Майлгун ап Кадваллон
| Майлгун ап Кадваллон валл. Maelgwn ap Cadwallon | |||
| |||
|---|---|---|---|
| ок. 520 — 547 | |||
| Предшественник: | Кадваллон I Лаухир | ||
| Преемник: | Рин Хир | ||
| Рождение: | ок. 480 | ||
| Смерть: | 547 | ||
| Отец: | Кадваллон I Лаухир | ||
| Мать: | Медив верх Майлдав | ||
| Супруга: | Санант верх Гиром[1] | ||
| Дети: | Рин Хир Эйргаин верх Майлгун[2] | ||
Майлгун ап Кадваллон (валл. Maelgwn ap Cadwallon, лат. Maglocunus, англ. Malcolm; ок. 480—547), также известный как Майлгун Гвинед или Майлгун Высокий (валл. Hir) — король Гвинеда примерно с 520 года.
Майлгун относится к числу полулегендарных правителей Гвинеда, некоторые фрагменты его биографии известны из исторически достоверных источников. Однако за многие века его личность обросла большим количеством мифов и легенд.
Содержание
Биография
Этот король Гвинеда первым упоминается в современном ему сочинении — «О погибели Британии» Гильды. Однако, несмотря на то, что указанный труд считается древнейшим историческим произведением Британии, он содержит крайне мало фактического материала в целом, и данных о жизни Майлгуна в частности. Писав, по сути, религиозно-морализаторский памфлет, бичующий закореневших в греховности жителей Британии и, особенно, их предводителей, Гильда создал достаточно нелицеприятный портрет могучего, но неправедного короля:
|
… А что же ты, о Маглокун, островной дракон,[3] изгнатель многих из вышеупомянутых тиранов как из царства, так даже из жизни, о новейший суждением, первый во зле, превосходящий многих могуществом и столько же — коварством, великий щедростью, изобильнейший грехом, мощный оружием, но более сильный пагубами души, — глупо суетишься в такой старой черноте преступлений, словно опьянённый вином, выжатым из Содомской лозы? [4] | 
|
Сын Кадваллона Лаухира, Майлгун унаследовал престол Гвинеда после смерти своего отца. Гильда же одним из его основных грехов упоминает убийство венценосного дяди.[5] Валлийские списки королей не содержат записей между Майлгуном и отцом, поэтому большинство специалистов сомневаются в сообщении Гильды, во всяком случае, в королевском статусе упомянутого дяди. Хотя некоторые и предполагают, что им мог быть брат Кадваллона — Оуайн Белозубый (валл. Owain Ddantgwyn).
Гильда завершает описание этого короля грехом убийства собственной жены и племянника, с целью женитьбы на вдове последнего.
Однако валлийская традиция не столь негативна в оценке и считает Майлгуна великим королём. Его царствование пришлось на период относительного мира, когда англосаксонское вторжение было приостановлено в результате ряда битв конца V века. Поэтому королевство Гвинед переживало при Майлгуне пору расцвета. Установив свой престол в Деганви, Майлгун окружил себя известнейшими бардами и артистами, и запомнился как покровитель искусств.
Умер Майлгун Гвинед согласно «Анналам Камбрии» в 547 году от «жёлтой чумы», эпидемии, которая сыграла трагическую роль в англосаксонском завоевании Британии, уничтожив значительную часть бриттского населения и практически не затронув германских племён, не имевших в то время широких контактов с континентальной Европой.
Майлгуну ап Кадваллону наследовал сын — Рин ап Майлгун. Кроме того, отца Бруде I (в записи «Пиктской хроники»: Mailcon), унаследовавшего престол Королевства пиктов в 556 году, можно по многим признакам отождествить с Майлгуном Гвинедом.
Семья
Малйгун был женат трижды и от каждой жены имел детей:[6]
- 1-ая Нест ферх Сауил
- Святая Эургайн, замужем за Элидиром Богатым
- 2-ая, Саннан ферх Кинген или Санант ферх Гиром[1]
- Эйнион
- Алсер
- Доег
- 3-ая, принцесса из Пиктов, возможно сестра Друста
Также имел незаконнорожденного сына Руна, от Гваллдуэн ферх Аваллах[7].
| Предшественник: Кадваллон I Лаухир |
Король Гвинеда ок. 520—547 |
Преемник: Рин Хир |
Напишите отзыв о статье "Майлгун ап Кадваллон"
Примечания
- ↑ 1 2 См. например генеалогии в рукописи Harl. MS. 4181.
- ↑ Дочь Майлгуна, вышедшая замуж за правителя Стратклайда Элидира Муйнваура, претендовавшего на трон Гвинеда в обход Рина ап Майлгуна.
- ↑ Под островом, драконом которого был Майлгун, большинством исследователей понимается Англси. См. например: Lloyd, John Edward (1911), A History of Wales from the Earliest Times to the Edwardian Conquest, V. I. p. 129.
- ↑ Гильда, «О погибели Британии», 33 (в переводе Н. Ю. Чехонадской по изданию Гильда Премудрый. О погибели Британии. Фрагменты посланий. Жития Гильды. М. Алетейя. 2003).
- ↑ Там же.
- ↑ [www.earlybritishkingdoms.com/gene/gwynped.html EBK: Pedigree of the North Welsh Monarchies]
- ↑ Achau’r Mamau («Родословная матерей»). Jesus College MS. 20. (XIV век).
Ссылки
- [wbo.llgc.org.uk/en/s-MAEL-GWY-0547.html Майлгун ап Кадваллон на сайте Welsh Biography Online Национальной библиотеки Уэльса.] (англ.)
- [www.earlybritishkingdoms.com/bios/maelgggd.html Майлгун ап Кадваллон на сайте Early British Kingdoms] (англ.)
Отрывок, характеризующий Майлгун ап Кадваллон
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu'on ne peut apaiser qu'avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J'avais d'autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d'autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.
