, как вы думаете: хороши ли будут нынче наши дела?] – обратился он к нему.
– Sans aucun doute, Sire, [Без всякого сомнения, государь,] – отвечал Рапп.
Наполеон посмотрел на него.
– Vous rappelez vous, Sire, ce que vous m'avez fait l'honneur de dire a Smolensk, – сказал Рапп, – le vin est tire, il faut le boire. [Вы помните ли, сударь, те слова, которые вы изволили сказать мне в Смоленске, вино откупорено, надо его пить.]
Наполеон нахмурился и долго молча сидел, опустив голову на руку.
– Cette pauvre armee, – сказал он вдруг, – elle a bien diminue depuis Smolensk. La fortune est une franche courtisane, Rapp; je le disais toujours, et je commence a l'eprouver. Mais la garde, Rapp, la garde est intacte? [Бедная армия! она очень уменьшилась от Смоленска. Фортуна настоящая распутница, Рапп. Я всегда это говорил и начинаю испытывать. Но гвардия, Рапп, гвардия цела?] – вопросительно сказал он.
– Oui, Sire, [Да, государь.] – отвечал Рапп.
Наполеон взял пастильку, положил ее в рот и посмотрел на часы. Спать ему не хотелось, до утра было еще далеко; а чтобы убить время, распоряжений никаких нельзя уже было делать, потому что все были сделаны и приводились теперь в исполнение.
– A t on distribue les biscuits et le riz aux regiments de la garde? [Роздали ли сухари и рис гвардейцам?] – строго спросил Наполеон.
– Oui, Sire. [Да, государь.]
– Mais le riz? [Но рис?]
Рапп отвечал, что он передал приказанья государя о рисе, но Наполеон недовольно покачал головой, как будто он не верил, чтобы приказание его было исполнено. Слуга вошел с пуншем. Наполеон велел подать другой стакан Раппу и молча отпивал глотки из своего.
– У меня нет ни вкуса, ни обоняния, – сказал он, принюхиваясь к стакану. – Этот насморк надоел мне. Они толкуют про медицину. Какая медицина, когда они не могут вылечить насморка? Корвизар дал мне эти пастильки, но они ничего не помогают. Что они могут лечить? Лечить нельзя. Notre corps est une machine a vivre. Il est organise pour cela, c'est sa nature; laissez y la vie a son aise, qu'elle s'y defende elle meme: elle fera plus que si vous la paralysiez en l'encombrant de remedes. Notre corps est comme une montre parfaite qui doit aller un certain temps; l'horloger n'a pas la faculte de l'ouvrir, il ne peut la manier qu'a tatons et les yeux bandes. Notre corps est une machine a vivre, voila tout. [Наше тело есть машина для жизни. Оно для этого устроено. Оставьте в нем жизнь в покое, пускай она сама защищается, она больше сделает одна, чем когда вы ей будете мешать лекарствами. Наше тело подобно часам, которые должны идти известное время; часовщик не может открыть их и только ощупью и с завязанными глазами может управлять ими. Наше тело есть машина для жизни. Вот и все.] – И как будто вступив на путь определений, definitions, которые любил Наполеон, он неожиданно сделал новое определение. – Вы знаете ли, Рапп, что такое военное искусство? – спросил он. – Искусство быть сильнее неприятеля в известный момент. Voila tout. [Вот и все.]
Рапп ничего не ответил.
– Demainnous allons avoir affaire a Koutouzoff! [Завтра мы будем иметь дело с Кутузовым!] – сказал Наполеон. – Посмотрим! Помните, в Браунау он командовал армией и ни разу в три недели не сел на лошадь, чтобы осмотреть укрепления. Посмотрим!
Он поглядел на часы. Было еще только четыре часа. Спать не хотелось, пунш был допит, и делать все таки было нечего. Он встал, прошелся взад и вперед, надел теплый сюртук и шляпу и вышел из палатки. Ночь была темная и сырая; чуть слышная сырость падала сверху. Костры не ярко горели вблизи, во французской гвардии, и далеко сквозь дым блестели по русской линии. Везде было тихо, и ясно слышались шорох и топот начавшегося уже движения французских войск для занятия позиции.
Наполеон прошелся перед палаткой, посмотрел на огни, прислушался к топоту и, проходя мимо высокого гвардейца в мохнатой шапке, стоявшего часовым у его палатки и, как черный столб, вытянувшегося при появлении императора, остановился против него.
– С которого года в службе? – спросил он с той привычной аффектацией грубой и ласковой воинственности, с которой он всегда обращался с солдатами. Солдат отвечал ему.
– Ah! un des vieux! [А! из стариков!] Получили рис в полк?
– Получили, ваше величество.
Наполеон кивнул головой и отошел от него.

В половине шестого Наполеон верхом ехал к деревне Шевардину.
Начинало светать, небо расчистило, только одна туча лежала на востоке. Покинутые костры догорали в слабом свете утра.
Вправо раздался густой одинокий пушечный выстрел, пронесся и замер среди общей тишины. Прошло несколько минут. Раздался второй, третий выстрел, заколебался воздух; четвертый, пятый раздались близко и торжественно где то справа.
Еще не отзвучали первые выстрелы, как раздались еще другие, еще и еще, сливаясь и перебивая один другой.
Наполеон подъехал со свитой к Шевардинскому редуту и слез с лошади. Игра началась.


Вернувшись от князя Андрея в Горки, Пьер, приказав берейтору приготовить лошадей и рано утром разбудить его, тотчас же заснул за перегородкой, в уголке, который Борис уступил ему.
Когда Пьер совсем очнулся на другое утро, в избе уже никого не было. Стекла дребезжали в маленьких окнах. Берейтор стоял, расталкивая его.
– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, ваше сиятельство… – упорно, не глядя на Пьера и, видимо, потеряв надежду разбудить его, раскачивая его за плечо, приговаривал берейтор.
– Что? Началось? Пора? – заговорил Пьер, проснувшись.
– Изволите слышать пальбу, – сказал берейтор, отставной солдат, – уже все господа повышли, сами светлейшие давно проехали.
Пьер поспешно оделся и выбежал на крыльцо. На дворе было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противоположной улицы, на покрытую росой пыль дороги, на стены домов, на окна забора и на лошадей Пьера, стоявших у избы. Гул пушек яснее слышался на дворе. По улице прорысил адъютант с казаком.
– Пора, граф, пора! – прокричал адъютант.
Приказав вести за собой лошадь, Пьер пошел по улице к кургану, с которого он вчера смотрел на поле сражения. На кургане этом была толпа военных, и слышался французский говор штабных, и виднелась седая голова Кутузова с его белой с красным околышем фуражкой и седым затылком, утонувшим в плечи. Кутузов смотрел в трубу вперед по большой дороге.
Войдя по ступенькам входа на курган, Пьер взглянул впереди себя и замер от восхищенья перед красотою зрелища. Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади, левее Пьера, кидали на нее в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и темные, длинные тени. Дальние леса, заканчивающие панораму, точно высеченные из какого то драгоценного желто зеленого камня, виднелись своей изогнутой чертой вершин на горизонте, и между ними за Валуевым прорезывалась большая Смоленская дорога, вся покрытая войсками. Ближе блестели золотые поля и перелески. Везде – спереди, справа и слева – виднелись войска. Все это было оживленно, величественно и неожиданно; но то, что более всего поразило Пьера, – это был вид самого поля сражения, Бородина и лощины над Колочею по обеим сторонам ее.
Над Колочею, в Бородине и по обеим сторонам его, особенно влево, там, где в болотистых берегах Во йна впадает в Колочу, стоял тот туман, который тает, расплывается и просвечивает при выходе яркого солнца и волшебно окрашивает и очерчивает все виднеющееся сквозь него. К этому туману присоединялся дым выстрелов, и по этому туману и дыму везде блестели молнии утреннего света – то по воде, то по росе, то по штыкам войск, толпившихся по берегам и в Бородине. Сквозь туман этот виднелась белая церковь, кое где крыши изб Бородина, кое где сплошные массы солдат, кое где зеленые ящики, пушки. И все это двигалось или казалось движущимся, потому что туман и дым тянулись по всему этому пространству. Как в этой местности низов около Бородина, покрытых туманом, так и вне его, выше и особенно левее по всей линии, по лесам, по полям, в низах, на вершинах возвышений, зарождались беспрестанно сами собой, из ничего, пушечные, то одинокие, то гуртовые, то редкие, то частые клубы дымов, которые, распухая, разрастаясь, клубясь, сливаясь, виднелись по всему этому пространству.
Эти дымы выстрелов и, странно сказать, звуки их производили главную красоту зрелища.
Пуфф! – вдруг виднелся круглый, плотный, играющий лиловым, серым и молочно белым цветами дым, и бумм! – раздавался через секунду звук этого дыма.
«Пуф пуф» – поднимались два дыма, толкаясь и сливаясь; и «бум бум» – подтверждали звуки то, что видел глаз.
Пьер оглядывался на первый дым, который он оставил округлым плотным мячиком, и уже на месте его были шары дыма, тянущегося в сторону, и пуф… (с остановкой) пуф пуф – зарождались еще три, еще четыре, и на каждый, с теми же расстановками, бум… бум бум бум – отвечали красивые, твердые, верные звуки. Казалось то, что дымы эти бежали, то, что они стояли, и мимо них бежали леса, поля и блестящие штыки. С левой стороны, по полям и кустам, беспрестанно зарождались эти большие дымы с своими торжественными отголосками, и ближе еще, по низам и лесам, вспыхивали маленькие, не успевавшие округляться дымки ружей и точно так же давали свои маленькие отголоски. Трах та та тах – трещали ружья хотя и часто, но неправильно и бедно в сравнении с орудийными выстрелами.
Пьеру захотелось быть там, где были эти дымы, эти блестящие штыки и пушки, это движение, эти звуки. Он оглянулся на Кутузова и на его свиту, чтобы сверить свое впечатление с другими. Все точно так же, как и он, и, как ему казалось, с тем же чувством смотрели вперед, на поле сражения. На всех лицах светилась теперь та скрытая теплота (chaleur latente) чувства, которое Пьер замечал вчера и которое он понял совершенно после своего разговора с князем Андреем.
– Поезжай, голубчик, поезжай, Христос с тобой, – говорил Кутузов, не спуская глаз с поля сражения, генералу, стоявшему подле него.
Выслушав приказание, генерал этот прошел мимо Пьера, к сходу с кургана.
– К переправе! – холодно и строго сказал генерал в ответ на вопрос одного из штабных, куда он едет. «И я, и я», – подумал Пьер и пошел по направлению за генералом.
Генерал садился на лошадь, которую подал ему казак. Пьер подошел к своему берейтору, державшему лошадей. Спросив, которая посмирнее, Пьер взлез на лошадь, схватился за гриву, прижал каблуки вывернутых ног к животу лошади и, чувствуя, что очки его спадают и что он не в силах отвести рук от гривы и поводьев, поскакал за генералом, возбуждая улыбки штабных, с кургана смотревших на него.


Генерал, за которым скакал Пьер, спустившись под гору, круто повернул влево, и Пьер, потеряв его из вида, вскакал в ряды пехотных солдат, шедших впереди его. Он пытался выехать из них то вправо, то влево; но везде были солдаты, с одинаково озабоченными лицами, занятыми каким то невидным, но, очевидно, важным делом. Все с одинаково недовольно вопросительным взглядом смотрели на этого толстого человека в белой шляпе, неизвестно для чего топчущего их своею лошадью.