Мадемуазель Нитуш (оперетта)
Поделись знанием:
– Барчонка задавили! – говорил дьячок. – Что ж так!.. легче… задавили, задавили!
Государь прошел в Успенский собор. Толпа опять разровнялась, и дьячок вывел Петю, бледного и не дышащего, к царь пушке. Несколько лиц пожалели Петю, и вдруг вся толпа обратилась к нему, и уже вокруг него произошла давка. Те, которые стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки и укоряли кого то, – тех, кто раздавил его.
– Этак до смерти раздавить можно. Что же это! Душегубство делать! Вишь, сердечный, как скатерть белый стал, – говорили голоса.
Петя скоро опомнился, краска вернулась ему в лицо, боль прошла, и за эту временную неприятность он получил место на пушке, с которой он надеялся увидать долженствующего пройти назад государя. Петя уже не думал теперь о подаче прошения. Уже только ему бы увидать его – и то он бы считал себя счастливым!
Во время службы в Успенском соборе – соединенного молебствия по случаю приезда государя и благодарственной молитвы за заключение мира с турками – толпа пораспространилась; появились покрикивающие продавцы квасу, пряников, мака, до которого был особенно охотник Петя, и послышались обыкновенные разговоры. Одна купчиха показывала свою разорванную шаль и сообщала, как дорого она была куплена; другая говорила, что нынче все шелковые материи дороги стали. Дьячок, спаситель Пети, разговаривал с чиновником о том, кто и кто служит нынче с преосвященным. Дьячок несколько раз повторял слово соборне, которого не понимал Петя. Два молодые мещанина шутили с дворовыми девушками, грызущими орехи. Все эти разговоры, в особенности шуточки с девушками, для Пети в его возрасте имевшие особенную привлекательность, все эти разговоры теперь не занимали Петю; ou сидел на своем возвышении пушки, все так же волнуясь при мысли о государе и о своей любви к нему. Совпадение чувства боли и страха, когда его сдавили, с чувством восторга еще более усилило в нем сознание важности этой минуты.
Вдруг с набережной послышались пушечные выстрелы (это стреляли в ознаменование мира с турками), и толпа стремительно бросилась к набережной – смотреть, как стреляют. Петя тоже хотел бежать туда, но дьячок, взявший под свое покровительство барчонка, не пустил его. Еще продолжались выстрелы, когда из Успенского собора выбежали офицеры, генералы, камергеры, потом уже не так поспешно вышли еще другие, опять снялись шапки с голов, и те, которые убежали смотреть пушки, бежали назад. Наконец вышли еще четверо мужчин в мундирах и лентах из дверей собора. «Ура! Ура! – опять закричала толпа.
– Который? Который? – плачущим голосом спрашивал вокруг себя Петя, но никто не отвечал ему; все были слишком увлечены, и Петя, выбрав одного из этих четырех лиц, которого он из за слез, выступивших ему от радости на глаза, не мог ясно разглядеть, сосредоточил на него весь свой восторг, хотя это был не государь, закричал «ура!неистовым голосом и решил, что завтра же, чего бы это ему ни стоило, он будет военным.
Толпа побежала за государем, проводила его до дворца и стала расходиться. Было уже поздно, и Петя ничего не ел, и пот лил с него градом; но он не уходил домой и вместе с уменьшившейся, но еще довольно большой толпой стоял перед дворцом, во время обеда государя, глядя в окна дворца, ожидая еще чего то и завидуя одинаково и сановникам, подъезжавшим к крыльцу – к обеду государя, и камер лакеям, служившим за столом и мелькавшим в окнах.
За обедом государя Валуев сказал, оглянувшись в окно:
– Народ все еще надеется увидать ваше величество.
Обед уже кончился, государь встал и, доедая бисквит, вышел на балкон. Народ, с Петей в середине, бросился к балкону.
– Ангел, отец! Ура, батюшка!.. – кричали народ и Петя, и опять бабы и некоторые мужчины послабее, в том числе и Петя, заплакали от счастия. Довольно большой обломок бисквита, который держал в руке государь, отломившись, упал на перилы балкона, с перил на землю. Ближе всех стоявший кучер в поддевке бросился к этому кусочку бисквита и схватил его. Некоторые из толпы бросились к кучеру. Заметив это, государь велел подать себе тарелку бисквитов и стал кидать бисквиты с балкона. Глаза Пети налились кровью, опасность быть задавленным еще более возбуждала его, он бросился на бисквиты. Он не знал зачем, но нужно было взять один бисквит из рук царя, и нужно было не поддаться. Он бросился и сбил с ног старушку, ловившую бисквит. Но старушка не считала себя побежденною, хотя и лежала на земле (старушка ловила бисквиты и не попадала руками). Петя коленкой отбил ее руку, схватил бисквит и, как будто боясь опоздать, опять закричал «ура!», уже охриплым голосом.
| Мадемуазель Нитуш | |
| Mam'zelle Nitouche | |
 Афиша одного из первых спектаклей | |
| Композитор | |
|---|---|
| Год создания | |
| Место первой постановки |
Театр Варьете, Париж |
Мадемуазе́ль Ниту́ш (фр. Mam'zelle Nitouche) — оперетта французского композитора Флоримона Эрве, написанная в 1883 году. Авторы либретто: Анри Мельяк и Альбер Мийо (фр. Albert Millaud).
Мировая премьера оперетты состоялось 26 декабря 1883 года в парижском театре Варьете (фр. Théâtre des Variétés).[1]
Торжественный хорал в оперетте переплетен с легкомысленным плясовым мотивом. В целом, оперетта в веселых и острых положениях рассказывает о любви, творчестве, молодой жажде жизни, и посрамляет ханжество и корыстолюбие.
Содержание
Действующие лица
- Флоридор (Селестен, в русском варианте также Августин) — баритон
- Полковник — баритон
- Корина — меццо-сопрано
- Дени́за де Флавиньи — сопрано
- Лейтенант Фернан Шамплатро — тенор
- Начальница — контральто
- Директор театра — бас
- Помощник режиссёра
- Урсула
- Лорио — тенор
- Офицеры, пансионерки
Краткое содержание
Действие происходит в первой половине XIX века во французской провинции. Главная героиня, Дениза де Флавиньи — юная воспитанница монастырского пансиона. Она раскрывает тайну учителя музыки Селестена: оказывается, он не такой ханжа и зануда, каким старается казаться, он ведёт двойную жизнь. За пределами монастыря он весёлый прожигатель жизни Флоридор, сочинитель оперетт для своей любовницы, актрисы Корины.
Вечером Селестен в очередной раз тайком сбегает в город, чтобы присутствовать на премьере своего последнего творения. Дениза следует за ним в театр. Вздорная Корина устраивает скандал и отказывается играть в оперетте. Дениза, знающая партитуру наизусть, выходит вместо неё под псевдонимом «Мадемуазель Нитуш» и покоряет публику своим исполнением.
В зале среди других присутствует молодой лейтенант Фернан Шамплатро, который влюбляется в Денизу. После ряда смешных недоразумений всё приходит к счастливому финалу.
Музыкальные номера
- Увертюра
- Куплеты Флоридора
- Ария Денизы с хором
- Песенка о гренадере (Дениза, Флоридор)
- Любви ищу и жажду я (Дениза)
- Ария Фернана
- Песенка о Бабетте (Дениза)
- Антракт
- Песенка о турецком барабане (Дениза)
- Антракт
- Дуэт Денизы и Фернана
- Финал
Известные исполнители
- Дениза де Флавиньи — А. Жюдик, Е. Потопчина, Н. Архипова, Р. Лазарева, Н. Унд, И. Нинидзе, Н. Гришаева.
- Селестен/Флоридор — К. Станиславский, В. Матвеев, М. Водяной, В. Осенев, В. Васильев, А. Миронов, А. Олешко.
- Корина — Г. Жуковская, Л. Гурченко.
Интересные факты
- Главная роль в «Нитуш» предназначалась для актрисы Анны Жюдик.[1]
- Сценический псевдоним героини оперетты «Нитуш» происходит от словосочетания фр. «sainte nitouche», означающего недотрогу, причем с оттенком лицемерного притворства, чему соответствует используемое в русском переводе слово «Лисичка».
- Жизнь героя оперетты Селестена—Флоридора, который вел двойную жизнь, преподавая музыку в пансионе-монастыре и сочиняя оперетту, очень похожа на ту, которую вел в молодости сам Эрве.
- В 1884 году Константин Станиславский поставил «оперетку-водевиль» «Мамзель Нитушъ» и сам сыграл в ней роль Флоридора[2].
Экранизации
Оперетта неоднократно экранизировалась в разных странах.
- Мадемуазель Нитуш — 1954, Франция
- Небесные ласточки — 1976, Ленфильм (муз. В. Лебедева)
- Мадемуазель Нитуш — 1974, телеспектакль МДТ им. М. Н. Ермоловой
- Mam'zelle Nitouche (англ.) на сайте Internet Movie Database
- Mam'zelle Nitouche (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.imdb.com/name/nm0381187 Общий список экранизаций]
См. также
Напишите отзыв о статье "Мадемуазель Нитуш (оперетта)"
Примечания
- ↑ 1 2 Владимирская А. Р. Оперетта. Звёздные часы. 3-е изд., испр. и доп. — СПб.: Издательства «Лань», «Планета Музыки», 2009. — 288 с. ISBN 978-5-8114-0874-0
- ↑ [www.krugosvet.ru/enc/kultura_i_obrazovanie/teatr_i_kino/STANISLAVSKI_KONSTANTIN_SERGEEVICH.html Krugosvet.Ru: Станиславский, Константин Сергеевич]
Литература
- Владимирская А. Р. [sunny-genre.narod.ru/books/zcho/contents.html Звёздные часы оперетты]. — Л.: Искусство, 1975. — 136 с.
- Владимирская А. Р. Оперетта. Звёздные часы. 3-е изд., испр. и доп. — СПб.: Издательства «Лань», «Планета Музыки», 2009. — 288 с. ISBN 978-5-8114-0874-0
Отрывок, характеризующий Мадемуазель Нитуш (оперетта)
«Так вот что такое государь! – думал Петя. – Нет, нельзя мне самому подать ему прошение, это слишком смело!Несмотря на то, он все так же отчаянно пробивался вперед, и из за спин передних ему мелькнуло пустое пространство с устланным красным сукном ходом; но в это время толпа заколебалась назад (спереди полицейские отталкивали надвинувшихся слишком близко к шествию; государь проходил из дворца в Успенский собор), и Петя неожиданно получил в бок такой удар по ребрам и так был придавлен, что вдруг в глазах его все помутилось и он потерял сознание. Когда он пришел в себя, какое то духовное лицо, с пучком седевших волос назади, в потертой синей рясе, вероятно, дьячок, одной рукой держал его под мышку, другой охранял от напиравшей толпы.– Барчонка задавили! – говорил дьячок. – Что ж так!.. легче… задавили, задавили!
Государь прошел в Успенский собор. Толпа опять разровнялась, и дьячок вывел Петю, бледного и не дышащего, к царь пушке. Несколько лиц пожалели Петю, и вдруг вся толпа обратилась к нему, и уже вокруг него произошла давка. Те, которые стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки и укоряли кого то, – тех, кто раздавил его.
– Этак до смерти раздавить можно. Что же это! Душегубство делать! Вишь, сердечный, как скатерть белый стал, – говорили голоса.
Петя скоро опомнился, краска вернулась ему в лицо, боль прошла, и за эту временную неприятность он получил место на пушке, с которой он надеялся увидать долженствующего пройти назад государя. Петя уже не думал теперь о подаче прошения. Уже только ему бы увидать его – и то он бы считал себя счастливым!
Во время службы в Успенском соборе – соединенного молебствия по случаю приезда государя и благодарственной молитвы за заключение мира с турками – толпа пораспространилась; появились покрикивающие продавцы квасу, пряников, мака, до которого был особенно охотник Петя, и послышались обыкновенные разговоры. Одна купчиха показывала свою разорванную шаль и сообщала, как дорого она была куплена; другая говорила, что нынче все шелковые материи дороги стали. Дьячок, спаситель Пети, разговаривал с чиновником о том, кто и кто служит нынче с преосвященным. Дьячок несколько раз повторял слово соборне, которого не понимал Петя. Два молодые мещанина шутили с дворовыми девушками, грызущими орехи. Все эти разговоры, в особенности шуточки с девушками, для Пети в его возрасте имевшие особенную привлекательность, все эти разговоры теперь не занимали Петю; ou сидел на своем возвышении пушки, все так же волнуясь при мысли о государе и о своей любви к нему. Совпадение чувства боли и страха, когда его сдавили, с чувством восторга еще более усилило в нем сознание важности этой минуты.
Вдруг с набережной послышались пушечные выстрелы (это стреляли в ознаменование мира с турками), и толпа стремительно бросилась к набережной – смотреть, как стреляют. Петя тоже хотел бежать туда, но дьячок, взявший под свое покровительство барчонка, не пустил его. Еще продолжались выстрелы, когда из Успенского собора выбежали офицеры, генералы, камергеры, потом уже не так поспешно вышли еще другие, опять снялись шапки с голов, и те, которые убежали смотреть пушки, бежали назад. Наконец вышли еще четверо мужчин в мундирах и лентах из дверей собора. «Ура! Ура! – опять закричала толпа.
– Который? Который? – плачущим голосом спрашивал вокруг себя Петя, но никто не отвечал ему; все были слишком увлечены, и Петя, выбрав одного из этих четырех лиц, которого он из за слез, выступивших ему от радости на глаза, не мог ясно разглядеть, сосредоточил на него весь свой восторг, хотя это был не государь, закричал «ура!неистовым голосом и решил, что завтра же, чего бы это ему ни стоило, он будет военным.
Толпа побежала за государем, проводила его до дворца и стала расходиться. Было уже поздно, и Петя ничего не ел, и пот лил с него градом; но он не уходил домой и вместе с уменьшившейся, но еще довольно большой толпой стоял перед дворцом, во время обеда государя, глядя в окна дворца, ожидая еще чего то и завидуя одинаково и сановникам, подъезжавшим к крыльцу – к обеду государя, и камер лакеям, служившим за столом и мелькавшим в окнах.
За обедом государя Валуев сказал, оглянувшись в окно:
– Народ все еще надеется увидать ваше величество.
Обед уже кончился, государь встал и, доедая бисквит, вышел на балкон. Народ, с Петей в середине, бросился к балкону.
– Ангел, отец! Ура, батюшка!.. – кричали народ и Петя, и опять бабы и некоторые мужчины послабее, в том числе и Петя, заплакали от счастия. Довольно большой обломок бисквита, который держал в руке государь, отломившись, упал на перилы балкона, с перил на землю. Ближе всех стоявший кучер в поддевке бросился к этому кусочку бисквита и схватил его. Некоторые из толпы бросились к кучеру. Заметив это, государь велел подать себе тарелку бисквитов и стал кидать бисквиты с балкона. Глаза Пети налились кровью, опасность быть задавленным еще более возбуждала его, он бросился на бисквиты. Он не знал зачем, но нужно было взять один бисквит из рук царя, и нужно было не поддаться. Он бросился и сбил с ног старушку, ловившую бисквит. Но старушка не считала себя побежденною, хотя и лежала на земле (старушка ловила бисквиты и не попадала руками). Петя коленкой отбил ее руку, схватил бисквит и, как будто боясь опоздать, опять закричал «ура!», уже охриплым голосом.
