Майкл Данн

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Майкл Данн
Michael Dunn
Имя при рождении:

Гари Нил Миллер

Дата рождения:

20 октября 1934(1934-10-20)

Место рождения:

Шаттак, Оклахома, США

Дата смерти:

30 августа 1973(1973-08-30) (38 лет)

Место смерти:

Лондон, Великобритания

Гражданство:

США США

Профессия:

актёр, певец

Карьера:

1962—1973

Майкл Данн (англ. Michael Dunn; имя при рождении Гари Нил Миллер; англ. Gary Neil Miller; 1934—1973) — американский актёр кино и телевидения, певец. Первый из артистов-карликов США отказался от навязанного типажа маленького забавного человека, умилявшего своими размерами, но искавший роли, требующие драматического мастерства. Он стал первопроходцем, за которым последовали такие актёры, как Зельда Рубинштейн, Рикардо Гил, Верн Тройер и другие.





Биография

Ранние годы

Гари Нил Миллер родился 20 октября 1934 года в городе Шаттак (Оклахома). Единственный ребёнок в семье. В раннем детстве у него был диагностирован гипофизарный нанизм, вызванный ахондроплазией (в зрелом возрасте его рост не превышал 117 сантиметров при весе в 35 килограмм)[1]. Когда ему было четыре года, его семья переехала в Дирборн (Мичиган). Данн был одарён интеллектуально и музыкально. Он начал читать в три года, рано проявил мастерство при игре на фортепиано, любил петь и рисовать. Его родители не поддались давлению со стороны школьной администрации, настаивающей на переводе его в школу для детей-инвалидов и твердо поддерживали его талант, независимость и интеграцию в общество. Заболевание значительно ограничило его подвижность, но он катался на лыжах, много плавал и оставался неплохим пловцом на протяжении всей своей жизни.

Студенческие годы

Он завершил среднюю школу в Детройте (1951 год), а затем поступил в Мичиганский университет. Однако его занятия были прерваны, когда он был случайно сбит с ног на лестнице толпой студентов во время перемены. В 1953 году он перешёл в Университет Майами, где был лучший климат и более развитая коммунальная инфраструктура. Юноша всегда был энергичен и хорошо известен в студенческой среде: он пел в любительских шоу и в шутку присоединялся к команде черлидинга. Его товарищ организовал сбор средств среди студентов под лозунгом «колёса для Гари», на которые был приобретён автомобиль Остин 1951 года выпуска с ручным управлением, и Миллер получил ещё большую свободу передвижения. В 1956 он оставил Майами и вернулся в университет Мичигана, где в начале 1957 года завершил обучение.

В студенческие годы произошло важное изменение в жизни и взглядах Гари Нила Миллера: он оставил Епископальную церковь и принял Крещение по католическим обрядам. Он жил с родителями в городе Энн-Арбор, где работал профессиональным певцом, при этом часто посещал собор монашеского ордена Капуцинов при монастыре Св. Бонавентуры. Там он исполнял различные послушания без рукоположения в сан. Позже Миллер вспоминал, что служение церкви он считал своей социально-общественной обязанностью, так как ранее по своему физическому состоянию не смог отправиться со своими сверстниками на войну в Корее[2]. Однако быт в огромном здании церкви XIX века был не приспособлен для человека с ограниченными возможностями. Миллер покидает Мичиган в надежде на успешную сценическую карьеру в Нью-Йорке.

Артистическая карьера

Молодой человек избрал себе сценический псевдоним Майкл Данн, так как в гильдии киноактёров США уже был артист под именем Гари Миллер. В одном из Бродвейских постановок он увидел, а позже подружился с актрисой Фоби Дорин. Вскоре они начали выступать дуэтом в ночном клубе и имели определённый успех. Майкл Данн был замечен театральными агентами и с 1962 года регулярно получал приглашения на роли второго плана в телевизионных фильмах и шоу, среди которых глава «международной организации зла» мистер Биг в пародийном сериале «Напряги извилины», Амир в приключенческом сериале о Тарзане, Александр в одной из первых серий «Звёздного пути» и других. В 1965 году он был приглашён и начал постоянно сниматься в телесериале «The Wild Wild West», где исполнял роль сумасшедшего злодея-учёного доктора Мигелито Ловлесса (англ. Dr. Miguelito Loveless, буквально Мигелито Нелюбимый).

Хорошо известен такой его персонаж, как философствующий карлик Карл Глоккен из трагикомедии Стэнли Крамера «Корабль дураков» (1965 год). За мастерство при воплощение этого образа Майкл Данн был номинирован на премию «Оскар» за лучшую мужскую роль второго плана. Американский киновед Эмануил Леви назвал Глоккена в исполнении Майкла Данна — «нравственным компасом, высмеивающим трагизм, моральную пустоту своих попутчиков»[3], а критик и режиссёр Майкл Филлипс оценил его как «иногда рассказчика, иногда шекспировского шута, который всегда знает больше, чем другие, но которого никто не слушает»[4]. Ещё одним безусловно важным этапом в карьере Майкла Данна стала роль византийского полководца и вельможи Нарсеса в пеплуме Роберта Сиодмака «Битва за Рим».

Кроме телевидения и кино актёр участвовал в театральных постановках. Обозреватель The New York Times Клайв Барнс так отозвался о работе Данна над неожиданной для него ролью Антея в трагедии «The Inner Journey»: «карлик Майкл Данн настолько хорош, что пьесу стоит посмотреть только из-за него. Сдержанный, с сердцем обращённым внутрь себя, с разумом, отображающим страдание, Антей господина Данна заслуживает любой похвалы, которая только может быть высказана»[5].

В начале 1970-х Майкл Данн принял участие ещё в десятке телевизионных и кино-постановок. В августе 1973 года, во время съёмок очередного фильма, он неожиданно скончался во сне в номере одного из отелей Лондона. Авторитетные медицинские специалисты Великобритании и эксперты Скотланд-Ярда констатировали смерть от естественных причин, связанных с врождённым заболеванием (сколиоз, влекущий дыхательную недостаточность и регулярную перегрузку правых отделов сердца). Более поздние спекуляции журналистов о самоубийстве, хроническом алкоголизме и тому подобные не имеют под собой оснований[1].

Фильмография

Год Русское название Оригинальное название Роль
1963 тф Арест и судебное разбирательство Arrest and Trial газетчик
1964 тф Ист-Сайд, Вест-Сайд East Side/West Side портье
1965 ф Корабль дураков Ship of Fools Карл Глоккен
1965 тф Напряги извилины Get Smart мистер Биг
1965 тф Дикий «Дикий Вест» The Wild Wild West доктор Мигелито Ловлесс
1966 ф Ты теперь большой мальчик You're a Big Boy Now Ричард Мадд
1967 тф Путешествие ко дну моря Voyage to the Bottom of the Sea клоун
1968 ф Мэдиган Madigan малыш Кастильоне
1968 ф С женщинами так нельзя No Way to Treat a Lady г-н Купперман
1968 тф Тарзан Tarzan Амир
1968 тф Звёздный путь Star Trek Александер
1968 ф Битва за Рим Kampf um Rom I Нарсес
1970 тф Бонанза Bonanza Джордж Маршалл
1971 ф Убийства на улице Морг Murders in the Rue Morgue Пьер Трибуле
1973 ф Оборотень в Вашингтоне The Werewolf of Washington доктор Кисс

Напишите отзыв о статье "Майкл Данн"

Примечания

  1. 1 2 Thomas-Matej Е. [www.nctc.net/hazard/conrad/michaeldunn/biography/ A Medical Biography of Michael Dunn]  (англ.)
  2. Nachman G. The tall success of Michael Dunn (англ.) // New York Post. — 19.11.1965.
  3. Levy E. [www.emanuellevy.com/review/ship-of-fools-1965-3/ Ship of Fools (1965)] (англ.). emanuellevy.com (30.07.2007). Проверено 4 августа 2012. [www.webcitation.org/6B5LN9dcu Архивировано из первоисточника 1 октября 2012].
  4. [goatdog.com/moviePage.php?movieID=102 Рецензия к фильму «Ship of Fools»] на goatdog.com
  5. Barnes С. [www.angelfire.com/wy/stature/mdobit.html Michael Dunn, 39, the actor, is dead] (англ.) // The New York Times. — 31.08.1973.

Ссылки

Отрывок, характеризующий Майкл Данн

Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.
– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.


Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.
Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.
Во время длинного их разговора в середу вечером, Сперанский не раз говорил: «У нас смотрят на всё, что выходит из общего уровня закоренелой привычки…» или с улыбкой: «Но мы хотим, чтоб и волки были сыты и овцы целы…» или: «Они этого не могут понять…» и всё с таким выраженьем, которое говорило: «Мы: вы да я, мы понимаем, что они и кто мы ».
Этот первый, длинный разговор с Сперанским только усилил в князе Андрее то чувство, с которым он в первый раз увидал Сперанского. Он видел в нем разумного, строго мыслящего, огромного ума человека, энергией и упорством достигшего власти и употребляющего ее только для блага России. Сперанский в глазах князя Андрея был именно тот человек, разумно объясняющий все явления жизни, признающий действительным только то, что разумно, и ко всему умеющий прилагать мерило разумности, которым он сам так хотел быть. Всё представлялось так просто, ясно в изложении Сперанского, что князь Андрей невольно соглашался с ним во всем. Ежели он возражал и спорил, то только потому, что хотел нарочно быть самостоятельным и не совсем подчиняться мнениям Сперанского. Всё было так, всё было хорошо, но одно смущало князя Андрея: это был холодный, зеркальный, не пропускающий к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на которую невольно смотрел князь Андрей, как смотрят обыкновенно на руки людей, имеющих власть. Зеркальный взгляд и нежная рука эта почему то раздражали князя Андрея. Неприятно поражало князя Андрея еще слишком большое презрение к людям, которое он замечал в Сперанском, и разнообразность приемов в доказательствах, которые он приводил в подтверждение своих мнений. Он употреблял все возможные орудия мысли, исключая сравнения, и слишком смело, как казалось князю Андрею, переходил от одного к другому. То он становился на почву практического деятеля и осуждал мечтателей, то на почву сатирика и иронически подсмеивался над противниками, то становился строго логичным, то вдруг поднимался в область метафизики. (Это последнее орудие доказательств он особенно часто употреблял.) Он переносил вопрос на метафизические высоты, переходил в определения пространства, времени, мысли и, вынося оттуда опровержения, опять спускался на почву спора.