Мадог ап Лливелин
| Мадог ап Лливелин валл. Madog ap Llywelyn | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 1294 — 1295 | |||
| Предшественник: | Давид III ап Грифид | ||
| Преемник: | Оуайн Лаугох ап Томас | ||
| Смерть: | 1312 | ||
| Род: | Династия Аберфрау | ||
| Отец: | Лливелин ап Маредид | ||
| Дети: | Маредид и Хивел | ||
Мадог ап Лливелин (валл. Madog ap Llywelyn) (ум. в 1312 г.) — сын Лливелина ап Маредида и таким образом потомок Кинана, сына Оуайна Гвинедского.
Перед восстанием
Отец Мадога, Лливелин, не поддерживал Лливелина Гвинедского. Лливелин жил в изгнании. Там же родился и Мадог. В 1283 году началось восстание Риса Дрислуинского, которое было подавлено в 1291 году. Англичане начали сбор в армию из валлийской молодежи. Заместитель юстициария южного Уэльса Джеффри Клемент стал первой жертвой нового восстания, разразившегося в день сбора новобранцев, отправлявшихся в Гасконь, в Шрусбери 30 сентября 1294 г.[1].
Восстание
Восстание 1294-95 гг. было гораздо серьёзнее предыдущего, оно охватило почти всю страну − королевские земли на севере и юге, обширные территории Границы, включая Гламорган, Брекон, Дэффрин Клуид. На севере повстанцев возглавил Мадог ап Лливелин, член младшей ветви династии Гвинеда, на юго-востоке − другой принц, Морган ап Маредид, из династии Махен и Кайрлеон. Кинан ап Маредид, и Майлгун ап Рис восстали в Дехайбарте[1]; лидеры, происходившие из древних династий, появились также в Бреконе и Кардиганшире. Цели восставших зависели от места действия. В Гламоргане восстание было направлено против политики графа Глостера, Жильбера, это выступление описано, как «война против Графа»[2]. По мнению большинства исследователей, это было типичное антианглийское восстание. Народный гнев нашел выход в убийствах таких английских чиновников, как шериф Англси или заместитель юстициария южного Уэльса, уничтожении записей, в атаках и захватах замков (среди которых Карнарвон, Денби, Ритин, Хаварден, Моралис). Восстание нанесло серьёзный ущерб практически во всех районах Уэльса, о чём свидетельствуют петиции королю[3]. Национальный характер этого восстания подчеркивается тем, что один из руководителей Мадог ап Лливелин принял титул принца Уэльского.[4]. Восстание застало Эдуарда врасплох, но карательная экспедиция не заставила себя долго ждать. Как и в предыдущих кампаниях для приведения Уэльса к покорности были подготовлены три армии. Основными военными базами стали: Честер на севере, Монтгомери в центральном Уэльсе, Брекон и Кармартен на юге[5]. О серьёзности восстания свидетельствует присутствие самого короля, которому пришлось оставить на время руководство военной кампанией во Франции[1]. К концу года численность королевских войск достигла 35000 человек (16000 из них были собраны в Честере), припасы подвозились морем, причем очень быстро. Осажденные замки Крикиет, Харлех, Абериствит были освобождены[6]. Зимняя погода и успешная партизанская тактика валлийцев продержали короля запертым в Конвее с января по март 1295 г. Но с приходом весны, восставшие быстро сдали свои позиции. Граф Херефорд одержал несколько блестящих побед на юго-востоке, Кинан ап Маредид был взят в плен и затем казнен, Майлгун ап Рис был убит; граф Уорик нанес сокрушительное поражение Мадогу ап Лливелину (за голову которого было назначено вознаграждение в 500 марок[7]) при Майс Мойдог 5 марта[1]. В начале апреля король покинул Конвэй, что стало успехом, не меньшим, чем военная победа. В начале июня Эдуард сообщил графу Эдмунду, о том, что восстание в Кардигане, Кармартене, Эзравере, Буелте подавлено, Морган ап Маредид, возглавивший мятежников в Гламоргане, покорился королю, и что он надеется на скорое умиротворение княжества[8].
Последствия
События 1294-95 гг. показали, что валлийцы не имели ни сил, ни ресурсов, чтобы поддерживать восстание, а Эдуард I ещё раз продемонстрировал своё военное и политическое искусство, не только подавив серьёзное восстание, но и воспользовавшись им как предлогом для последующего подчинения территорий Границы. Восстание повлекло за собой массу проблем: король вынужден был провести восемь месяцев в Уэльсе в весьма напряженный период своего царствования, стоимость кампании (55000 фунтов) и восстановительных работ привели к финансовому кризису[9]. Почти 200 заложников были взяты с королевских земель на севере и юге и посланы в разные замки в Англии, подобные меры были приняты и лордами Границы; тяжелые штрафы и обязательства были наложены на валлийские общины в качестве страховки от будущих восстаний. В Гламоргане 500 марок было выплачено за восстановление права и обычаев[10], в Озвестри и Йале лорды использовали восстание как предлог для захвата лесов и пустошей. Практика управления Уэльсом через отсутствующих чиновников была пересмотрена, юстициарием северного Уэльса стал Джон Хаверинг, причем он получил особое указание «заменить короля там» (позже он стал контролировать все королевские земли в регионе)[11]. Эдуард решил, что строительство замков в Уэльсе должно быть продолжено. В апреле 1295 г. началось грандиозное по масштабу и темпам строительство замка в Бомарисе, в это же время проводились восстановительные работы в замках, наиболее пострадавших от восстания. Английские лорды в Уэльсе вынуждены были следовать примеру своего короля. Руководители восстания были наказаны не столь сурово, как Рис ап Маредид: Мадог ап Лливелин, после капитуляции в июле был взят в плен и остаток жизни, очевидно, провел в Тауэре, а Морган ап Маредид был прощен королём и затем стал одним из командующих королевскими войсками[12].
Восстание наложило серьёзный отпечаток на англо-валлийские отношения: в глазах англичан валлийцы были вероломными и недостойными доверия людьми. Согласно ордонансам короля, валлийцы не могли проживать в английских городах северного Уэльса и вести там торговлю.
Напишите отзыв о статье "Мадог ап Лливелин"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 Brut Y. Tyvysogyon or the Chronicle of the Princes // Peniarth MS. 20 Version / translated with introduction and notes by Thomas Jones. Cardiff: University of Wales Press, 1952.стр.122
- ↑ Calendar of Ancient Petition Relating to Wales / ed. by W. Rees. Cardiff, 1975.стр.217
- ↑ Calendar of Ancient Petition Relating to Wales / ed. by W. Rees. Cardiff, 1975.стр.511
- ↑ Cardiff, 1988.стр.135
- ↑ Morris J. E. The Welsh Wars of Edward I. Ox., 1968.стр.247
- ↑ Morris J. E. The Welsh Wars of Edward I. Ox., 1968.стр.260
- ↑ Calendar of Ancient Correspondence Concerning Wales / ed by J. Goronwy Edwards. Cardiff, 1935.стр.508
- ↑ Calendar of Ancient Correspondence Concerning Wales / ed by J. Goronwy Edwards. Cardiff, 1935.стр.208
- ↑ Morris J. E. The Welsh Wars of Edward I. Ox., 1968.стр.268-271
- ↑ Calendar of Ancient Correspondence Concerning Wales / ed by J. Goronwy Edwards. Cardiff, 1935.стр.217
- ↑ Calendar of Ancient Petition Relating to Wales / ed. by W. Rees. Cardiff, 1975.стр.508
- ↑ Carr A. D. Medieval Wales. L., 1995.стр.88
Литература
- John Griffiths, 'The Revolt of Madog ap Llywelyn, 1294-5', Transactions of the Caernarfonshire Historical Society Vol. 16, pp. 12–24 (1955).
- John Edward Lloyd (1911) A history of Wales from the earliest times to the Edwardian conquest (Longmans, Green & Co.)
- J. Beverley Smith (1998) Llywelyn ap Gruffudd, Tywysog Cymru.
- National Library of Wales, 'Madog ap Llywelyn', [yba.llgc.org.uk/en/s-MADO-APL-1294.html]
Отрывок, характеризующий Мадог ап Лливелин
Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
– Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней.
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.
Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
