Магаффи, Джон Пентланд
| Джон Пентланд Магаффи | |
| Учёная степень: |
доктор |
|---|---|
| Учёное звание: | |
Сэр Джон Пентланд Магаффи (англ. John Pentland Mahaffy; 26 февраля 1839 года, близ Веве, Швейцария — 30 апреля 1919 года, Дублин) — англо-ирландский учёный, антиковед, эллинист, филолог-классик и историк. Протестантский священник, египтолог и музыковед[1]. Наставник Оскара Уайльда.
Профессор античной истории Дублинского ун-та, ректор дублинского Тринити-колледжа (с 1914 года).
Содержание
Биография
Родился в семье ирландцев. Рос в Швейцарии и Германии.
Окончил по классике и философии дублинский Тринити-колледж, где учился в 1856-9 гг.
В 1864 году был избран членом альма-матер (с третьей попытки, после безуспешных в 1862 и 1863 годах), с 1899 г. старший член. С 1913 года вице-ректор, в 1914-19 гг. глава колледжа. Как глава колледжа потомками назывался "величайшим из всех"[2]. В 1871 (по др. ист. - 1869) году специально для него была создана кафедра античной истории, которую он занимал до 1899 года.
Тьютор О. Уайльда, называвшего его своим "первым и лучшим учителем", который показал ему "как любить древнегреческое искусство"[3]. Вместе они были в Италии и Греции. Магаффи сыграл свою роль для предотвращения обращения Уайльда к католицизму[4]. Ещё он учил О. Гогарти.
Впервые посетил Грецию в 1875 году. Также много путешествовал по Африке и в США.
В 1911-6 гг. президент Ирландской королевской академии. В 1918 году был посвящён в рыцари.
Женат с 1865 года, с 1908 года вдовец, две дочери и два сына.
Его называют ирландским патриотом.
Почётный член оксфордского Королевского колледжа[5]. Рыцарь золотого креста греческого ордена Спасителя[5].
Работы
Вначале обратившись к Канту (к которому он ещё вернётся впоследствии), затем он перешёл к древнегреческой истории (первая работа - 1874 года), её социальным аспектам, в чём стал одним из пионеров. Наибольшее его внимание привлекала эпоха эллинизма, в которой он усматривал множество параллелей с современностью.
Влияние на него оказала немецкая историческая школа.
Опубликовал более 30 книг и множество статей. Из его книг выделяют[6]:
- History of Classical Greek Literature (4th ed., 1903 seq.)
- Social Life in Greece from Homer to Menander (4th ed., 1903)
- The Silver Age of the Greek World (1906)
- The Empire of the Ptolemies (1896)
- Greek Life and Thought from Alexander to the Roman Conquest (2nd ed., 1896)
- The Greek World under Roman Sway from Polybius to Plutarch (1890)
На русский язык была переведена А. А. Веселовской его «История классического периода греческой литературы»:
- Д. П. Магаффи. Исторія классическаго періода греческой литературы. Перев. Веселовской. T. I—II въ 2 кн. Москва, 1882—1883.
- Магаффи, Дж. П. История классического периода греческой литературы: Поэзия / Дж. П. Магаффи; пер. с англ. А. А. Веселовской. – Изд. 2-е, [репр.] – М.: URSS, 2012. – 496 с.
Интересные факты
- Любопытно, что проанализировав восточные литургические обряды, Магаффи пришел к выводу, что Запад не может иметь подлинного понимания к православию, и что объединение церквей никогда не сможет состояться[1].
- Магаффи считал, что ни одну поездку в Грецию нельзя считать полноценной без посещения храма в Дельфах[4].
Напишите отзыв о статье "Магаффи, Джон Пентланд"
Ссылки
- ↑ 1 2 [eng.travelogues.gr/collection.php?view=417 MAHAFFY, John Pentland. Greek Pictures, drawn by Pen and Pencil, by J. P. Mahaffy..., London, The Religious Tract Society, 1890. - TRAVELLERS' VIEWS - Places – Monuments – Peo...]
- ↑ www.trinitynewsarchive.ie/pdf/06-12.pdf
- ↑ [www.ricorso.net/rx/az-data/authors/m/Mahaffy_JP/life.htm John Pentland Mahaffy (1839-1919)]
- ↑ 1 2 [muse.jhu.edu/journals/english_literature_in_transition/summary/v057/57.3.duckworth.html Project MUSE - Mahaffy’s Rambles in Greece]
- ↑ 1 2 [www.hellenicaworld.com/Greece/Literature/JohnPentlandMahaffy/en/ProblemsIinGreekHistory.html Problems in Greek history , John Pentland Mahaffy]
- ↑ [encyclopedia.jrank.org/LUP_MAL/MAHAFFY_JOHN_PENTLAND_1839_.html JOHN PENTLAND MAHAFFY ... - Online Information article about JOHN PENTLAND MAHAFFY]
- [www.tcd.ie/provost/history/former-provosts/jp_mahaffy.php]
- [www.mr-oscar-wilde.de/about/m/mahaffy.htm Дж. П. Магаффи и О. Уайльд] (англ.)
Отрывок, характеризующий Магаффи, Джон Пентланд
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»
Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
