Майвес, Армин

Армин Майвес (нем. Armin Meiwes; р. 1 декабря 1961) — немецкий убийца и каннибал, который в 2001 году убил и съел Юргена Брандеса с его добровольного согласия. Осуждён на пожизненное заключение.

Биография

Родился 1 декабря 1961 года в Эссене (Западная Германия).

Родители Армина развелись, когда мальчику было 8 лет. Своего отца он видел редко, жил вместе с матерью. После её смерти уединённо жил в 30-комнатной усадьбе в Ротенбург-на-Фульде близ Касселя.

Преступление

В 2001 году Майвес подал объявление в интернете о поиске человека, который согласился бы быть съеденным. На объявление откликнулся Юрген Брандес. Житель Берлина, Брандес работал программистом в компании Siemens AG. Среди знакомых был известен своими мазохистскими желаниями.

Как следует из видеозаписи, которую вели сексуальные партнёры, Майвес после очередного занятия сексом отрезал Брандесу пенис. После того, как Брандес принял большую дозу алкоголя и болеутоляющих средств, Майвес убил его. Мясо партнёра он сохранил в морозильной камере и питался им в течение нескольких месяцев.

Суд

Майвес был арестован в декабре 2002 года, после того, как студент колледжа в Инсбруке позвонил в полицию, увидев новую рекламу для жертв и подробности об убийстве в Интернете. В гей-чате на просьбу откликнулось 400 человек. Следователи обыскали его дом и обнаружили части тела и видеозапись убийства.

30 января 2004 года Майвес был признан виновным в непредумышленном убийстве и приговорен к 8,5 годам лишения свободы. Это привлекло большое внимание СМИ и привело к дискуссии по поводу Майвеса, большинство учитывало, что Юрген Брандес добровольно и сознательно участвовал в акте.

Майвес признался в содеянном, и выразил сожаление по поводу своих действий. Он добавил, что хотел написать книгу о своей жизни с целью удержать тех, кто хочет пойти по его стопам. «Они должны пойти на лечение, в противном случае это обострится, как это случилось со мной», — сказал Майвес. Он считает, что в Германии живёт более 100 людоедов.

В апреле 2005 года немецкий суд повторно рассмотрел судебное разбирательство, после того как прокурор обжаловал приговор. Они считали, что он должен был быть осуждён за умышленное убийство. Среди прочих рассматривался вопрос о том, что сам ли Брандес согласился на его убийство и был ли он юридически в состоянии сделать это, принимая во внимание его очевидные проблемы с психикой, а также употребление значительных доз алкоголя. Другие аспекты повторного судебного разбирательства привели к выводу, что Майвес совершил убийство, чтобы насытить свои собственные желания (в частности, сексуальные), а не потому, что ему было это предложено. Майвес неоднократно отвергал это в процессе дачи показаний. По ходу повторного судебного разбирательства психолог заявил, что Майвес может до сих пор жить желанием «пожирания плоти молодых людей». 10 мая 2006 года суд во Франкфурте осудил Майвеса за убийство и приговорил его к пожизненному заключению.

Как рассказал на следствии Майвес, в детстве на него большое впечатление произвела сказка братьев Гримм «Гензель и Гретель». По сюжету сказки ведьма пыталась съесть мальчика Гензеля и его сестру.

В тюрьме

Отбывая наказание в тюрьме, Армин Майвес стал вегетарианцем и возглавил там местное отделение партии «зелёных».

В популярной культуре

По истории Армина Майвеса был снят фильм «Каннибал из Ротенбурга» (2006).

Также инцидент стал источником вдохновения для Тилля Линдеманна, солиста группы Rammstein, который, узнав о чудовищном акте каннибализма, написал песню «Mein Teil».

История была обыграна в 3 серии 2 сезона сериала «Компьютерщики». По сюжету, каннибал путает слова «готовить с вами» и «готовить вас», и Мосс принимает каннибала за человека, который согласен научить его секретам немецкой кухни.

Дополнительная литература

• Beier, Klaus M. Sexueller Kannibalismus – Sexualwissenschaftliche Analyse der Anthropophagie. — München: Elsevier, Urban & Fischer, 2007. — ISBN 3-437-23930-9.

Ссылки

• [groups.google.com/groups?q=author:antrophagus%40hotmail.com Объявления Майвеса в архивах Google Groups] (англ.)
• [esquire.ru/cannibal Люди со вкусом]

Отрывок, характеризующий Майвес, Армин

(Это была правда: архитектор сказал, что это нужно ему, и Пьер, сам не зная, зачем, отделывал свой огромный дом в Петербурге.)
– C'est bien, mais ne demenagez pas de chez le prince Ваsile. Il est bon d'avoir un ami comme le prince, – сказала она, улыбаясь князю Василию. – J'en sais quelque chose. N'est ce pas? [Это хорошо, но не переезжайте от князя Василия. Хорошо иметь такого друга. Я кое что об этом знаю. Не правда ли?] А вы еще так молоды. Вам нужны советы. Вы не сердитесь на меня, что я пользуюсь правами старух. – Она замолчала, как молчат всегда женщины, чего то ожидая после того, как скажут про свои года. – Если вы женитесь, то другое дело. – И она соединила их в один взгляд. Пьер не смотрел на Элен, и она на него. Но она была всё так же страшно близка ему. Он промычал что то и покраснел.
Вернувшись домой, Пьер долго не мог заснуть, думая о том, что с ним случилось. Что же случилось с ним? Ничего. Он только понял, что женщина, которую он знал ребенком, про которую он рассеянно говорил: «да, хороша», когда ему говорили, что Элен красавица, он понял, что эта женщина может принадлежать ему.
«Но она глупа, я сам говорил, что она глупа, – думал он. – Что то гадкое есть в том чувстве, которое она возбудила во мне, что то запрещенное. Мне говорили, что ее брат Анатоль был влюблен в нее, и она влюблена в него, что была целая история, и что от этого услали Анатоля. Брат ее – Ипполит… Отец ее – князь Василий… Это нехорошо», думал он; и в то же время как он рассуждал так (еще рассуждения эти оставались неоконченными), он заставал себя улыбающимся и сознавал, что другой ряд рассуждений всплывал из за первых, что он в одно и то же время думал о ее ничтожестве и мечтал о том, как она будет его женой, как она может полюбить его, как она может быть совсем другою, и как всё то, что он об ней думал и слышал, может быть неправдою. И он опять видел ее не какою то дочерью князя Василья, а видел всё ее тело, только прикрытое серым платьем. «Но нет, отчего же прежде не приходила мне в голову эта мысль?» И опять он говорил себе, что это невозможно; что что то гадкое, противоестественное, как ему казалось, нечестное было бы в этом браке. Он вспоминал ее прежние слова, взгляды, и слова и взгляды тех, кто их видал вместе. Он вспомнил слова и взгляды Анны Павловны, когда она говорила ему о доме, вспомнил тысячи таких намеков со стороны князя Василья и других, и на него нашел ужас, не связал ли он уж себя чем нибудь в исполнении такого дела, которое, очевидно, нехорошо и которое он не должен делать. Но в то же время, как он сам себе выражал это решение, с другой стороны души всплывал ее образ со всею своею женственной красотою.


В ноябре месяце 1805 года князь Василий должен был ехать на ревизию в четыре губернии. Он устроил для себя это назначение с тем, чтобы побывать заодно в своих расстроенных имениях, и захватив с собой (в месте расположения его полка) сына Анатоля, с ним вместе заехать к князю Николаю Андреевичу Болконскому с тем, чтоб женить сына на дочери этого богатого старика. Но прежде отъезда и этих новых дел, князю Василью нужно было решить дела с Пьером, который, правда, последнее время проводил целые дни дома, т. е. у князя Василья, у которого он жил, был смешон, взволнован и глуп (как должен быть влюбленный) в присутствии Элен, но всё еще не делал предложения.
«Tout ca est bel et bon, mais il faut que ca finisse», [Всё это хорошо, но надо это кончить,] – сказал себе раз утром князь Василий со вздохом грусти, сознавая, что Пьер, стольким обязанный ему (ну, да Христос с ним!), не совсем хорошо поступает в этом деле. «Молодость… легкомыслие… ну, да Бог с ним, – подумал князь Василий, с удовольствием чувствуя свою доброту: – mais il faut, que ca finisse. После завтра Лёлины именины, я позову кое кого, и ежели он не поймет, что он должен сделать, то уже это будет мое дело. Да, мое дело. Я – отец!»
Пьер полтора месяца после вечера Анны Павловны и последовавшей за ним бессонной, взволнованной ночи, в которую он решил, что женитьба на Элен была бы несчастие, и что ему нужно избегать ее и уехать, Пьер после этого решения не переезжал от князя Василья и с ужасом чувствовал, что каждый день он больше и больше в глазах людей связывается с нею, что он не может никак возвратиться к своему прежнему взгляду на нее, что он не может и оторваться от нее, что это будет ужасно, но что он должен будет связать с нею свою судьбу. Может быть, он и мог бы воздержаться, но не проходило дня, чтобы у князя Василья (у которого редко бывал прием) не было бы вечера, на котором должен был быть Пьер, ежели он не хотел расстроить общее удовольствие и обмануть ожидания всех. Князь Василий в те редкие минуты, когда бывал дома, проходя мимо Пьера, дергал его за руку вниз, рассеянно подставлял ему для поцелуя выбритую, морщинистую щеку и говорил или «до завтра», или «к обеду, а то я тебя не увижу», или «я для тебя остаюсь» и т. п. Но несмотря на то, что, когда князь Василий оставался для Пьера (как он это говорил), он не говорил с ним двух слов, Пьер не чувствовал себя в силах обмануть его ожидания. Он каждый день говорил себе всё одно и одно: «Надо же, наконец, понять ее и дать себе отчет: кто она? Ошибался ли я прежде или теперь ошибаюсь? Нет, она не глупа; нет, она прекрасная девушка! – говорил он сам себе иногда. – Никогда ни в чем она не ошибается, никогда она ничего не сказала глупого. Она мало говорит, но то, что она скажет, всегда просто и ясно. Так она не глупа. Никогда она не смущалась и не смущается. Так она не дурная женщина!» Часто ему случалось с нею начинать рассуждать, думать вслух, и всякий раз она отвечала ему на это либо коротким, но кстати сказанным замечанием, показывавшим, что ее это не интересует, либо молчаливой улыбкой и взглядом, которые ощутительнее всего показывали Пьеру ее превосходство. Она была права, признавая все рассуждения вздором в сравнении с этой улыбкой.