Мадридская конференция (1991)

Не следует путать с с Мадридскими соглашениями по Западной Сахаре.

Мадридская мирная конференция при участии представителей Израиля, палестинцев и арабских стран проходила с 30 октября по 1 ноября 1991 года по совместной инициативе США и СССР, с ООН в качестве наблюдателя. Целью конференции было достижение в течение года соглашений о временном урегулировании арабо-израильского конфликта, в частности, соглашений о палестинском самоуправлении, а в течение пяти лет — соглашений о постоянном урегулировании на основе Резолюции 242 и Резолюции 338 Совета Безопасности ООН. Конференция не достигла желаемых результатов, но вскоре после неё были начаты тайные двусторонние израильско-палестинские переговоры, приведшие к подписанию соглашений в Осло.

Подготовка конференции

После окончания войны в Персидском заливе и освобождения Кувейта от иракской оккупации в феврале 1991 года администрация президента США Джорджа Буша начала интенсивную подготовку к арабо-израильским мирным переговорам. В выступлении перед Конгрессом 6 марта президент Буш заявил, что рассматривает окончание войны как открывающее перспективы к заключению мира между Израилем и арабскими странами, «впервые в истории выступившими против общего агрессора». Буш подчеркнул, что тактика террора не может принести результата и что дипломатия является единственной опцией. За восемь месяцев, начиная с марта 1991 года, регион многократно посещал госсекретарь Джеймс Бейкер. В рамках этих визитов были выработаны некоторые предварительные условия, в частности, что переговоры будут многосторонними (вопреки желанию Израиля вести переговоры с отдельными арабскими странами в расчёте на более лёгкое их продвижение) и что палестинцев не будет представлять на них Организация освобождения Палестины (в соответствии с требованием Израиля, представители палестинцев были выбраны из числа лиц, регулярно проживающих на Западном берегу Иордана и в секторе Газа, хотя в реальности делегация поддерживала постоянный контакт с ООП через неофициальный «координационный комитет» в Мадриде, среди шести членов которого были видные деятели ООП Ханан Ашрауи и Фейсал Хусейни, а также идеолог Первой интифады Сари Нусейбе). В этой челночной дипломатии активно участвовал также министр иностранных дел СССР Александр Бессмертных, в частности, ставший первым советским министром иностранных дел в истории, посетившим Израиль.

Приглашение на конференцию

Предполагаемым участникам конференции было разослано приглашение от имени руководства США и СССР. В приглашении говорилось:

После крупномасштабных консультаций с арабскими государствами, Израилем и палестинцами, Соединённые Штаты и Советский Союз пришли к выводу о существовании исторической возможности для продвижения к полноценному миру в регионе. Соединённые Штаты и Советский Союз готовы помочь сторонам в достижении справедливого, долгосрочного и всеобъемлющего мирного соглашения с помощью прямых переговоров, основывающихся на Резолюциях 242 и 338 Совета Безопасности ООН, по двум направлениям: между Израилем и арабскими странами и между Израилем и палестинцами… С этой целью [достижение полноценного мира] Соединённые Штаты и Советский Союз приглашают вас на мирную конференцию, которая пройдёт при их совместной поддержке и после которой немедленно начнутся прямые переговоры.

Далее в приглашении указывалось, что представительство на конференции должно быть на уровне министров. Предполагалось, что прямые переговоры должны начаться через четыре дня после начала конференции, а через две недели начнутся многосторонние переговоры о статусе водных ресурсах, проблеме беженцев, экономическом развитии, экологии и других темах, представляющих общий интерес для участников. К участию приглашались Израиль, Иордания, Сирия и Ливан. Палестинцы должны были представлены совместной делегацией с Иорданией. Представитель Европейского Союза должен был стать сопредседателем конференции, на которую также были приглашены представители Египта, ООН и ССАГПЗ (последние два в качестве наблюдателей).

В приглашении было подчёркнуто, что организаторы конференции не уполномочены навязывать её участникам какие-либо решения и что она является подготовительным этапом для двусторонних переговоров, которые за год, как предполагалось, должны привести к промежуточному соглашению о палестинском самоуправлении, а за пять лет к окончательному урегулированию в рамках Резолюций 242 и 338 СБ ООН.

Приглашение было подписано госсекретарём США Бейкером и новым министром иностранных дел СССР Борисом Панкиным.

Ход конференции

В первый день конференции с речами выступили:

• премьер-министр Испании Фелипе Гонсалес
• президент США Джордж Буш
• президент СССР Михаил Горбачёв
• министр иностранных дел Нидерландов Ханс ван ден Брук, представляющий делегацию Европейского Союза
• министр иностранных дел Египта Амр Муса

Во второй день с речами выступили представители стран-участниц конференции:

• премьер-министр Израиля Ицхак Шамир
• министр иностранных дел Иордании Камель абу Джабер
• глава палестинской делегации Хайдар Абдель Шафии
• министр иностранных дел Ливана Фарес Буэз
• министр иностранных дел Сирии Фарук Шараа

В третий день конференции председатели делегаций, министр иностранных дел Египта, госсекретарь США, министр иностранных дел СССР и министр иностранных дел Нидерландов выступили с заключительными речами.

Часть речей была выдержана в агрессивном тоне: в частности, в своей заключительной речи Ицхак Шамир обвинил Сирию в оказании покровительства террористическим организациям и угнетении местной еврейской общины, а Фарук Шараа обвинил Израиль и лично премьер-министра Шамира в терроризме и подстрекательстве экстремистов к покушению на святыни ислама и заявил, что список преступлений Израиля может занять целые тома и для него не хватит места в пятнадцатиминутной речи.

Итоги конференции и дальнейшие события

Исследователи сходятся в том, что Мадридская конференция, хотя и не принесла прямых практических результатов, имела значение, поскольку именно на ней все стороны фактически согласились с принципом «территории в обмен на мир» (или, как его определяет палестинский политик Мунтасер Абу Зейд, «справедливость в обмен на безопасность»), заложенном в Резолюциях 242 и 338, в противовес позиции правительства Шамира, которую можно охарактеризовать как «мир в обмен на мир», а арабские страны, вслед за Египтом, согласились вести прямые переговоры с Израилем, тем самым признав в еврейском государстве равного партнёра.

После завершения конференции, 3 ноября, начались прямые двусторонние переговоры между Израилем и соседними арабскими государствами. В общей сложности в Вашингтоне было проведено свыше 12 раундов переговоров, причём первый из них ушёл на выяснение вопроса о том, должны ли палестинцы быть представлены самостоятельной делегацией; многие из последующих раундов также были посвящены процедурным вопросам и обмену взаимоисключающими меморандумами. Наибольший прогресс был достигнут на израильско-иорданских двусторонних переговорах, завершившихся подписанием мирного договора в 1994 году, уже после заключения соглашений Осло между Израилем и палестинцами.

В январе 1992 года в Москве начались многосторонние переговоры по ключевым вопросам, касающимся всего региона: водным ресурсам и экологии, проблеме беженцев, контролю за вооружениями, аспектам регионального экономического развития. Каждой темой занимался отдельный международный форум. Многосторонние переговоры, проходившие на различных площадках (Оттава, Вена, Брюссель), продолжались до середины 1993 года и потом были возобновлены в 2000 году в новом формате.

Ссылки

• [www.knesset.gov.il/lexicon/eng/madrid_eng.htm Мадридская конференция] на сайте кнессета  (англ.)
• [www.mfa.gov.il/MFA/Archive/Peace%20Process/1991/The%20Madrid%20Conference%20Speeches%20-%20October-November Речи, произнесённые в ходе Мадридской конференции] на сайте МИД Израиля  (англ.)

Отрывок, характеризующий Мадридская конференция (1991)

На ольмюцком смотру он был величавее, здесь он был веселее и энергичнее. Он несколько разрумянился, прогалопировав эти три версты, и, остановив лошадь, отдохновенно вздохнул и оглянулся на такие же молодые, такие же оживленные, как и его, лица своей свиты. Чарторижский и Новосильцев, и князь Болконский, и Строганов, и другие, все богато одетые, веселые, молодые люди, на прекрасных, выхоленных, свежих, только что слегка вспотевших лошадях, переговариваясь и улыбаясь, остановились позади государя. Император Франц, румяный длиннолицый молодой человек, чрезвычайно прямо сидел на красивом вороном жеребце и озабоченно и неторопливо оглядывался вокруг себя. Он подозвал одного из своих белых адъютантов и спросил что то. «Верно, в котором часу они выехали», подумал князь Андрей, наблюдая своего старого знакомого, с улыбкой, которую он не мог удержать, вспоминая свою аудиенцию. В свите императоров были отобранные молодцы ординарцы, русские и австрийские, гвардейских и армейских полков. Между ними велись берейторами в расшитых попонах красивые запасные царские лошади.
Как будто через растворенное окно вдруг пахнуло свежим полевым воздухом в душную комнату, так пахнуло на невеселый Кутузовский штаб молодостью, энергией и уверенностью в успехе от этой прискакавшей блестящей молодежи.
– Что ж вы не начинаете, Михаил Ларионович? – поспешно обратился император Александр к Кутузову, в то же время учтиво взглянув на императора Франца.
– Я поджидаю, ваше величество, – отвечал Кутузов, почтительно наклоняясь вперед.
Император пригнул ухо, слегка нахмурясь и показывая, что он не расслышал.
– Поджидаю, ваше величество, – повторил Кутузов (князь Андрей заметил, что у Кутузова неестественно дрогнула верхняя губа, в то время как он говорил это поджидаю ). – Не все колонны еще собрались, ваше величество.
Государь расслышал, но ответ этот, видимо, не понравился ему; он пожал сутуловатыми плечами, взглянул на Новосильцева, стоявшего подле, как будто взглядом этим жалуясь на Кутузова.
– Ведь мы не на Царицыном лугу, Михаил Ларионович, где не начинают парада, пока не придут все полки, – сказал государь, снова взглянув в глаза императору Францу, как бы приглашая его, если не принять участие, то прислушаться к тому, что он говорит; но император Франц, продолжая оглядываться, не слушал.
– Потому и не начинаю, государь, – сказал звучным голосом Кутузов, как бы предупреждая возможность не быть расслышанным, и в лице его еще раз что то дрогнуло. – Потому и не начинаю, государь, что мы не на параде и не на Царицыном лугу, – выговорил он ясно и отчетливо.
В свите государя на всех лицах, мгновенно переглянувшихся друг с другом, выразился ропот и упрек. «Как он ни стар, он не должен бы, никак не должен бы говорить этак», выразили эти лица.
Государь пристально и внимательно посмотрел в глаза Кутузову, ожидая, не скажет ли он еще чего. Но Кутузов, с своей стороны, почтительно нагнув голову, тоже, казалось, ожидал. Молчание продолжалось около минуты.
– Впрочем, если прикажете, ваше величество, – сказал Кутузов, поднимая голову и снова изменяя тон на прежний тон тупого, нерассуждающего, но повинующегося генерала.
Он тронул лошадь и, подозвав к себе начальника колонны Милорадовича, передал ему приказание к наступлению.
Войско опять зашевелилось, и два батальона Новгородского полка и батальон Апшеронского полка тронулись вперед мимо государя.
В то время как проходил этот Апшеронский батальон, румяный Милорадович, без шинели, в мундире и орденах и со шляпой с огромным султаном, надетой набекрень и с поля, марш марш выскакал вперед и, молодецки салютуя, осадил лошадь перед государем.
– С Богом, генерал, – сказал ему государь.
– Ma foi, sire, nous ferons ce que qui sera dans notre possibilite, sire, [Право, ваше величество, мы сделаем, что будет нам возможно сделать, ваше величество,] – отвечал он весело, тем не менее вызывая насмешливую улыбку у господ свиты государя своим дурным французским выговором.
Милорадович круто повернул свою лошадь и стал несколько позади государя. Апшеронцы, возбуждаемые присутствием государя, молодецким, бойким шагом отбивая ногу, проходили мимо императоров и их свиты.
– Ребята! – крикнул громким, самоуверенным и веселым голосом Милорадович, видимо, до такой степени возбужденный звуками стрельбы, ожиданием сражения и видом молодцов апшеронцев, еще своих суворовских товарищей, бойко проходивших мимо императоров, что забыл о присутствии государя. – Ребята, вам не первую деревню брать! – крикнул он.
– Рады стараться! – прокричали солдаты.
Лошадь государя шарахнулась от неожиданного крика. Лошадь эта, носившая государя еще на смотрах в России, здесь, на Аустерлицком поле, несла своего седока, выдерживая его рассеянные удары левой ногой, настораживала уши от звуков выстрелов, точно так же, как она делала это на Марсовом поле, не понимая значения ни этих слышавшихся выстрелов, ни соседства вороного жеребца императора Франца, ни всего того, что говорил, думал, чувствовал в этот день тот, кто ехал на ней.
Государь с улыбкой обратился к одному из своих приближенных, указывая на молодцов апшеронцев, и что то сказал ему.


Кутузов, сопутствуемый своими адъютантами, поехал шагом за карабинерами.
Проехав с полверсты в хвосте колонны, он остановился у одинокого заброшенного дома (вероятно, бывшего трактира) подле разветвления двух дорог. Обе дороги спускались под гору, и по обеим шли войска.
Туман начинал расходиться, и неопределенно, верстах в двух расстояния, виднелись уже неприятельские войска на противоположных возвышенностях. Налево внизу стрельба становилась слышнее. Кутузов остановился, разговаривая с австрийским генералом. Князь Андрей, стоя несколько позади, вглядывался в них и, желая попросить зрительную трубу у адъютанта, обратился к нему.
– Посмотрите, посмотрите, – говорил этот адъютант, глядя не на дальнее войско, а вниз по горе перед собой. – Это французы!
Два генерала и адъютанты стали хвататься за трубу, вырывая ее один у другого. Все лица вдруг изменились, и на всех выразился ужас. Французов предполагали за две версты от нас, а они явились вдруг, неожиданно перед нами.
– Это неприятель?… Нет!… Да, смотрите, он… наверное… Что ж это? – послышались голоса.
Князь Андрей простым глазом увидал внизу направо поднимавшуюся навстречу апшеронцам густую колонну французов, не дальше пятисот шагов от того места, где стоял Кутузов.
«Вот она, наступила решительная минута! Дошло до меня дело», подумал князь Андрей, и ударив лошадь, подъехал к Кутузову. «Надо остановить апшеронцев, – закричал он, – ваше высокопревосходительство!» Но в тот же миг всё застлалось дымом, раздалась близкая стрельба, и наивно испуганный голос в двух шагах от князя Андрея закричал: «ну, братцы, шабаш!» И как будто голос этот был команда. По этому голосу всё бросилось бежать.
Смешанные, всё увеличивающиеся толпы бежали назад к тому месту, где пять минут тому назад войска проходили мимо императоров. Не только трудно было остановить эту толпу, но невозможно было самим не податься назад вместе с толпой.
Болконский только старался не отставать от нее и оглядывался, недоумевая и не в силах понять того, что делалось перед ним. Несвицкий с озлобленным видом, красный и на себя не похожий, кричал Кутузову, что ежели он не уедет сейчас, он будет взят в плен наверное. Кутузов стоял на том же месте и, не отвечая, доставал платок. Из щеки его текла кровь. Князь Андрей протеснился до него.
– Вы ранены? – спросил он, едва удерживая дрожание нижней челюсти.
– Раны не здесь, а вот где! – сказал Кутузов, прижимая платок к раненой щеке и указывая на бегущих. – Остановите их! – крикнул он и в то же время, вероятно убедясь, что невозможно было их остановить, ударил лошадь и поехал вправо.
Вновь нахлынувшая толпа бегущих захватила его с собой и повлекла назад.
Войска бежали такой густой толпой, что, раз попавши в середину толпы, трудно было из нее выбраться. Кто кричал: «Пошел! что замешкался?» Кто тут же, оборачиваясь, стрелял в воздух; кто бил лошадь, на которой ехал сам Кутузов. С величайшим усилием выбравшись из потока толпы влево, Кутузов со свитой, уменьшенной более чем вдвое, поехал на звуки близких орудийных выстрелов. Выбравшись из толпы бегущих, князь Андрей, стараясь не отставать от Кутузова, увидал на спуске горы, в дыму, еще стрелявшую русскую батарею и подбегающих к ней французов. Повыше стояла русская пехота, не двигаясь ни вперед на помощь батарее, ни назад по одному направлению с бегущими. Генерал верхом отделился от этой пехоты и подъехал к Кутузову. Из свиты Кутузова осталось только четыре человека. Все были бледны и молча переглядывались.
– Остановите этих мерзавцев! – задыхаясь, проговорил Кутузов полковому командиру, указывая на бегущих; но в то же мгновение, как будто в наказание за эти слова, как рой птичек, со свистом пролетели пули по полку и свите Кутузова.
Французы атаковали батарею и, увидав Кутузова, выстрелили по нем. С этим залпом полковой командир схватился за ногу; упало несколько солдат, и подпрапорщик, стоявший с знаменем, выпустил его из рук; знамя зашаталось и упало, задержавшись на ружьях соседних солдат.
Солдаты без команды стали стрелять.
– Ооох! – с выражением отчаяния промычал Кутузов и оглянулся. – Болконский, – прошептал он дрожащим от сознания своего старческого бессилия голосом. – Болконский, – прошептал он, указывая на расстроенный батальон и на неприятеля, – что ж это?
Но прежде чем он договорил эти слова, князь Андрей, чувствуя слезы стыда и злобы, подступавшие ему к горлу, уже соскакивал с лошади и бежал к знамени.
– Ребята, вперед! – крикнул он детски пронзительно.
«Вот оно!» думал князь Андрей, схватив древко знамени и с наслаждением слыша свист пуль, очевидно, направленных именно против него. Несколько солдат упало.
– Ура! – закричал князь Андрей, едва удерживая в руках тяжелое знамя, и побежал вперед с несомненной уверенностью, что весь батальон побежит за ним.
Действительно, он пробежал один только несколько шагов. Тронулся один, другой солдат, и весь батальон с криком «ура!» побежал вперед и обогнал его. Унтер офицер батальона, подбежав, взял колебавшееся от тяжести в руках князя Андрея знамя, но тотчас же был убит. Князь Андрей опять схватил знамя и, волоча его за древко, бежал с батальоном. Впереди себя он видел наших артиллеристов, из которых одни дрались, другие бросали пушки и бежали к нему навстречу; он видел и французских пехотных солдат, которые хватали артиллерийских лошадей и поворачивали пушки. Князь Андрей с батальоном уже был в 20 ти шагах от орудий. Он слышал над собою неперестававший свист пуль, и беспрестанно справа и слева от него охали и падали солдаты. Но он не смотрел на них; он вглядывался только в то, что происходило впереди его – на батарее. Он ясно видел уже одну фигуру рыжего артиллериста с сбитым на бок кивером, тянущего с одной стороны банник, тогда как французский солдат тянул банник к себе за другую сторону. Князь Андрей видел уже ясно растерянное и вместе озлобленное выражение лиц этих двух людей, видимо, не понимавших того, что они делали.