Мадонна (искусство)

Мадонна (ит. Madonna, «Дева Мария») — традиционное для итальянского и вообще западноевропейского искусства изображение Девы Марии с младенцем Иисусом (реже — без него). Нередко этих двоих сопровождают Иоанн Креститель, святая Анна либо иные святые.

Наиболее раннее изображение Марии с младенцем Христом найдено в римских катакомбах Присциллы. Подобная иконография была распространена и в дохристианское время (например, женщин с младенцем на руках любили изображать ваятели из Танагры).

Художники средневековой Италии при создании мадонн долгое время следовали византийским образцам — иконам с изображением Богородицы. Концом X века датируется первое скульптурное изображение Мадонны, выполненное на севере Европы, — «Золотая мадонна из Эссена». С началом крестовых походов на юге Европы получили распространение черноликие мадонны. В эпоху Возрождения огромным спросом пользовались станковые изображения Мадонны с младенцем, перед которыми любили молиться состоятельные люди. Большие циклы «мадонн» создали Джованни Беллини, Мантенья, Перуджино и Рафаэль со своими многочисленными учениками и подмастерьями (см. мадонны Рафаэля).

Изображения Марии, Иисуса и Иосифа называются «Святым семейством». Изображение оплакивания Христа девой Марией называется «пьета». Подробнее о типах «мадонн» см. католическая иконография Богородицы.

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Мария с младенцем

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Мадонна (искусство)

Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».