Майкл Романофф

Майкл Романофф
Michael Romanoff
Имя при рождении:	Гершл Гергузин
Дата рождения:	20 февраля 1890(1890-02-20)
Место рождения:	Вильно, Российская империя (ныне Литва)
Дата смерти:	1 сентября 1971(1971-09-01) (81 год)
Место смерти:	Лос-Анджелес, Калифорния, США
Гражданство:	Российская империя Российская империя США США
Профессия:	актёр, ресторатор

Майкл Романофф (англ. Michael Romanoff; 1890—1971) — американский авантюрист, ресторатор и актёр.

Урождённый Гершл Гергузин (англ. Hershel Gerguzin), псевдонимы: Гарри Ф. Гергюсон (англ. Harry F. Gerguson) и Князь Михаил Дмитрий Александрович Оболенский-Романов (англ. Prince Michael Dimitri Alexandrovich Obolensky-Romanoff).

Назывался современниками «профессиональным самозванцем» и «самым поразительным лжецом в США XX века».

Биография

Родился 20 февраля 1890 года в Вильно в многодетной еврейской семье. Отец — Эммануил, был торговцем поношенной одеждой; мать — Хинда, стала владельцем магазина после смерти мужа. Уезжавший в эмиграцию двоюродный брат матери — Иосиф Блумберг предложил взять Гершла с собой в Америку.

В Нью-Йорке семья Блумберга поселилась в небольшой комнате многоэтажного дома на Нижнем Ист-Сайде, и Гершл рано начал самостоятельную жизнь. Убегал из дома, бродяжничал, ночевал на улице. Во время одной из облав на беспризорных детей Гершла поймала полиция, и он оказался в приюте для еврейских сирот. Здесь он сменил своё имя на Гарри Ф. Гергюсон.

После пяти лет жизни в воспитательном доме Гарри Гергюсон нанялся матросом на уходивший в Европу грузовоз. Выйдя на берег в английском порту Саутгемптон, назад он не вернулся. Оказавшись в Англии и перебравшись в Оксфорд, Гарри стал портняжничать в мастерской. Затем он переехал в Лондон и, выдав себя за недавнего выпускника Оксфорда, нашёл место гувернёра в богатой семье. Благодаря своим личным качествам, Гарри стал «своим человеком» в высшем свете. Под вымышленным именем Уилби де Бюрк он появлялся на приёмах в светских салонах и фешенебельных клубах. Однако через некоторое время Уилби де Бюрк исчез из английского общества и появился в Париже, превратившись в русского князя Михаила Романова.

Депортированный в декабре 1922 года в Америку, Гарри Гергюсон был задержан чиновниками иммиграционной службы. Выйдя на свободу, он получил вид на жительство и временные документы на имя Майкла Романоффа. Затем он переезжает в Гарвард, где поступает на факультет истории искусств. Здесь Майкл снова сменил имя, выдавая себя за князя Дмитрия Романова-Оболенского.

Спустя год, бросив занятия в университете, Майкл пустился в мир авантюризма. В течение ряда лет, пересекая Атлантику, он совершал поездки в Европу и обратно, где знакомился с пассажирами, представляясь именами известнейших личностей — герцогом Веллингтоном, сэром Артуром Уэлсли, американским художником Рокуэллом Кентом, сыном князя Феликса Юсупова, потомком британского премьера Уильяма Гладстона и другими, включая наследника русского трона — великого князя Михаила Романова.

В декабре 1932 года Романофф в очередной раз прибыл в Америку, где принялся за прежнюю деятельность афериста с американским истеблишментом. Но в этот раз популярность лжекнязя его же и погубила. Он был арестован, и ему грозил большой срок заключения. Спустя некоторое время, в ожидании приговора, Майкл вскрыл себе вены, но тюремный надзиратель спас ему жизнь. А судья, симпатизировавший Майклу, вынес ему условный приговор, после чего Романофф вышел на свободу и отправился в Европу. Через год он снова вернулся в Нью-Йорк.

Прирождённый артист, Майкл решил заняться серьёзной деятельностью. Обладая приятным, низкого тембра голосом, он стал выступать в музыкальных шоу на Бродвее. В 1936 году, решив покорить Голливуд, он переехал в Лос-Анджелес. Майкл работал по контракту техническим консультантом и режиссёром по этикету на студиях «Уорнер Бразерс» и «ХХ век Фокс». Снялся в эпизодических ролях более чем в двадцати фильмах, в том числе в таких, как «Триумфальная арка», «Парижская модель», «Гудбай, Чарли!».

Внешние изображения
	[www.granger.com/results.asp?inline=true&image=0139734&wwwflag=1&itemx=32&screenwidth=1280 Дин Мартин, Майкл Романофф и Фрэнк Синатра в 1961 году]
	[www.vote4vinceflaherty.org/images/Romanoff%20Chasen%20X.jpg Майкл Романофф (второй слева) в компании известных американских рестораторов: Чарли Моррисона (Mocambo) и Дэйва Чейзена (Chasen's)]

Заработав, Майкл приобрел дом в Беверли Хиллз. Здесь же он на часть собственных средств, а также на 8000 долларов, одолженные ему такими знаменитостями, как Чарли Чаплин, Джеймс Кэгни и Хамфри Богарт, открыл 18 декабря 1939 года первоклассный ресторан «Romanoff’s», которым владел по 1962 год. Богарт всегда занимал в этом ресторане столик № 1. Среди постоянных посетителей и приятелей Романоффа были Дин Мартин и Фрэнк Синатра.

В 1948 году Майкл Романофф женился на Глории Листер (1948—1971), работавшей у него бухгалтером.

В свои 73 года Романофф решил уйти на покой. В 1962 году ресторан был закрыт, Майкл принимал гостей в своём доме. Часто его навещал Фрэнк Синатра, который 20 февраля 1970 года сделал Майклу большой подарок — устроил великолепный приём в честь его 80-летия.

Умер Романофф от сердечного приступа 1 сентября 1971 года в Лос-Анджелесе, Калифорния.

Литература

• Jane Pejsa. [home.sprintmail.com/~pejsa/roman1.htm Romanoff, Prince of Rogues. The Life & Times of a Hollywood Icon]. — Kenwood Publishing, 1997. — 230 с. — ISBN 978-0961277680.

Ссылки

• [shamash.jccsf.org/pdf/NewLife/newlifemarch08.pdf Михаил Столин — «Император»]
• [www.imdb.com/name/nm0738985/bio?ref_=nm_ov_bio_sm Биография]  (англ.)
• [www.youtube.com/watch?v=ogGkHgxcdCA&feature=related Michael Romanoff — What’s My Line]  (англ.)
• [allkindsofhistory.wordpress.com/2010/12/31/a-russian-prince-on-a-wichita-road-gang/ A Russian prince on a Wichita road gang] (англ.). WordPress.com (31 December 2010). Проверено 29 сентября 2013.

Отрывок, характеризующий Майкл Романофф

– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!


В то время как такие разговоры происходили в приемной и в княжниной комнатах, карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухого. Когда колеса кареты мягко зазвучали по соломе, настланной под окнами, Анна Михайловна, обратившись к своему спутнику с утешительными словами, убедилась в том, что он спит в углу кареты, и разбудила его. Очнувшись, Пьер за Анною Михайловной вышел из кареты и тут только подумал о том свидании с умирающим отцом, которое его ожидало. Он заметил, что они подъехали не к парадному, а к заднему подъезду. В то время как он сходил с подножки, два человека в мещанской одежде торопливо отбежали от подъезда в тень стены. Приостановившись, Пьер разглядел в тени дома с обеих сторон еще несколько таких же людей. Но ни Анна Михайловна, ни лакей, ни кучер, которые не могли не видеть этих людей, не обратили на них внимания. Стало быть, это так нужно, решил сам с собой Пьер и прошел за Анною Михайловной. Анна Михайловна поспешными шагами шла вверх по слабо освещенной узкой каменной лестнице, подзывая отстававшего за ней Пьера, который, хотя и не понимал, для чего ему надо было вообще итти к графу, и еще меньше, зачем ему надо было итти по задней лестнице, но, судя по уверенности и поспешности Анны Михайловны, решил про себя, что это было необходимо нужно. На половине лестницы чуть не сбили их с ног какие то люди с ведрами, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу. Люди эти прижались к стене, чтобы пропустить Пьера с Анной Михайловной, и не показали ни малейшего удивления при виде их.
– Здесь на половину княжен? – спросила Анна Михайловна одного из них…
– Здесь, – отвечал лакей смелым, громким голосом, как будто теперь всё уже было можно, – дверь налево, матушка.
– Может быть, граф не звал меня, – сказал Пьер в то время, как он вышел на площадку, – я пошел бы к себе.
Анна Михайловна остановилась, чтобы поровняться с Пьером.
– Ah, mon ami! – сказала она с тем же жестом, как утром с сыном, дотрогиваясь до его руки: – croyez, que je souffre autant, que vous, mais soyez homme. [Поверьте, я страдаю не меньше вас, но будьте мужчиной.]
– Право, я пойду? – спросил Пьер, ласково чрез очки глядя на Анну Михайловну.
– Ah, mon ami, oubliez les torts qu'on a pu avoir envers vous, pensez que c'est votre pere… peut etre a l'agonie. – Она вздохнула. – Je vous ai tout de suite aime comme mon fils. Fiez vous a moi, Pierre. Je n'oublirai pas vos interets. [Забудьте, друг мой, в чем были против вас неправы. Вспомните, что это ваш отец… Может быть, в агонии. Я тотчас полюбила вас, как сына. Доверьтесь мне, Пьер. Я не забуду ваших интересов.]
Пьер ничего не понимал; опять ему еще сильнее показалось, что всё это так должно быть, и он покорно последовал за Анною Михайловной, уже отворявшею дверь.
Дверь выходила в переднюю заднего хода. В углу сидел старик слуга княжен и вязал чулок. Пьер никогда не был на этой половине, даже не предполагал существования таких покоев. Анна Михайловна спросила у обгонявшей их, с графином на подносе, девушки (назвав ее милой и голубушкой) о здоровье княжен и повлекла Пьера дальше по каменному коридору. Из коридора первая дверь налево вела в жилые комнаты княжен. Горничная, с графином, второпях (как и всё делалось второпях в эту минуту в этом доме) не затворила двери, и Пьер с Анною Михайловной, проходя мимо, невольно заглянули в ту комнату, где, разговаривая, сидели близко друг от друга старшая княжна с князем Васильем. Увидав проходящих, князь Василий сделал нетерпеливое движение и откинулся назад; княжна вскочила и отчаянным жестом изо всей силы хлопнула дверью, затворяя ее.
Жест этот был так не похож на всегдашнее спокойствие княжны, страх, выразившийся на лице князя Василья, был так несвойствен его важности, что Пьер, остановившись, вопросительно, через очки, посмотрел на свою руководительницу.
Анна Михайловна не выразила удивления, она только слегка улыбнулась и вздохнула, как будто показывая, что всего этого она ожидала.
– Soyez homme, mon ami, c'est moi qui veillerai a vos interets, [Будьте мужчиною, друг мой, я же стану блюсти за вашими интересами.] – сказала она в ответ на его взгляд и еще скорее пошла по коридору.
Пьер не понимал, в чем дело, и еще меньше, что значило veiller a vos interets, [блюсти ваши интересы,] но он понимал, что всё это так должно быть. Коридором они вышли в полуосвещенную залу, примыкавшую к приемной графа. Это была одна из тех холодных и роскошных комнат, которые знал Пьер с парадного крыльца. Но и в этой комнате, посередине, стояла пустая ванна и была пролита вода по ковру. Навстречу им вышли на цыпочках, не обращая на них внимания, слуга и причетник с кадилом. Они вошли в знакомую Пьеру приемную с двумя итальянскими окнами, выходом в зимний сад, с большим бюстом и во весь рост портретом Екатерины. Все те же люди, почти в тех же положениях, сидели, перешептываясь, в приемной. Все, смолкнув, оглянулись на вошедшую Анну Михайловну, с ее исплаканным, бледным лицом, и на толстого, большого Пьера, который, опустив голову, покорно следовал за нею.
На лице Анны Михайловны выразилось сознание того, что решительная минута наступила; она, с приемами деловой петербургской дамы, вошла в комнату, не отпуская от себя Пьера, еще смелее, чем утром. Она чувствовала, что так как она ведет за собою того, кого желал видеть умирающий, то прием ее был обеспечен. Быстрым взглядом оглядев всех, бывших в комнате, и заметив графова духовника, она, не то что согнувшись, но сделавшись вдруг меньше ростом, мелкою иноходью подплыла к духовнику и почтительно приняла благословение одного, потом другого духовного лица.
– Слава Богу, что успели, – сказала она духовному лицу, – мы все, родные, так боялись. Вот этот молодой человек – сын графа, – прибавила она тише. – Ужасная минута!