Майков, Василий Иванович

Василий Иванович Майков
Портрет кисти Фёдора Рокотова. 1775 год.
Дата смерти:	17 (28) июня 1778(1778-06-28)
Род деятельности:	поэт, драматург, баснописец
Язык произведений:	русский
[az.lib.ru/m/majkow_w_i/ Произведения на сайте Lib.ru]

Васи́лий Ива́нович Ма́йков (1728, Ярославль — 17 [28] июня 1778, Москва) — русский поэт и драматург, крупнейший в русской литературе мастер ироикомической поэмы.

Биография

Принадлежал к старинному дворянскому роду Майковых. Родился в 1728 году в семье ярославского помещика капитан-поручика лейб-гвардии Семёновского полка Ивана Степановича Майкова, имевшего небольшое имение под Ярославлем и дом в самом городе, где и воспитывался Василий. Недолго и неприлежно учился в Петербургской академической гимназии. Служил в Семёновском полку в 1747—1761 годах, но не усердно, против него даже было возбуждено «дело о нерадении» по службе.

Получил весьма ограниченное домашнее образование, не знал ни одного иностранного языка; стихотворное переложение «Военной науки» Фридриха II (М., 1767; 2 изд. 1787) и «Превращений» Овидия сделал с чужого прозаического перевода. Недостаток образования Майков восполнил впоследствии общением с Сумароковым, Херасковым и др.

Выйдя в отставку «на своё пропитание гвардии капитаном», вернулся в Ярославль. 25 мая 1763 года преподнёс посетившей город Екатерине II «Оду на прибытие её величества из Москвы в Ярославль». Начал сотрудничать в журналах Хераскова «Полезное увеселение» и «Свободные часы». В 1763 году прославился поэмой «Игрок ломбера», трижды переиздававшейся при его жизни.

В 1766 году занял должность товарища московского генерал-губернатора. Принимал участие в работе Комиссии по составлению нового уложения. Затем был прокурором Военной коллегии. Стал членом Вольного экономического общества. Вращался также в кругу масонов, в 1775 году был великим провинциальным секретарём Великой провинциальной школы, в Москве сошёлся с Шварцом и способствовал знакомству последнего с Новиковым, в сатирическом журнале которого («Трутень») он также сотрудничал; но масонство не отразилось в произведениях Майкова. Далее служил главным членом конторы Мастерской и Оружейной палаты. В 1771 году в Москве пытался завести полотняную мануфактуру, но в этом ему помешала эпидемия чумы.

Вынужденный оставить службу, он поселился в Москве, где и прожил последние годы. Умер скоропостижно 17 (28) июня 1778 года. Похоронен на Донском кладбище в Москве. После смерти Майкова остались вдова (Татьяна Васильевна, урождённая Мельгунова) и дети: два сына и четыре дочери.

Творчество

Написал значительное количество од, духовных стихотворений и др. лирических пьес, по всем требованиям ложноклассической пиитики; но не без стремления к простоте в постройке стихотворной фразы. Иногда он пользовался мотивами народности и современной действительности; так, например, в оду «Война» (1773) поэт включил жалобу земли к Богу на грешников — мотив, заимствованный им из народных духовных стихов. Сочетание столь разнородных элементов ставит лирические произведения Майкова на рубеже между двумя периодами русской лирики XVIII века, нашедшими себе типическое выражение в одах Ломоносова, с одной, и в поэзии Державина — с другой.

В драматических сочинениях Майков хотя и подражал Сумарокову, но не остановился на героической трагедии (например, «Агриопа», М., 1775; 2 изд. М., 1787), а написал в духе «комических опер» того времени пастушескую драму с музыкой «Деревенский праздник, или Увенчанная добродетель» (М., 1777), в которой изображал русских крестьян аркадскими пастушками во вкусе Флориана. Наиболее талантливые произведения Майкова — его комические поэмы («Игрок ломбера», 1762; 3 изд. М., 1774; «Елисей, или Раздраженный Вакх», 1771; 2 изд. М., 1788), басни и сказки, которые по содержанию и духу соприкасаются с рукописной народно-повествовательной литературой, переводной и заимствованной, но отчасти и оригинальной, зародившеюся в России в XVII веке. В поэме «Игрок ломбера» рассказывается о проигравшемся в карты дворянине, который попал на Олимп, населённый игральными картами. Героем поэмы «Елисей» является ямщик, которого Вакх, раздражённый на откупщиков за дороговизну вина, избирает орудием своего мщения. Поэма повествует о буйных и крайне цинических похождениях Елисея, напоминая по временам те рассказы о женской прелести, которые нередко встречаются в повествовательных сборниках XVII—XVIII веков. Бесстыдство описания заслоняет основную сатирическую струю поэмы.

В баснях Майкова («Нравоучительные басни и сказки») намечен ряд типов из живой действительности: тип русского барина-помещика (басни «Повар и портной», «Неосновательная боязнь», «Господин со слугами в опасности жизни») с его любовью к роскоши, чванством, самодурством и тупым эгоизмом, и тип русского простолюдина (басни «О хулителе чужих дел», «Общество» и другие) с его сметливостью, наивной верой в счастливый случай, любовью к тяжёлому труду над «пашенкой святой». Черты этого типа обрисованы Майковым с живым сочувствием.

Сочинения Майкова очень ценились современниками, как видно из отзыва в словаре Новикова. Следующее поколение находило их низкими и грубыми, что и выразилось в одной эпиграмме И. И. Хемницера. Мало-помалу сочинения Майкова спустились, по словам М. А. Дмитриева, в «особый, не высший круг читателей».

Издания

«Сочинения» Майкова издавались в Петербурге в 1809, потом в 1867 годах, под редакцией П. А. Ефремова и с биографическим очерком Л. Н. Майкова, вышедшим тогда же отдельно, а впоследствии перепечатанным в его сборнике «Очерки из истории русской литературы XVII и XVIII в.» (СПб., 1889), а также в «Русской поэзии» С. А. Венгерова (вып. II, СПб., 1893), вместе с более выдающимися произведениями поэта. В 1966 году были изданы избранные произведения.

Источники

• Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: В 86 томах (82 т. и 4 доп.). — СПб.: 1890—1907.
• Стенник Ю. В. [lib.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=1004 Майков Василий Иванович] // Словарь русских писателей XVIII века / Отв. ред. А. М. Панченко. Выпуск 2. (К-П). СПб.: Наука, 1999.
• Астафьев А. В., Астафьева Н. А. В. И. Майков // Писатели Ярославского края. — Ярославль: Верхне-Волжское книжное издательство, 1974. — С. 48-53. — 248 с. — 5000 экз.
• Тимофеев Л. И. [feb-web.ru/feb/litenc/encyclop/le6/le6-7001.htm Майков В. И.] // Литературная энциклопедия: В 11 т. — [М.], 1929—1939. Т. 6. — М.: ОГИЗ РСФСР, гос. словарно-энцикл. изд-во «Сов. Энцикл.», 1932. — Стб. 700—701.
• Западов А. В. Поэты XVIII века: (А. Кантемир, А. Сумароков, В. Майков, М. Херасков): Литературные очерки / А. В. Западов; Рецензенты: канд. филол. наук М. И. Алексеева, член Союза писателей СССР А. В. Кикнадзе. — М.: Изд-во МГУ, 1984. — 240 с. — 23 900 экз. (в пер.)

Литература

• Майков // Малый энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 4 т. — СПб., 1907—1909.

Ссылки

• Майков В. И. [www.rvb.ru/18vek/maykov/ Избранные произведения]. — М. — Л.: Советский писатель, 1966.

Отрывок, характеризующий Майков, Василий Иванович

Откатывавшийся по направлению толчка, данного ему во время всей кампании и в Бородинском сражении, шар русского войска, при уничтожении силы толчка и не получая новых толчков, принял то положение, которое было ему естественно.
Заслуга Кутузова не состояла в каком нибудь гениальном, как это называют, стратегическом маневре, а в том, что он один понимал значение совершавшегося события. Он один понимал уже тогда значение бездействия французской армии, он один продолжал утверждать, что Бородинское сражение была победа; он один – тот, который, казалось бы, по своему положению главнокомандующего, должен был быть вызываем к наступлению, – он один все силы свои употреблял на то, чтобы удержать русскую армию от бесполезных сражений.
Подбитый зверь под Бородиным лежал там где то, где его оставил отбежавший охотник; но жив ли, силен ли он был, или он только притаился, охотник не знал этого. Вдруг послышался стон этого зверя.
Стон этого раненого зверя, французской армии, обличивший ее погибель, была присылка Лористона в лагерь Кутузова с просьбой о мире.
Наполеон с своей уверенностью в том, что не то хорошо, что хорошо, а то хорошо, что ему пришло в голову, написал Кутузову слова, первые пришедшие ему в голову и не имеющие никакого смысла. Он писал:

«Monsieur le prince Koutouzov, – писал он, – j'envoie pres de vous un de mes aides de camps generaux pour vous entretenir de plusieurs objets interessants. Je desire que Votre Altesse ajoute foi a ce qu'il lui dira, surtout lorsqu'il exprimera les sentiments d'estime et de particuliere consideration que j'ai depuis longtemps pour sa personne… Cette lettre n'etant a autre fin, je prie Dieu, Monsieur le prince Koutouzov, qu'il vous ait en sa sainte et digne garde,
Moscou, le 3 Octobre, 1812. Signe:
Napoleon».
[Князь Кутузов, посылаю к вам одного из моих генерал адъютантов для переговоров с вами о многих важных предметах. Прошу Вашу Светлость верить всему, что он вам скажет, особенно когда, станет выражать вам чувствования уважения и особенного почтения, питаемые мною к вам с давнего времени. Засим молю бога о сохранении вас под своим священным кровом.
Москва, 3 октября, 1812.
Наполеон. ]

«Je serais maudit par la posterite si l'on me regardait comme le premier moteur d'un accommodement quelconque. Tel est l'esprit actuel de ma nation», [Я бы был проклят, если бы на меня смотрели как на первого зачинщика какой бы то ни было сделки; такова воля нашего народа. ] – отвечал Кутузов и продолжал употреблять все свои силы на то, чтобы удерживать войска от наступления.
В месяц грабежа французского войска в Москве и спокойной стоянки русского войска под Тарутиным совершилось изменение в отношении силы обоих войск (духа и численности), вследствие которого преимущество силы оказалось на стороне русских. Несмотря на то, что положение французского войска и его численность были неизвестны русским, как скоро изменилось отношение, необходимость наступления тотчас же выразилась в бесчисленном количестве признаков. Признаками этими были: и присылка Лористона, и изобилие провианта в Тарутине, и сведения, приходившие со всех сторон о бездействии и беспорядке французов, и комплектование наших полков рекрутами, и хорошая погода, и продолжительный отдых русских солдат, и обыкновенно возникающее в войсках вследствие отдыха нетерпение исполнять то дело, для которого все собраны, и любопытство о том, что делалось во французской армии, так давно потерянной из виду, и смелость, с которою теперь шныряли русские аванпосты около стоявших в Тарутине французов, и известия о легких победах над французами мужиков и партизанов, и зависть, возбуждаемая этим, и чувство мести, лежавшее в душе каждого человека до тех пор, пока французы были в Москве, и (главное) неясное, но возникшее в душе каждого солдата сознание того, что отношение силы изменилось теперь и преимущество находится на нашей стороне. Существенное отношение сил изменилось, и наступление стало необходимым. И тотчас же, так же верно, как начинают бить и играть в часах куранты, когда стрелка совершила полный круг, в высших сферах, соответственно существенному изменению сил, отразилось усиленное движение, шипение и игра курантов.


Русская армия управлялась Кутузовым с его штабом и государем из Петербурга. В Петербурге, еще до получения известия об оставлении Москвы, был составлен подробный план всей войны и прислан Кутузову для руководства. Несмотря на то, что план этот был составлен в предположении того, что Москва еще в наших руках, план этот был одобрен штабом и принят к исполнению. Кутузов писал только, что дальние диверсии всегда трудно исполнимы. И для разрешения встречавшихся трудностей присылались новые наставления и лица, долженствовавшие следить за его действиями и доносить о них.
Кроме того, теперь в русской армии преобразовался весь штаб. Замещались места убитого Багратиона и обиженного, удалившегося Барклая. Весьма серьезно обдумывали, что будет лучше: А. поместить на место Б., а Б. на место Д., или, напротив, Д. на место А. и т. д., как будто что нибудь, кроме удовольствия А. и Б., могло зависеть от этого.
В штабе армии, по случаю враждебности Кутузова с своим начальником штаба, Бенигсеном, и присутствия доверенных лиц государя и этих перемещений, шла более, чем обыкновенно, сложная игра партий: А. подкапывался под Б., Д. под С. и т. д., во всех возможных перемещениях и сочетаниях. При всех этих подкапываниях предметом интриг большей частью было то военное дело, которым думали руководить все эти люди; но это военное дело шло независимо от них, именно так, как оно должно было идти, то есть никогда не совпадая с тем, что придумывали люди, а вытекая из сущности отношения масс. Все эти придумыванья, скрещиваясь, перепутываясь, представляли в высших сферах только верное отражение того, что должно было совершиться.
«Князь Михаил Иларионович! – писал государь от 2 го октября в письме, полученном после Тарутинского сражения. – С 2 го сентября Москва в руках неприятельских. Последние ваши рапорты от 20 го; и в течение всего сего времени не только что ничего не предпринято для действия противу неприятеля и освобождения первопрестольной столицы, но даже, по последним рапортам вашим, вы еще отступили назад. Серпухов уже занят отрядом неприятельским, и Тула, с знаменитым и столь для армии необходимым своим заводом, в опасности. По рапортам от генерала Винцингероде вижу я, что неприятельский 10000 й корпус подвигается по Петербургской дороге. Другой, в нескольких тысячах, также подается к Дмитрову. Третий подвинулся вперед по Владимирской дороге. Четвертый, довольно значительный, стоит между Рузою и Можайском. Наполеон же сам по 25 е число находился в Москве. По всем сим сведениям, когда неприятель сильными отрядами раздробил свои силы, когда Наполеон еще в Москве сам, с своею гвардией, возможно ли, чтобы силы неприятельские, находящиеся перед вами, были значительны и не позволяли вам действовать наступательно? С вероятностию, напротив того, должно полагать, что он вас преследует отрядами или, по крайней мере, корпусом, гораздо слабее армии, вам вверенной. Казалось, что, пользуясь сими обстоятельствами, могли бы вы с выгодою атаковать неприятеля слабее вас и истребить оного или, по меньшей мере, заставя его отступить, сохранить в наших руках знатную часть губерний, ныне неприятелем занимаемых, и тем самым отвратить опасность от Тулы и прочих внутренних наших городов. На вашей ответственности останется, если неприятель в состоянии будет отрядить значительный корпус на Петербург для угрожания сей столице, в которой не могло остаться много войска, ибо с вверенною вам армиею, действуя с решительностию и деятельностию, вы имеете все средства отвратить сие новое несчастие. Вспомните, что вы еще обязаны ответом оскорбленному отечеству в потере Москвы. Вы имели опыты моей готовности вас награждать. Сия готовность не ослабнет во мне, но я и Россия вправе ожидать с вашей стороны всего усердия, твердости и успехов, которые ум ваш, воинские таланты ваши и храбрость войск, вами предводительствуемых, нам предвещают».