Сомаре, Майкл Томас

Сэр Майкл Томас Сомаре (англ. Michael Thomas Somare; род. 9 апреля 1936, Рабаул, Новая Британия) — политик Папуа — Новой Гвинеи, неоднократно — премьер-министр страны, в том числе первый после её независимости.

Работал на радио, уволенный оттуда, в 1968 был избран в палату собрания страны, бывшей тогда колонией Австралии, и вступил в оппозицию, став её лидером и основав партию Пангу. После выборов в 1972 сформировал коалиционное правительство, в 1973, после предоставления автономии, стал главным министром страны. В 1975 способствовал принятию конституции Папуа — Новой Гвинеи и предоставлению стране независимости.

16 сентября 1975 стал первым премьер-министром независимой страны. 11 марта 1980 после вотума недоверия в парламенте потерял пост, 2 августа 1982 вновь стал премьер-министром до 21 ноября 1985. Впоследствии неоднократно занимал пост министра иностранных дел в 1988—1992 (в правительстве Рабби Намалиу) и в 1999, а также с июля 2006. С 5 августа 2002 до 4 апреля 2011 (с перерывом в декабре 2010 — январе 2011) — вновь премьер-министр Папуа — Новой Гвинеи от партии Национального альянса.

Его большой интерес к национальной культуре привёл к тому, что Сомаре был в 1969 избран председателем совета попечителей Музея Папуа — Новой Гвинеи.

Отрывок, характеризующий Сомаре, Майкл Томас

– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.