Мадурайский султанат
| Мадурайский султанат | ||||
| ||||
|---|---|---|---|---|
| Столица | Мадурай | |||
| Религия | Ислам | |||
| Форма правления | Монархия | |||
| Султаны (Шахи) | ||||
| - 1334—1339 | Джалал ад-дин Ахсан-шах | |||
| - 1339—1340/1 | Ала ад-дин Удауджи-шах | |||
| - 1340/1—1340/1 | Кутб ад-дин Фируз-шах | |||
| - 1340/1—1344/5 | аль-Азам Гийас-ад-дуниа-ва-дин Мухаммад Дамгхан-шах[1] | |||
| - 1344/5—1356 | Насир-ад-дуниа-ва-дин Махмуд Гази Дамгхан-шах[1] | |||
| - 1356—1360(?) | Шамс ад-дин Адил-шах | |||
| - 1360(?)—1370(?) | Фахр ад-дин Мубарак-шах | |||
| - 1370(?)—1378 | Ала ад-дин Сикандар-шах | |||
Мадурайский султанат или Маабарский султанат — мусульманское государство на территории Индии, существовавшее в южной части страны в 1334—1378 годах. Мадурайский султанат выделился из состава Делийского султаната в период правления династии Туглакидов и просуществовал менее 50-ти лет, будучи в 1378 году поглощён Виджаянагарской империей.
Содержание
Предыстория
Первые походы мусульманских войск Делийского султаната для завоевания Тамилнада (юг полуострова Индостан) были совершены в 1309 и 1311 годах под предводительством полководца евнуха Малика Кафура (ум. 1316). Во время второго похода Малик Кафур захватил Мадурай, подвергнув этот индусский город страшному разгрому, разрушая прежде всего индуистские храмы и святилища (в частности, был разрушен знаменитый Храм Минакши).
После этого мусульманами было направлено ещё два похода в Тамилнад: один в 1314 году во главе с Хусрав-ханом, другой в 1323 году под предводительством Улуг-хана (будущего султана Дели Мухаммад-шаха II). Эти походы существенно потеснили империю Пандьев. Улуг-хан присоединил часть территорий Пандьев к Делийскому султанату, создав из них провинцию Маабар.
История султаната
Основателем Мадурайского султаната стал туглакидский наместник («котвал») Маабара Сайид Ахсан-хан (ум. 1339/1340), который в 1334 году заявил о своей независимости от Делийского султаната, принял тронное имя Джалал ад-дин Ахсан-шах и тем самым создал новый султанат на территории Тамилнада с центром в Мадурае. Делийский султан Мухаммад-шах II незамедлительно отправил войска для восстановления своей власти над Маабаром, однако Ахсан-шаху удалось одержать над ними победу. Разгневанный Мухаммад-шах приказал казнить сына Ахсан-шаха Ибрахима, служившего у него казначеем. Сам Ахсан-шах был убит через пять лет одним из своих приближённых.
В самом султанате власть мусульманских правителей над местным враждебно настроенным индусским населением была очень непрочной, что усугублялось политикой религиозной нетерпимости, проводимой султанами. Поскольку новый мусульманский султанат оказался со всех сторон окружён враждебными индусскими государствами, вся его недолгая история прошла в войнах с соседями. На начальном этапе эти войны были довольно успешными для мадурайских султанов: в 1343 году они уничтожили индусское государство Хойсала, а к 1345 году добили пришедшую в упадок империю Пандья.
Эти победы были одержаны мусульманами в период правления султана Мухаммада Дамгхан-шаха (1340/1—1344/5). Вначале войска султана были разбиты правителем Хойсалы Вира Баллаладевой III, но затем Мухаммад Дамгхан-шах осадил крепость Каннанур-Коппам и захватил Вира Баллаладеву III в 1343 году вместе с его сокровищами. Вира Баллаладев был казнён, а его труп был вывешен на крепостной стене Мадурая.
На смену разгромленным индусским царствам Хойсала и Пандья пришло другое грозное индусское государство — Виджаянагарская империя. В середине XIV века султанат оказался территориально полностью изолированным от других мусульманских государств Виджаянагарской империей, а в 1352 году мусульманские войска были разбиты виджаянагарцами. В 1378 году Мадурай был полностью завоеван Виджаянагаром, а последний султан Ала ад-дин Сикандар-шах пал на поле боя.
Напишите отзыв о статье "Мадурайский султанат"
Примечания
Источники
- [slovari.yandex.ru/~%D0%BA%D0%BD%D0%B8%D0%B3%D0%B8/%D0%9C%D0%BE%D0%BD%D0%B0%D1%80%D1%85%D0%B8.%20%D0%9C%D1%83%D1%81%D1%83%D0%BB%D1%8C%D0%BC%D0%B0%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9%20%D0%92%D0%BE%D1%81%D1%82%D0%BE%D0%BA%20VII-XV/%D0%9C%D0%B0%D0%B4%D1%83%D1%80%D0%B0%D1%8F%20%D0%A1%D1%83%D0%BB%D1%82%D0%B0%D0%BD%D1%8B/ Рыжов К. В. Все монархи мира. Мусульманский Восток VII—XV вв.— М.: Вече, 2004. — 544 с.](недоступная ссылка с 14-06-2016 (2872 дня))
- [coinindia.com/galleries-madura.html The Coin Galleries: Sultans of Madura]
| ||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Мадурайский султанат
Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.
Пьер, сделавшись неожиданно богачом и графом Безухим, после недавнего одиночества и беззаботности, почувствовал себя до такой степени окруженным, занятым, что ему только в постели удавалось остаться одному с самим собою. Ему нужно было подписывать бумаги, ведаться с присутственными местами, о значении которых он не имел ясного понятия, спрашивать о чем то главного управляющего, ехать в подмосковное имение и принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть. Все эти разнообразные лица – деловые, родственники, знакомые – все были одинаково хорошо, ласково расположены к молодому наследнику; все они, очевидно и несомненно, были убеждены в высоких достоинствах Пьера. Беспрестанно он слышал слова: «С вашей необыкновенной добротой» или «при вашем прекрасном сердце», или «вы сами так чисты, граф…» или «ежели бы он был так умен, как вы» и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более, что и всегда, в глубине души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен. Даже люди, прежде бывшие злыми и очевидно враждебными, делались с ним нежными и любящими. Столь сердитая старшая из княжен, с длинной талией, с приглаженными, как у куклы, волосами, после похорон пришла в комнату Пьера. Опуская глаза и беспрестанно вспыхивая, она сказала ему, что очень жалеет о бывших между ними недоразумениях и что теперь не чувствует себя вправе ничего просить, разве только позволения, после постигшего ее удара, остаться на несколько недель в доме, который она так любила и где столько принесла жертв. Она не могла удержаться и заплакала при этих словах. Растроганный тем, что эта статуеобразная княжна могла так измениться, Пьер взял ее за руку и просил извинения, сам не зная, за что. С этого дня княжна начала вязать полосатый шарф для Пьера и совершенно изменилась к нему.
– Сделай это для нее, mon cher; всё таки она много пострадала от покойника, – сказал ему князь Василий, давая подписать какую то бумагу в пользу княжны.
Князь Василий решил, что эту кость, вексель в 30 т., надо было всё таки бросить бедной княжне с тем, чтобы ей не могло притти в голову толковать об участии князя Василия в деле мозаикового портфеля. Пьер подписал вексель, и с тех пор княжна стала еще добрее. Младшие сестры стали также ласковы к нему, в особенности самая младшая, хорошенькая, с родинкой, часто смущала Пьера своими улыбками и смущением при виде его.
Пьеру так естественно казалось, что все его любят, так казалось бы неестественно, ежели бы кто нибудь не полюбил его, что он не мог не верить в искренность людей, окружавших его. Притом ему не было времени спрашивать себя об искренности или неискренности этих людей. Ему постоянно было некогда, он постоянно чувствовал себя в состоянии кроткого и веселого опьянения. Он чувствовал себя центром какого то важного общего движения; чувствовал, что от него что то постоянно ожидается; что, не сделай он того, он огорчит многих и лишит их ожидаемого, а сделай то то и то то, всё будет хорошо, – и он делал то, что требовали от него, но это что то хорошее всё оставалось впереди.
Более всех других в это первое время как делами Пьера, так и им самим овладел князь Василий. Со смерти графа Безухого он не выпускал из рук Пьера. Князь Василий имел вид человека, отягченного делами, усталого, измученного, но из сострадания не могущего, наконец, бросить на произвол судьбы и плутов этого беспомощного юношу, сына его друга, apres tout, [в конце концов,] и с таким огромным состоянием. В те несколько дней, которые он пробыл в Москве после смерти графа Безухого, он призывал к себе Пьера или сам приходил к нему и предписывал ему то, что нужно было делать, таким тоном усталости и уверенности, как будто он всякий раз приговаривал:
«Vous savez, que je suis accable d'affaires et que ce n'est que par pure charite, que je m'occupe de vous, et puis vous savez bien, que ce que je vous propose est la seule chose faisable». [Ты знаешь, я завален делами; но было бы безжалостно покинуть тебя так; разумеется, что я тебе говорю, есть единственно возможное.]
