Мазуркевич, Стефан

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Стефан Мазуркевич
польск. Stefan Mazurkiewicz
Дата рождения:

25 сентября 1888(1888-09-25)

Место рождения:

Варшава, Польша

Дата смерти:

19 июня 1945(1945-06-19) (56 лет)

Место смерти:

Гродзиск-Мазовецкий, Польша

Страна:

Польша

Научная сфера:

топология, математический анализ, теория вероятностей

Место работы:

Варшавский университет

Альма-матер:

Варшавский университет

Научный руководитель:

Серпинский

Известен как:

теорема Хана — Мазуркевича (англ.)

Сте́фан Мазурке́вич (польск. Stefan Mazurkiewicz 25 сентября 1888 года, Варшава — 19 июня 1945 года, Гродзиск-Мазовецкий) — польский математик, профессор Варшавского университета, почётный член Польской академии знаний, представитель варшавской математической школы (польск. warszawska szkoła matematyczna).

Учился в Мюнхенском и Гёттингенском университетах, затем во Львовском университете, где был учеником Вацлава Серпинского. С 1915 года работал Варшавского университета (с 1919 года — профессор).

Основные его исследования посвящены топологии, математическому анализу и теории вероятностей. В топологии развивал теорию континуумов Пеано, теорию измерений неразлагаемых континуумов. Был одним из первых математиков, применивших к исследованию топологических пространств функциональные пространства. Применил теорию рядов к задачам гидродинамики, теории аналитических функций и теории вероятностей. Последние годы жизни занимался главным образом теорией вероятностей.

В 1933—1935 годах был президентом Польского математического общества. Один из основателей и главный редактор журнала «Fundamentа mаthematiсае» (1920), основатель серии журналов «Математические монографии». Среди учеников — Кароль Борсук, Бронислав Кнастер (польск. Bronisław Knaster), Казимир Куратовский, Антоний Зигмунд (польск. Antoni Zygmund).

Напишите отзыв о статье "Мазуркевич, Стефан"



Ссылки

  • [www.persons-info.com/index.php?v_ddb=25&v_mmb=9&res_mode=740&pid=28558]


Отрывок, характеризующий Мазуркевич, Стефан

– Може он, а може, и так, – проговорил гусар, – дело ночное. Ну! шали! – крикнул он на свою лошадь, шевелившуюся под ним.
Лошадь Ростова тоже торопилась, била ногой по мерзлой земле, прислушиваясь к звукам и приглядываясь к огням. Крики голосов всё усиливались и усиливались и слились в общий гул, который могла произвести только несколько тысячная армия. Огни больше и больше распространялись, вероятно, по линии французского лагеря. Ростову уже не хотелось спать. Веселые, торжествующие крики в неприятельской армии возбудительно действовали на него: Vive l'empereur, l'empereur! [Да здравствует император, император!] уже ясно слышалось теперь Ростову.
– А недалеко, – должно быть, за ручьем? – сказал он стоявшему подле него гусару.
Гусар только вздохнул, ничего не отвечая, и прокашлялся сердито. По линии гусар послышался топот ехавшего рысью конного, и из ночного тумана вдруг выросла, представляясь громадным слоном, фигура гусарского унтер офицера.
– Ваше благородие, генералы! – сказал унтер офицер, подъезжая к Ростову.
Ростов, продолжая оглядываться на огни и крики, поехал с унтер офицером навстречу нескольким верховым, ехавшим по линии. Один был на белой лошади. Князь Багратион с князем Долгоруковым и адъютантами выехали посмотреть на странное явление огней и криков в неприятельской армии. Ростов, подъехав к Багратиону, рапортовал ему и присоединился к адъютантам, прислушиваясь к тому, что говорили генералы.
– Поверьте, – говорил князь Долгоруков, обращаясь к Багратиону, – что это больше ничего как хитрость: он отступил и в арьергарде велел зажечь огни и шуметь, чтобы обмануть нас.
– Едва ли, – сказал Багратион, – с вечера я их видел на том бугре; коли ушли, так и оттуда снялись. Г. офицер, – обратился князь Багратион к Ростову, – стоят там еще его фланкёры?
– С вечера стояли, а теперь не могу знать, ваше сиятельство. Прикажите, я съезжу с гусарами, – сказал Ростов.
Багратион остановился и, не отвечая, в тумане старался разглядеть лицо Ростова.
– А что ж, посмотрите, – сказал он, помолчав немного.
– Слушаю с.
Ростов дал шпоры лошади, окликнул унтер офицера Федченку и еще двух гусар, приказал им ехать за собою и рысью поехал под гору по направлению к продолжавшимся крикам. Ростову и жутко и весело было ехать одному с тремя гусарами туда, в эту таинственную и опасную туманную даль, где никто не был прежде его. Багратион закричал ему с горы, чтобы он не ездил дальше ручья, но Ростов сделал вид, как будто не слыхал его слов, и, не останавливаясь, ехал дальше и дальше, беспрестанно обманываясь, принимая кусты за деревья и рытвины за людей и беспрестанно объясняя свои обманы. Спустившись рысью под гору, он уже не видал ни наших, ни неприятельских огней, но громче, яснее слышал крики французов. В лощине он увидал перед собой что то вроде реки, но когда он доехал до нее, он узнал проезженную дорогу. Выехав на дорогу, он придержал лошадь в нерешительности: ехать по ней, или пересечь ее и ехать по черному полю в гору. Ехать по светлевшей в тумане дороге было безопаснее, потому что скорее можно было рассмотреть людей. «Пошел за мной», проговорил он, пересек дорогу и стал подниматься галопом на гору, к тому месту, где с вечера стоял французский пикет.