Мадам Сан-Жен (опера)
Мадам Сан-Жен | |
Madame Sans-Gêne | |
Композитор | |
---|---|
Автор(ы) либретто | |
Жанр |
Веризм |
Действий |
3 |
Год создания |
1914 |
Первая постановка | |
Место первой постановки |
Мадам Сан-Жен (итал. Madame Sans-Gêne) — опера в трех действиях итальянского композитора Умберто Джордано. Итальянское либретто Ренато Симони основано на одноименной пьесе французских драматургов Викторьена Сарду и Эмиля Моро.
Пьеса в свою очередь базируется на реальной биографии жены наполеоновского маршала Лефевра Катрин Юбшер (1754-1835), бывшей прачки, которая получила прозвище Мадам Сан-Жен (Мадам «Бесцеремонность»).
Премьера оперы состоялась в Нью-Йорке в Метрополитен-опера под руководством дирижера Артуро Тосканини с Джеральдиной Фаррар в заглавной партии.
Содержание
Действующие лица
Катрин Юбшер, прачка, впоследствии герцогиня Данцигская | сопрано |
Лефевр, сержант, впоследствии маршал, герцог Данцигский. | тенор |
Фуше, депутат, революционер, впоследствии министр полиции, герцог Отрантский | баритон |
Граф Нейпперг, австриец | тенор |
Тоньотта, прачка | сопрано |
Джулия, прачка | сопрано |
Ла Роза, прачка | сопрано |
Винагр, барабанщик | тенор |
Император Наполеон I Бонапарт | баритон |
Каролина Бонапарт, королева Неаполитанская | сопрано |
Элиза Бонапарт, великая герцогиня Тосканская | сопрано |
Мадам де Бюлов, придворная дама | сопрано |
Десперо, танцмейстер | тенор |
Лерой, портной | баритон |
Джельсомино, слуга | баритон |
Де Брийоль, церемониймейстер | баритон |
Рустан, начальник стражи | баритон |
Лавочники, солдаты, гвардейцы, дипломаты, придворные - хор |
Либретто
Акт первый. Париж. 10 августа 1792. Прачечная Катрин Юбшер
Прачки Тоньота, Джулия и Ла Роза обеспокоены исходом сегодняшних событий в городе. Восставший народ штурмует королевский дворец Тюильри, охраняемый австрийцами, сторонниками королевы Марии-Антуанетты. С улицы доносится шум толпы, стрельба пушек. В прачечную заглядывает молодой депутат-радикал Фуше и молчаливый офицер Бонапарт. Фуше является поклонником Катрин. Появляется Катрин. Она всей душой на стороне восставшего народа, с юмором она описывает как гвардейцы сейчас «намнут бока» австрийским офицерам, защитникам проклятой «австриячки» Марии Антуанетты. Тем самым Катрин оправдывает прозвище, которое ей дали – Мадам Бесцеремонность. Прачки расходятся. Остается Катрин, Фуше и Бонапарт, который молча сидит в углу. Фуше признается в любви Катрин. Катрин смеется: она будет только с тем, кого полюбит. Фуше настаивает – перед ним блестящая карьера, возможно он станет министром. В ответ Катрин говорит, что это произойдет не раньше, чем его стеснительный друг станет королём. Она раскланивается перед Бонапартом, называя его «королём Наполеоном». Пока же у лейтенанта нет денег расплатиться за выстиранные вещи, но Катрин отдает их, прося, чтобы он не забыл её, когда станет королём. Со смехом она выпроваживает Фуше и Наполеона. Шум на улице усиливается. Барабанщик Винагр обращается к народу, сообщая, что Тюильри захвачен, король и королева арестованы, а австрийцы перебиты. Радостный народ кричит «Ура!». Катрин собирается закрывать прачечную, но в это время в дверь входит тяжело раненый юноша. Он признается, что был в числе австрийцев, защищавших королеву в Тюильри. Катрин недолго колеблется. Человечность берет верх. Она перевязывает раны австрийца и прячет его в чулане. К дверям подходит рота Национальных гвардейцев во главе с сержантом Лефевром. Это и есть тот человек, которого Катрин любит по-настоящему. Радостно бросается она навстречу Лефевру. В это время из чулана раздается стон раненого австрийца. Лефевр взбешен – Катрин прячет любовника, но та все объясняет сержанту. Вместе они решают спасти австрийца.
Акт второй. Сентябрь 1811. Компьенский замок. Приемный зал
Прошло много лет. Катрин и Лефевр поженились. Лефевр сделал карьеру при Бонапарте, который стал императором. Сам Лефевр теперь маршал и герцог Данцигский, а Катрин стала герцогиней. Джельсомино приводит портного Лероя и танцмейстера Десперо. Их задача – подготовить Катрин к приему у императора. Появляется Катрин. Несмотря на изменившееся положение она все та же простая женщина из народа. С юмором она встречает учителей, которые пытаются обучить её светским манерам. Входит Лефевр. Он принес радостную новость: после сегодняшней аудиенции у императора будет объявлено о провозглашении его королём Вестфалии, а Катрин станет королевой. Катрин без особого энтузиазма воспринимает эту новость – светские условности, попытки выдавать себя за аристократку раздражают бывшую прачку. Для неё главное – быть всегда рядом с любимым, и ради Лефевра она готова даже стать королевой и поехать в Вестфалию. Джельсомино докладывает о новом госте – австрийском графе Нейпперге, который прибыл со специальными посланиями от австрийского императора к Марии Луизе, но хочет видеть герцога и герцогиню Данцигских. Когда дипломат входит, оказывается, что это тот самый австрийский офицер, которого Лефевр и Катрин спасли в Париже. Он горячо благодарит супругов за спасение, и они уходят во внутренние покои. Зал начинает наполняться гостями императорского приема. Среди вошедших сестры императора Каролина и Элиза, министр полиции Фуше. Фуше обещает Каролине и Элизе, что Лефевр не станет королём, а Вестфалию получит брат императора Иероним. Входит Катрин. Она одета для парадного приема и делает все, как её учили во время представления сестрам Наполеона. Но во время беседы, задетая насмешками принцесс, с подачи Фуше Катрин в свойственной ей манере высказывает Каролине и Элизе все, что она о них думает. Оскорбленные принцессы покидают прием.
Акт третий. Там же. Кабинет императора
Каролина, Элиза и Фуше сообщают Наполеону, что Катрин неподобающим образом вела себя на приеме. Такая особа не может стать королевой. Корону нужно отдать Иерониму. Но император настроен против своего брата, у него есть лучший выход. Наполеон приказывает Де Брольи привести Катрин. Все уходят. Наполеон встречается с Катрин наедине и требует, чтобы она немедленно дала развод Лефевру, который все равно будет королём. Катрина возмущена, она прямо обвиняет императора во вмешательстве в личную жизнь, напоминает ему о тех днях, когда у него нечем было заплатить за стирку. С удивлением Наполеон узнает в герцогине Данцигской прачку Катрин, которая когда-то первая назвала его «королём Наполеоном». В это время в кабинет входит начальник стражи Рустан, он ведет графа Нейпперга, который передавал какие-то бумаги Марии Луизе через даму Де Бюлов. Наполеон выходит, чтобы разобраться в этом деле, если бумаги предосудительны – Нейпперг будет немедленно казнен. В кабинет, где находится Катрин, вбегает Лефевр. Узнав об условии императора, он пришел отказаться от титула короля и подать в отставку. Возвращается Наполеон. Лефевр высказывает свою просьбу. Решение принято: отставка Лефевра не принимается, он остается маршалом и герцогом. Катрин все так же будет его женой. Бумаги Нейпперга оказались благодарностью, которую выражал австрийский император Лефевру и Катрин за спасение дипломата в Париже. Королём Вестфалии будет Иероним. В кабинет входят Фуше и дамы. Фуше доволен – все получилось, как он и хотел. Наполеон предлагает руку Катрин, и они во главе процессии выходят из кабинета в зал приемов.
Дискография
Студийные записи
Год | Исполнители (Катрин, Лефевр, Наполеон, Фуше) |
Дирижер, оркестр |
Студия |
---|---|---|---|
1957 | Магда Ласло, Данило Вега, Карло Тальябю, Карло Перуччи |
Артуро Базиль, Хор и оркестр Итальянского радио, Милан |
Audio CD: Bongiovanni Cat: GB 1129/30-2 |
Трансляционные записи
Год | Исполнители (Катрин, Лефевр, Наполеон, Фуше) |
Дирижер, оркестр |
Театр, дата спектакля |
---|---|---|---|
1967 | Орианна Сантунионе, Франко Тальявини, Марио Занаси, Ренато Капекки |
Джанандреа Гаваццени, Хор и оркестр Театра Ла Скала, Милан |
Ла Скала 28.02.1967 |
1997 | Мирелла Френи, Питер Дворский, Паоло Кони, Антонио Сальвадори |
Бруно Бартолетти, Хор и оркестр Театра Беллини ди Катанья |
Беллини ди Катанья 28.07.1997 |
1999 | Мирелла Френи, Джорджо Мериги, Мауро Буда, Андреа Зезе |
Стефано Ранцани Хор городского театра Модены, оркестр Эмилии-Романьи имени Тосканини |
Модена 22.01.1999 |
Напишите отзыв о статье "Мадам Сан-Жен (опера)"
Отрывок, характеризующий Мадам Сан-Жен (опера)
Гусарский Павлоградский полк стоял в двух милях от Браунау. Эскадрон, в котором юнкером служил Николай Ростов, расположен был в немецкой деревне Зальценек. Эскадронному командиру, ротмистру Денисову, известному всей кавалерийской дивизии под именем Васьки Денисова, была отведена лучшая квартира в деревне. Юнкер Ростов с тех самых пор, как он догнал полк в Польше, жил вместе с эскадронным командиром.
11 октября, в тот самый день, когда в главной квартире всё было поднято на ноги известием о поражении Мака, в штабе эскадрона походная жизнь спокойно шла по старому. Денисов, проигравший всю ночь в карты, еще не приходил домой, когда Ростов, рано утром, верхом, вернулся с фуражировки. Ростов в юнкерском мундире подъехал к крыльцу, толконув лошадь, гибким, молодым жестом скинул ногу, постоял на стремени, как будто не желая расстаться с лошадью, наконец, спрыгнул и крикнул вестового.
– А, Бондаренко, друг сердечный, – проговорил он бросившемуся стремглав к его лошади гусару. – Выводи, дружок, – сказал он с тою братскою, веселою нежностию, с которою обращаются со всеми хорошие молодые люди, когда они счастливы.
– Слушаю, ваше сиятельство, – отвечал хохол, встряхивая весело головой.
– Смотри же, выводи хорошенько!
Другой гусар бросился тоже к лошади, но Бондаренко уже перекинул поводья трензеля. Видно было, что юнкер давал хорошо на водку, и что услужить ему было выгодно. Ростов погладил лошадь по шее, потом по крупу и остановился на крыльце.
«Славно! Такая будет лошадь!» сказал он сам себе и, улыбаясь и придерживая саблю, взбежал на крыльцо, погромыхивая шпорами. Хозяин немец, в фуфайке и колпаке, с вилами, которыми он вычищал навоз, выглянул из коровника. Лицо немца вдруг просветлело, как только он увидал Ростова. Он весело улыбнулся и подмигнул: «Schon, gut Morgen! Schon, gut Morgen!» [Прекрасно, доброго утра!] повторял он, видимо, находя удовольствие в приветствии молодого человека.
– Schon fleissig! [Уже за работой!] – сказал Ростов всё с тою же радостною, братскою улыбкой, какая не сходила с его оживленного лица. – Hoch Oestreicher! Hoch Russen! Kaiser Alexander hoch! [Ура Австрийцы! Ура Русские! Император Александр ура!] – обратился он к немцу, повторяя слова, говоренные часто немцем хозяином.
Немец засмеялся, вышел совсем из двери коровника, сдернул
колпак и, взмахнув им над головой, закричал:
– Und die ganze Welt hoch! [И весь свет ура!]
Ростов сам так же, как немец, взмахнул фуражкой над головой и, смеясь, закричал: «Und Vivat die ganze Welt»! Хотя не было никакой причины к особенной радости ни для немца, вычищавшего свой коровник, ни для Ростова, ездившего со взводом за сеном, оба человека эти с счастливым восторгом и братскою любовью посмотрели друг на друга, потрясли головами в знак взаимной любви и улыбаясь разошлись – немец в коровник, а Ростов в избу, которую занимал с Денисовым.
– Что барин? – спросил он у Лаврушки, известного всему полку плута лакея Денисова.
– С вечера не бывали. Верно, проигрались, – отвечал Лаврушка. – Уж я знаю, коли выиграют, рано придут хвастаться, а коли до утра нет, значит, продулись, – сердитые придут. Кофею прикажете?
– Давай, давай.
Через 10 минут Лаврушка принес кофею. Идут! – сказал он, – теперь беда. – Ростов заглянул в окно и увидал возвращающегося домой Денисова. Денисов был маленький человек с красным лицом, блестящими черными глазами, черными взлохмоченными усами и волосами. На нем был расстегнутый ментик, спущенные в складках широкие чикчиры, и на затылке была надета смятая гусарская шапочка. Он мрачно, опустив голову, приближался к крыльцу.
– Лавг'ушка, – закричал он громко и сердито. – Ну, снимай, болван!
– Да я и так снимаю, – отвечал голос Лаврушки.
– А! ты уж встал, – сказал Денисов, входя в комнату.
– Давно, – сказал Ростов, – я уже за сеном сходил и фрейлен Матильда видел.
– Вот как! А я пг'одулся, бг'ат, вчег'а, как сукин сын! – закричал Денисов, не выговаривая р . – Такого несчастия! Такого несчастия! Как ты уехал, так и пошло. Эй, чаю!
Денисов, сморщившись, как бы улыбаясь и выказывая свои короткие крепкие зубы, начал обеими руками с короткими пальцами лохматить, как пес, взбитые черные, густые волосы.
– Чог'т меня дег'нул пойти к этой кг'ысе (прозвище офицера), – растирая себе обеими руками лоб и лицо, говорил он. – Можешь себе пг'едставить, ни одной каг'ты, ни одной, ни одной каг'ты не дал.
Денисов взял подаваемую ему закуренную трубку, сжал в кулак, и, рассыпая огонь, ударил ею по полу, продолжая кричать.
– Семпель даст, паг'оль бьет; семпель даст, паг'оль бьет.
Он рассыпал огонь, разбил трубку и бросил ее. Денисов помолчал и вдруг своими блестящими черными глазами весело взглянул на Ростова.
– Хоть бы женщины были. А то тут, кг'оме как пить, делать нечего. Хоть бы дг'аться ског'ей.
– Эй, кто там? – обратился он к двери, заслышав остановившиеся шаги толстых сапог с бряцанием шпор и почтительное покашливанье.
– Вахмистр! – сказал Лаврушка.
Денисов сморщился еще больше.
– Сквег'но, – проговорил он, бросая кошелек с несколькими золотыми. – Г`остов, сочти, голубчик, сколько там осталось, да сунь кошелек под подушку, – сказал он и вышел к вахмистру.
Ростов взял деньги и, машинально, откладывая и ровняя кучками старые и новые золотые, стал считать их.
– А! Телянин! Здог'ово! Вздули меня вчег'а! – послышался голос Денисова из другой комнаты.
– У кого? У Быкова, у крысы?… Я знал, – сказал другой тоненький голос, и вслед за тем в комнату вошел поручик Телянин, маленький офицер того же эскадрона.
Ростов кинул под подушку кошелек и пожал протянутую ему маленькую влажную руку. Телянин был перед походом за что то переведен из гвардии. Он держал себя очень хорошо в полку; но его не любили, и в особенности Ростов не мог ни преодолеть, ни скрывать своего беспричинного отвращения к этому офицеру.
– Ну, что, молодой кавалерист, как вам мой Грачик служит? – спросил он. (Грачик была верховая лошадь, подъездок, проданная Теляниным Ростову.)
Поручик никогда не смотрел в глаза человеку, с кем говорил; глаза его постоянно перебегали с одного предмета на другой.
– Я видел, вы нынче проехали…
– Да ничего, конь добрый, – отвечал Ростов, несмотря на то, что лошадь эта, купленная им за 700 рублей, не стоила и половины этой цены. – Припадать стала на левую переднюю… – прибавил он. – Треснуло копыто! Это ничего. Я вас научу, покажу, заклепку какую положить.
– Да, покажите пожалуйста, – сказал Ростов.
– Покажу, покажу, это не секрет. А за лошадь благодарить будете.
– Так я велю привести лошадь, – сказал Ростов, желая избавиться от Телянина, и вышел, чтобы велеть привести лошадь.
В сенях Денисов, с трубкой, скорчившись на пороге, сидел перед вахмистром, который что то докладывал. Увидав Ростова, Денисов сморщился и, указывая через плечо большим пальцем в комнату, в которой сидел Телянин, поморщился и с отвращением тряхнулся.
– Ох, не люблю молодца, – сказал он, не стесняясь присутствием вахмистра.
Ростов пожал плечами, как будто говоря: «И я тоже, да что же делать!» и, распорядившись, вернулся к Телянину.
Телянин сидел всё в той же ленивой позе, в которой его оставил Ростов, потирая маленькие белые руки.
«Бывают же такие противные лица», подумал Ростов, входя в комнату.
– Что же, велели привести лошадь? – сказал Телянин, вставая и небрежно оглядываясь.
– Велел.
– Да пойдемте сами. Я ведь зашел только спросить Денисова о вчерашнем приказе. Получили, Денисов?
– Нет еще. А вы куда?
– Вот хочу молодого человека научить, как ковать лошадь, – сказал Телянин.
Они вышли на крыльцо и в конюшню. Поручик показал, как делать заклепку, и ушел к себе.
Когда Ростов вернулся, на столе стояла бутылка с водкой и лежала колбаса. Денисов сидел перед столом и трещал пером по бумаге. Он мрачно посмотрел в лицо Ростову.
– Ей пишу, – сказал он.
Он облокотился на стол с пером в руке, и, очевидно обрадованный случаю быстрее сказать словом всё, что он хотел написать, высказывал свое письмо Ростову.