Мазурин, Владимир Владимирович
| Мазурин Владимир Владимирович | |
| Род деятельности: |
революционер |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Подданство: | |
| Дата смерти: |
31 августа (13 сентября) 1906 |
| Место смерти: | |
Владимир Владимирович Мазурин (1882—1906) — участник революционного движения в России; один из создателей и лидеров Союза эсеров-максималистов.
Биография
Родился в 1882 году в Москве.
В 1903—1904 годах учился на естественном факультете Московского университета. В начале 1900-х годов примкнул к эсерам, некоторое время был членом Московского комитета партии. В мае 1904 года был арестован за агитацию в Москве и осуждён на семь лет тюрьмы, освобожден — в октябре 1905 года по амнистии[1]. В дни декабрьского вооруженного восстания 1905 года в Москве — возглавлял боевую дружину на Казанской железной дороге. Также участвовал в боях на Чистых прудах и обороне Пресни. Выполняя решения Пресненского военно-революционного трибунала, застрелил несколько московских полицейских; руководил экспроприацией кассы Московского общества взаимного кредита.
Во время ареста 26 августа 1906 года близ сада «Аквариум» оказал вооружённое сопротивление и был тяжело ранен. По приговору Военно-полевого суда 31 августа (13 сентября по новому стилю)[2] повешен во дворе Таганской тюрьмы.
Интересно, что в Таганской тюрьме Мазурин встретился с русским писателем Леонидом Андреевым, который в 1906 году посвятил революционеру очерк «Памяти Владимира Мазурина»[3], в котором о Мазурине, в частности, писал:[4]
«В Таганку он был переведен из Бутырской тюрьмы, где его с некоторыми товарищами подвергли зверскому избиению; у одного из избитых началась чахотка, а Мазурин вообще стал слабее здоровьем и уже не мог петь. А раньше пел».
Напишите отзыв о статье "Мазурин, Владимир Владимирович"
Примечания
Ссылки
- [mosenc.ru/encyclopedia?task=core.view&id=4591 Мазурин Владимир Владимирович]
|
Это заготовка статьи о персоналии из России. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Мазурин, Владимир Владимирович
– Улюлюлюлю! – кричал Николай.Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
– Уйдет! Нет, это невозможно! – думал Николай, продолжая кричать охрипнувшим голосом.
– Карай! Улюлю!… – кричал он, отыскивая глазами старого кобеля, единственную свою надежду. Карай из всех своих старых сил, вытянувшись сколько мог, глядя на волка, тяжело скакал в сторону от зверя, наперерез ему. Но по быстроте скока волка и медленности скока собаки было видно, что расчет Карая был ошибочен. Николай уже не далеко впереди себя видел тот лес, до которого добежав, волк уйдет наверное. Впереди показались собаки и охотник, скакавший почти на встречу. Еще была надежда. Незнакомый Николаю, муругий молодой, длинный кобель чужой своры стремительно подлетел спереди к волку и почти опрокинул его. Волк быстро, как нельзя было ожидать от него, приподнялся и бросился к муругому кобелю, щелкнул зубами – и окровавленный, с распоротым боком кобель, пронзительно завизжав, ткнулся головой в землю.
– Караюшка! Отец!.. – плакал Николай…
Старый кобель, с своими мотавшимися на ляжках клоками, благодаря происшедшей остановке, перерезывая дорогу волку, был уже в пяти шагах от него. Как будто почувствовав опасность, волк покосился на Карая, еще дальше спрятав полено (хвост) между ног и наддал скоку. Но тут – Николай видел только, что что то сделалось с Караем – он мгновенно очутился на волке и с ним вместе повалился кубарем в водомоину, которая была перед ними.
Та минута, когда Николай увидал в водомоине копошащихся с волком собак, из под которых виднелась седая шерсть волка, его вытянувшаяся задняя нога, и с прижатыми ушами испуганная и задыхающаяся голова (Карай держал его за горло), минута, когда увидал это Николай, была счастливейшею минутою его жизни. Он взялся уже за луку седла, чтобы слезть и колоть волка, как вдруг из этой массы собак высунулась вверх голова зверя, потом передние ноги стали на край водомоины. Волк ляскнул зубами (Карай уже не держал его за горло), выпрыгнул задними ногами из водомоины и, поджав хвост, опять отделившись от собак, двинулся вперед. Карай с ощетинившейся шерстью, вероятно ушибленный или раненый, с трудом вылезал из водомоины.
– Боже мой! За что?… – с отчаянием закричал Николай.
Охотник дядюшки с другой стороны скакал на перерез волку, и собаки его опять остановили зверя. Опять его окружили.
Николай, его стремянной, дядюшка и его охотник вертелись над зверем, улюлюкая, крича, всякую минуту собираясь слезть, когда волк садился на зад и всякий раз пускаясь вперед, когда волк встряхивался и подвигался к засеке, которая должна была спасти его. Еще в начале этой травли, Данила, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что дело было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять пошел на утек. Данила выпустил своего бурого не к волку, а прямой линией к засеке так же, как Карай, – на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку в то время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.
