Мадригаль, Маргарита

Маргарита Мадригаль
исп. Margarita Madrigal
Дата рождения:	15 мая 1912(1912-05-15)
Место рождения:	Алахуэла, Коста-Рика
Дата смерти:	23 июля 1983(1983-07-23) (71 год)
Место смерти:	Стэмфорд, Коннектикут, США
Научная сфера:	лингвистика
Место работы:	Учительский колледж (Пуэбла)
Альма-матер:	Учительский колледж (Пуэбла)
Известна как:	лингвист, педагог

Маргарита Мадригаль, исп. Margarita Madrigal (15 мая 1912, Алахуэла, Коста-Рика — 23 июля 1983, Стэмфорд, Коннектикут) — американская писательница (25 книг, переведенных на различные языки мира) и педагог коста-риканского происхождения. Автор серий бестселлеров — учебников иностранных языков Madrigal’s Magic Key to… и An Invitation to…, широко популярных в 1940—1970-е гг., имевшая среди своих учеников ряд знаменитостей своего времени.

Биография

Происхождение

Родители Маргариты познакомились в г. Канзас-Сити (Миссури), где её отец, Эсекиас Мадригаль, оперный баритон из Коста-Рики, проводил тур по США. Когда его аккомпаниатор заболела, он пригласил местную девушку, успешную пианистку и концертмейстера Каролину Вильгельм из Уинчестера (Канзас), которая вскоре влюбилась в него и переселилась с ним в Коста-Рику.

Молодость

Маргарита родилась в городе Алахуэла в Коста-Рике, за ней последовала сестра Марселла и брат Мигель. В детстве часто переезжала из одного города в другой вслед за родителями, которые проводили туры и преподавали в различных городах, в основном в Латинской Америке. К тому времени как ей исполнилось 11 лет, она уже успела объездить Мексику и ряд центральноамериканских стран.

В 1923 г. мать отправила её жить к родственникам в Канзас-Сити, опасаясь, что дочь забудет английский язык. Там она посещала старшую школу Вайандотт (en:Wyandotte High School), что, по её словам, «слегка познакомило её с канзасскими традициями».

Карьера

По окончании школы Маргарита переехала в Мексику, где обучалась, а затем преподавала в Учительском колледже штата Пуэбла. В 1940 году Университет Мексики поручил ей провести исследование о преподавании испанского языка в США. Поначалу она вернулась в Канзас-Сити, а затем объездила страну, собирая материалы для диссертации. В ноябре 1940 году она отправилась в Нью-Йорк, где поселилась в Гринвич-Виллидж и начала давать частные уроки испанского. Также она выступала с лекциями в отделе образования взрослых в местном YWCA.

К 1941 году она уже получила широкую известность. Вскоре она начала публиковаться, рекламируя свою преподавательскую методику. Первыми вышли несколько книг, положившие начало серии An Invitation to… — сначала учебники испанского и португальского, а затем французского, русского, итальянского, английского и немецкого языков. Эти курсы вскоре стали бестселлерами, сделав её одним из наиболее популярных авторов методик изучения иностранных языков в США.

За этой серией последовала другая, для детей, под названием First steps in…, а затем серия карманного формата See it & Say it in….

В 1950-е годы она опубликовала новую серию Madrigal’s Magic Key to…, где материал был подан более полно и глубоко по сравнению с предыдущими учебниками. Одним из ключевых факторов успеха стало включение в учебники широкого массива грамматических и лексических сопоставлений между изучаемым языком и английским. Первой в этой серии, в 1955 году, вышел учебник испанского (с иллюстрациями Энди Уорхола), затем французского (1959) и немецкого (1966). Помимо этих книг, она выпустила аудиозаписи к учебникам испанского и французского, однако они продавались плохо.

Среди её известных учеников были писатели Шервуд Андерсон, Андре Моруа и Эрнест Хемингуэй, ряд теле- и радиожурналистов, а также победительница турниров Большого шлема теннисистка Элис Марбл. Она работала в таких организациях и компаниях, как ФБР, Rockefeller Institute, en:Time-Life International, а также оказывала услуги дипломатам, правительственным чиновникам и военным.

Иск о плагиате (1957)

В 1957 году суд удовлетворил иск о плагиате в отношении её книги «Приглашение к русскому языку» (An Invitation to Russian). Истец, американский переводчик художественной литературы русского происхождения Фёдор И. Никанов, утверждал, что Мадригаль и её соавтор Соня Бликер нарушили его авторское право на таблицы по русскому языку и материал из его неопубликованной рукописи, которой он делился с Бликер в надежде написать книгу в соавторстве с ней.

Поскольку Мадригаль не знала русского языка даже на уровне простых предложений, а лишь отвечала за структуру учебника, ей пришлось опираться на услуги Бликер по переводу. Книга включала презентацию по русскому алфавиту, выражения, сходные с английскими словами, и даже похожие на никановские рисунки. Хотя все эти заимствования составили в целом лишь небольшую часть книги, они представляли собой большую часть работы Никанова, которому была присуждена компенсация в 5 тыс. долларов. Позднее Никанов выпустил ряд учебных материалов по русскому языку, не имевших коммерческого успеха, а Соня Бликер ушла из лингвистики и стала известным писателем-индеанисткой.

Поздние годы и смерть

Маргарита Мадригаль продолжала преподавать и работать над новыми изданиями и рукописями существующих курсов до 1970-х гг. Хотя она продолжала вести частные уроки в своей квартире в Гринвич-Виллидж, она всё чаще проводила выходные и лето в Мистик (Коннектикут). Страдая от перенапряжения от работы и стресса, она в конце концов переехала туда насовсем.

В последние годы жизни Маргарита начала работать над историей Отцов-основателей США, которую она надеялась написать таким же простым языком, как и свои языковые курсы. Судьба данной рукописи неизвестна.

В 1978 г. она переехала из Мистик в Стэмфорд (Коннектикут), где умерла в своём доме от рака гортани. Собственной семьи у неё не было, её пережила сестра Марселла.

Несмотря на успех при жизни, вскоре после её смерти внимание к её наследию пропало, и, за исключением некоторых работ на испанском языке, её учебники больше не переиздавались в США. В 1997 г. в России в переводе был выпущен её учебник «Приглашение к французскому» в соавторстве с П. Лоней.

Библиография

• An Invitation to Spanish (1943) New York: Simon and Schuster ISBN 0-671-21222-2
• Initiation à l’espagnol (1943) Montreal: Éditions de l’Arbre
• An Invitation to Portuguese (1944) New York: Simon and Schuster
• An Invitation to French (1945) New York: Simon and Schuster ISBN 0-671-21030-0
• An Invitation to Russian (1949) New York: Simon and Schuster
• Madrigal’s Magic Key to Spanish (1953) New York: Doubleday ISBN 0-385-41095-6
• Madrigal’s Magic Key to French (1959) Garden City, New York: Doubleday ISBN 0-385-05120-4
• Open Door to Spanish (1959) New York: Regents ISBN 0-88345-427-0
• First Steps in Spanish: A beginner’s book for children (1961) Englewood Cliffs, N.J.: Prentice Hall ISBN 0-13-319153-2
• See it and Say it in Italian (1961) New York: New American Library ISBN 0-451-16821-6
• See it and Say it in Spanish (1961) New York: New American Library ISBN 0-451-16837-2
• See it and Say it in French (1962) New York: Penguin Books USA ISBN 0-451-16347-8
• See it and Say it in German (1962) New York: New American Library ISBN 0-451-16678-7
• Open Door to French (1963) New York: Regents ISBN 0-13-637232-5
• First Steps in French: A beginner’s book for children (1964) New York: Regents ISBN 0-13-319203-2
• An Invitation to Italian (1965) New York: Simon and Schuster ISBN 0-671-38120-2
• Invitación al angles (1965) New York: Latin American Institute Press
• Madrigal’s Magic Key to German (1966) Garden City, New York: Doubleday ISBN 0-385-03638-8
• An Invitation to German (1971) New York: Simon and Schuster ISBN 0-671-20956-6
• Приглашение к французскому (1997, соавтор Пьер Лоней). Москва: Лань. ISBN 5-86617-053-1

Цитаты

• «Латиноамериканцы, в целом — страстные любители демократии. Они верят в образование и свободу слова. Коста-Рика, к примеру — это самая мирная страна из тех, в которых я бывала. Там на каждого солдата приходится по 14 учителей».
• «Мои инструменты — это карандаш Blackwing, жёлтая подкладка под бумагу формата Legal, и ещё, если мне повезёт — поток мыслей».

Ссылки

• Blanck, Katherine (11 February 1941), "[www.fultonhistory.com/Newspaper%205/Brooklyn%20NY%20Daily%20Eagle/Brooklyn%20NY%20Daily%20Eagle%201941%20Grayscale/Brooklyn%20NY%20Daily%20Eagle%201941%20Grayscale%20-%201158.pdf#xml=www.fultonhistory.com/dtSearch/dtisapi6.dll?cmd=getpdfhits&u=ffffffffc9e75b2d&DocId=7008040&Index=Z%3a%5cIndex%20O%2dG%2dT&HitCount=7&hits=172+173+17e+17f+1d9+26d+2d7+&SearchForm=C%3a%5cinetpub%5cwwwroot%5cFulton%5fNew%5fform%2ehtml&.pdf Her Pan-American Relations Really Are!]", The Brooklyn Eagle (Brooklyn, New York): 10, <www.fultonhistory.com/Newspaper%205/Brooklyn%20NY%20Daily%20Eagle/Brooklyn%20NY%20Daily%20Eagle%201941%20Grayscale/Brooklyn%20NY%20Daily%20Eagle%201941%20Grayscale%20-%201158.pdf#xml=www.fultonhistory.com/dtSearch/dtisapi6.dll?cmd=getpdfhits&u=ffffffffc9e75b2d&DocId=7008040&Index=Z%3a%5cIndex%20O%2dG%2dT&HitCount=7&hits=172+173+17e+17f+1d9+26d+2d7+&SearchForm=C%3a%5cinetpub%5cwwwroot%5cFulton%5fNew%5fform%2ehtml&.pdf> 
• Slosberg, Steven (6 March 1978), "[news.google.com/newspapers?nid=1915&dat=19780306&id=bhEiAAAAIBAJ&sjid=-nMFAAAAIBAJ&pg=1529,873271 Margarita Madrigal—Dedicated to being extraordinary]", The Day (New London, Connecticut): 16, <news.google.com/newspapers?nid=1915&dat=19780306&id=bhEiAAAAIBAJ&sjid=-nMFAAAAIBAJ&pg=1529,873271> 
• "[news.google.com/newspapers?nid=1915&dat=19830730&id=uy9SAAAAIBAJ&sjid=FTYNAAAAIBAJ&pg=1510,5344623 Margarita Madrigal]", The Day (New London, Connecticut): 19, 30 July 1983, <news.google.com/newspapers?nid=1915&dat=19830730&id=uy9SAAAAIBAJ&sjid=FTYNAAAAIBAJ&pg=1510,5344623> 
• Slosberg, Steven (2 August 1983), "[news.google.com/newspapers?nid=1915&dat=19830802&id=JgsiAAAAIBAJ&sjid=EXMFAAAAIBAJ&pg=1542,190013 Miss Madrigal's presence]", The Day (New London, Connecticut): 19, <news.google.com/newspapers?nid=1915&dat=19830802&id=JgsiAAAAIBAJ&sjid=EXMFAAAAIBAJ&pg=1542,190013> 
• Slosberg, Steven (February 27, 2003), "[news.google.com/newspapers?nid=1915&dat=20030227&id=iJ5GAAAAIBAJ&sjid=3PgMAAAAIBAJ&pg=2415,5341550 Author Knew Warhol Before His 15 Minutes]", The Day (New London, Connecticut): B1, <news.google.com/newspapers?nid=1915&dat=20030227&id=iJ5GAAAAIBAJ&sjid=3PgMAAAAIBAJ&pg=2415,5341550> 

Отрывок, характеризующий Мадригаль, Маргарита

– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.


Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.