Мадонна с безбородым Иосифом

«Святое семейство» («Мадонна с безбородым Иосифом») — одно из двух произведений Рафаэля, оставшихся в России после эрмитажных распродаж 1930-х годов.

Картина попала в Эрмитаж в XVIII веке вместе с собранием Пьера Кроза, который приобрёл её у герцога Ангулемского с большой скидкой, вызванной тем, что полотно было в реставрационных целях переписано неумелым художником. Последующие перевод на холст и неудачные попытки реставрации не лучшим образом сказались на состоянии произведения. Знатоки XIX — начала XX века высказывали сомнения в его подлинности, из-за чего советскому правительству в 1930-е гг. не удалось найти на него зарубежного покупателя.

В традиционной группе Святого Семейства младенец Христос изображён сидящим в сложной, подвижной позе на лоне Марии. Справа от неё стоит, опершись на посох, пожилой мужчина с седыми волосами; его взгляд устремлён на младенца. Искусствоведы по традиции видят в старике Иосифа Обручника, которого было принято изображать погружённым в глубокую задумчивость по поводу открывшейся ему судьбы сына. Это очень редкое изображение Иосифа без бороды, отсюда второе название картины — «Мадонна с безбородым Иосифом».

Интерьер, за которым через арочный проём виден фрагмент пейзажа, вкупе с рядом других деталей (выражение лица младенца, его поза, причёска Марии) указывает на влияние Леонардо да Винчи. Это позволяет относить создание произведения к раннему периоду работы Рафаэля во Флоренции. Существует предположение, что эрмитажное «Святое семейство» — одна из нескольких «мадонн», по свидетельству Вазари, написанных Рафаэлем для Гвидобальдо Монтефельтро во время кратких выездов в свой родной Урбино.

Литература

• Pierluigi De Vecchi. Raffaello. Rizzoli, Milano 1975.
• Paolo Franzese. Raffaello. Mondadori Arte, Milano 2008.

Ссылки

• [www.hermitagemuseum.org/fcgi-bin/db2www/descrPage.mac/descrPage?selLang=Russian&indexClass=PICTURE_RU&PID=GJ-91&numView=1&ID_NUM=22&thumbFile=%2Ftmplobs%2FNRXKKL4_40Q1ZC5R4Z6.jpg&embViewVer=last&comeFrom=quick&sorting=no&thumbId=6&numResults=40&tmCond=%E0%D0%E4%D0%ED%DB%EC&searchIndex=TAGFILRU&author=%C0%D0%E4%D0%ED%DB%EC%26%2332%3B%C1%D0%DD%E2%D8 На официальном сайте Эрмитажа]

Отрывок, характеризующий Мадонна с безбородым Иосифом

– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.


Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.