Майлстоун, Льюис

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Мильштейн.
Для термина «Майлстоун» см. также другие значения.
Льюис Майлстоун
Lewis Milestone
Имя при рождении:

Лейб Менделевич Мильштейн

Дата рождения:

30 сентября 1895(1895-09-30)

Место рождения:

Кишинёв,
Бессарабия, Российская империя

Дата смерти:

25 сентября 1980(1980-09-25) (84 года)

Место смерти:

Лос-Анджелес, США

Гражданство:

США США

Профессия:

кинорежиссёр

Награды:

«Оскар» (1929, 1930)

Лью́ис Ма́йлстоун (первоначальные имя и фамилия Лейб Мильштейн;[1] англ. Lewis Milestone; 30 сентября 1895, Кишинёв Бессарабской губернии, Российская империя — 25 сентября 1980, Лос-Анджелес, Калифорния, США) — американский кинорежиссёр, классик американского кинематографа, первый лауреат двух премий «Оскар».





Биография

Лейб Мильштейн родился в Кишинёве, третьим из шестерых детей в состоятельной еврейской семье. Его отец, Менахем-Мендл Монисович (Мендель Манусович) Мильштейн (1864—1939), занимался текстильной мануфактурой; мать, Ципа Иосифовна Талал (1872—?), была домохозяйкой.[2][3][4] Дед, Монис Лейбович Мильштейн (?—1904), был купцом 2-й гильдии.

Учился в еврейской школе и реальном училище там же, с 1912 года учился в университете города Гент в Бельгии и в инженерной школе в городе Митвайда в Германии, а в 1913 году эмигрировал в США, где работал ассистентом фотографа. В 1917 году добровольцем записался в американскую армию и нёс службу во Франции до окончания Первой мировой войны. Во время военной службы впервые участвовал в съёмках документальной хроники боевых действий и учебных лент (в составе фотографического отделения сигнальной службы североамериканских военных сил — U.S. Army Signal Corps photography section), и заинтересовался кино.

В 1919 году получил американское гражданство, сменил (американизировал) фамилию с Мильштейн на Майлстоун и поселился в Голливуде, где работал помощником режиссёров Генри Кинга и Уильяма Сайтера, затем монтажёром в различных студиях (Ince, Sennett, Fox, Warner Brothers). Впервые выступил в роли режиссёра-постановщика полнометражной ленты в 1925 году в комедии «Семь грешников». Через два года поставил картину «Два аравийских рыцаря» на военном материале. Фильм имел большой успех как у зрителей, так и у кинокритики, и принёс Майлстоуну первый «Оскар» за лучшую комедийную режиссуру на первой церемонии вручения наград в 1929 году. В 1930 году вторая работа Майлстоуна на военную тему «На Западном фронте без перемен» по одноимённому роману Э. М. Ремарка имела колоссальный успех и принесла «Оскар» за лучшую картину. Таким образом Майлстоун стал первым обладателем двух премий «Оскар». Кроме того он был автором сценария и продюсером большинства своих фильмов и номинировался на «Оскар» ещё дважды (1931 и 1940 годы).

Последующие работы, в первую очередь «Первая полоса» (1931) и «Прогулка под солнцем» (1945) были отмечены рядом стилевых и технологических новшеств, особенно в области звуковых эффектов, которые в значительной мере повлияли на дальнейшее развитие звукового кинематографа. Так, например, в «Прогулке под солнцем» закадровая наррация сопровождается повторяющимся музыкальным лейтмотивом, который перемежается мыслями и монологами отдельных солдат и играет роль, аналогичную хору в греческой трагедии. Ощущение боевых действий передаётся зрителю в основном посредством звука, подобно ощущениям непосредственных участников, которые в современных условиях также в визуальный контакт с неприятелем могут не входить. Таким образом, вместо батального военного полотна, зрителю предлагается множество разрозненных восприятий отдельных участников действия. В целом, самые значительные достижения Майлстоуна — в области комедийного кино, военной тематики и фильмов-нуар.

В 1946 году Майлстоун дал показания перед сенатской Комиссией по расследованию антиамериканской деятельности (House Committee on Un-American Activities, или HCUA) и вплоть до 1954 года работал во Франции и в Италии. В конце 1950-х начале 1960-х годов до выхода на пенсию в 1964 году снимал в основном эпизоды телесериалов (за исключением двух последних крупных работ: «Одиннадцать друзей Оушена» и «Мятеж на „Баунти“»).

Интересные факты

  • Двоюродный брат Майлстоуна — скрипач Натан Мильштейн.
  • О совместной работе Майлстоуна с Ильёй Эренбургом и Натаном Альтманом над так и не увидевшей свет картиной по роману Эренбурга «Жизнь и гибель Николая Курбова» в 1933—1934 годах см. воспоминания И. Г. Эренбурга «Люди, годы, жизнь» (Четвёртая книга, глава первая; транскрипция имени в книге: Люис Майльстоун).

Режиссёрские работы

  • 1918 — Posture (Осанка) — короткометражный учебный фильм для военнослужащих
  • 1918 — Positive (Положительный) — короткометражный учебный фильм для военнослужащих
  • 1918 — The Toothbrush (Зубная щётка) — короткометражный учебный фильм для военнослужащих
  • 1919 — Fit to Win (Готов к победе) — короткометражный художественный фильм

1920-е

  • 1925 — Seven Sinners (Семь грешников) — полнометражная детективная комедия
  • 1926 — The Caveman (Пещерный человек) — комедия
  • 1926 — The New Klondike (Новый Клондайк) — комедия
  • 1926 — Fine Manners (Изящные маннеры) — комедия с Глорией Свэнсон в главной роли
  • 1927 — The Kid Brother (Младший брат) — в титрах не указан
  • 1927 — Two Arabian Knights (Два Аравийских рыцаря) — получил премию «Оскар» за лучшую комедийную режиссёрскую работу 1927—1928 года на первой церемонии вручения наград «Оскар» американской академии киноискусств (1929), после чего подкатегории лучшей комедийной и драматической режиссёрской работы были упразднены; в ролях Борис Карлофф (1887—1969), Михаил Вавич (1885—1930), Михаил Визаров (1892—1951), Николай Дунаев (1884-ca. 1927) и другие
  • 1928 — The Garden of Eden (Райский сад)
  • 1928 — Tempest (Буря) — по В. И. Немировичу-Данченко, в эпизодической роли Михаил Визаров
  • 1928 — The Racket (Рэкет)
  • 1929 — New York Nights (Нью-Йоркские ночи)
  • 1929 — Betrayal (Предательство) — с Гари Купером в главной роли

1930-е

1940-е

1950-е

  • 1950 — Halls of Montezuma (Залы Монтесумы)
  • 1952 — Kangaroo (Кенгуру)
  • 1952 — Les Miserables (Отверженные) — по Виктору Гюго
  • 1953 — Melba — с Теодором Бикелем в эпизодической роли
  • 1954 — La Vedova X — с Акимом Тамировым в эпизодической роли
  • 1954 — They Who Dare (Те, которые решатся) — с Акимом Тамировым в роли второго плана
  • 1958 — Schlitz Playhouse of Stars (Театр звёзд Шлица, телевизионный сериал, 1 эпизод)
  • 1958 — Have Gun — Will Travel (Если есть оружие — поедешь, телевизионный сериал, 1 эпизод)
  • 1958 — Suspicion (Подозрение, телевизионный сериал, 1 эпизод)
  • 1959 — Pork Chop Hill (Холм Свиного Рёбрышка) — с Грегори Пеком в главной роли

1960-е

Автор сценария

  • 1922 — Up and at 'Em (Встать и в атаку!)
  • 1924 — The Yankee Consul (Консул-янки)
  • 1924 — Listen Lester (Слушай, Лестер)
  • 1925 — The Mad Whirl (Безумная круговерть)
  • 1925 — Dangerous Innocence (Опасная невинность)
  • 1925 — The Teaser (Манящий)
  • 1925 — Bobbed Hair (Остриженная шевелюра)

Прочее

Монтажёр в Scarface (Чучело, 1932) и Where the North Begins (Где начинается север, 1923); ассистент режиссёра в The Foolish Age (Время глупости, 1921); помощник монтажёра в Main Street (Главная улица, 1923); режиссёр отдельных сцен в The Westerner (Человек с Запада, 1940)

Напишите отзыв о статье "Майлстоун, Льюис"

Примечания

  1. ↑ В некоторых источниках именуется также Лёва и Лёня Мильштейн.
  2. ↑ [wc.rootsweb.ancestry.com/cgi-bin/igm.cgi?op=GET&db=stevespeeps&id=I13907 Лейб Мильштейн (Льюис Майлстоун) на RootsWeb’sConnect Project]
  3. ↑ [wc.rootsweb.ancestry.com/cgi-bin/igm.cgi?op=GET&db=stevespeeps&id=I13906 Менахем-Мендл Мильштейн на RootsWeb’sConnect Project]: По данным кишинёвского раввината (jewishgen.org), Менахем-Мендл Монисович (в ревизских списках Мендель Манусович) Мильштейн родился в Кишинёве 23 октября 1864 года и умер там же 28 марта 1939 года. Сочетался браком с Ципой Иосифовной Талал 21 февраля 1889 года.
  4. ↑ [wc.rootsweb.ancestry.com/cgi-bin/igm.cgi?op=GET&db=stevespeeps&id=I13905 Ципа Иосифовна Талал на RootsWeb’sConnect Project]

Отрывок, характеризующий Майлстоун, Льюис

– Едет кто то, – сказал он.
Эсаул посмотрел по направлению, указываемому Денисовым.
– Едут двое – офицер и казак. Только не предположительно, чтобы был сам подполковник, – сказал эсаул, любивший употреблять неизвестные казакам слова.
Ехавшие, спустившись под гору, скрылись из вида и через несколько минут опять показались. Впереди усталым галопом, погоняя нагайкой, ехал офицер – растрепанный, насквозь промокший и с взбившимися выше колен панталонами. За ним, стоя на стременах, рысил казак. Офицер этот, очень молоденький мальчик, с широким румяным лицом и быстрыми, веселыми глазами, подскакал к Денисову и подал ему промокший конверт.
– От генерала, – сказал офицер, – извините, что не совсем сухо…
Денисов, нахмурившись, взял конверт и стал распечатывать.
– Вот говорили всё, что опасно, опасно, – сказал офицер, обращаясь к эсаулу, в то время как Денисов читал поданный ему конверт. – Впрочем, мы с Комаровым, – он указал на казака, – приготовились. У нас по два писто… А это что ж? – спросил он, увидав французского барабанщика, – пленный? Вы уже в сраженье были? Можно с ним поговорить?
– Ростов! Петя! – крикнул в это время Денисов, пробежав поданный ему конверт. – Да как же ты не сказал, кто ты? – И Денисов с улыбкой, обернувшись, протянул руку офицеру.
Офицер этот был Петя Ростов.
Во всю дорогу Петя приготавливался к тому, как он, как следует большому и офицеру, не намекая на прежнее знакомство, будет держать себя с Денисовым. Но как только Денисов улыбнулся ему, Петя тотчас же просиял, покраснел от радости и, забыв приготовленную официальность, начал рассказывать о том, как он проехал мимо французов, и как он рад, что ему дано такое поручение, и что он был уже в сражении под Вязьмой, и что там отличился один гусар.
– Ну, я г'ад тебя видеть, – перебил его Денисов, и лицо его приняло опять озабоченное выражение.
– Михаил Феоклитыч, – обратился он к эсаулу, – ведь это опять от немца. Он пг'и нем состоит. – И Денисов рассказал эсаулу, что содержание бумаги, привезенной сейчас, состояло в повторенном требовании от генерала немца присоединиться для нападения на транспорт. – Ежели мы его завтг'а не возьмем, они у нас из под носа выг'вут, – заключил он.
В то время как Денисов говорил с эсаулом, Петя, сконфуженный холодным тоном Денисова и предполагая, что причиной этого тона было положение его панталон, так, чтобы никто этого не заметил, под шинелью поправлял взбившиеся панталоны, стараясь иметь вид как можно воинственнее.
– Будет какое нибудь приказание от вашего высокоблагородия? – сказал он Денисову, приставляя руку к козырьку и опять возвращаясь к игре в адъютанта и генерала, к которой он приготовился, – или должен я оставаться при вашем высокоблагородии?
– Приказания?.. – задумчиво сказал Денисов. – Да ты можешь ли остаться до завтрашнего дня?
– Ах, пожалуйста… Можно мне при вас остаться? – вскрикнул Петя.
– Да как тебе именно велено от генег'ала – сейчас вег'нуться? – спросил Денисов. Петя покраснел.
– Да он ничего не велел. Я думаю, можно? – сказал он вопросительно.
– Ну, ладно, – сказал Денисов. И, обратившись к своим подчиненным, он сделал распоряжения о том, чтоб партия шла к назначенному у караулки в лесу месту отдыха и чтобы офицер на киргизской лошади (офицер этот исполнял должность адъютанта) ехал отыскивать Долохова, узнать, где он и придет ли он вечером. Сам же Денисов с эсаулом и Петей намеревался подъехать к опушке леса, выходившей к Шамшеву, с тем, чтобы взглянуть на то место расположения французов, на которое должно было быть направлено завтрашнее нападение.
– Ну, бог'ода, – обратился он к мужику проводнику, – веди к Шамшеву.
Денисов, Петя и эсаул, сопутствуемые несколькими казаками и гусаром, который вез пленного, поехали влево через овраг, к опушке леса.


Дождик прошел, только падал туман и капли воды с веток деревьев. Денисов, эсаул и Петя молча ехали за мужиком в колпаке, который, легко и беззвучно ступая своими вывернутыми в лаптях ногами по кореньям и мокрым листьям, вел их к опушке леса.
Выйдя на изволок, мужик приостановился, огляделся и направился к редевшей стене деревьев. У большого дуба, еще не скинувшего листа, он остановился и таинственно поманил к себе рукою.
Денисов и Петя подъехали к нему. С того места, на котором остановился мужик, были видны французы. Сейчас за лесом шло вниз полубугром яровое поле. Вправо, через крутой овраг, виднелась небольшая деревушка и барский домик с разваленными крышами. В этой деревушке и в барском доме, и по всему бугру, в саду, у колодцев и пруда, и по всей дороге в гору от моста к деревне, не более как в двухстах саженях расстояния, виднелись в колеблющемся тумане толпы народа. Слышны были явственно их нерусские крики на выдиравшихся в гору лошадей в повозках и призывы друг другу.
– Пленного дайте сюда, – негромко сказал Денисоп, не спуская глаз с французов.
Казак слез с лошади, снял мальчика и вместе с ним подошел к Денисову. Денисов, указывая на французов, спрашивал, какие и какие это были войска. Мальчик, засунув свои озябшие руки в карманы и подняв брови, испуганно смотрел на Денисова и, несмотря на видимое желание сказать все, что он знал, путался в своих ответах и только подтверждал то, что спрашивал Денисов. Денисов, нахмурившись, отвернулся от него и обратился к эсаулу, сообщая ему свои соображения.
Петя, быстрыми движениями поворачивая голову, оглядывался то на барабанщика, то на Денисова, то на эсаула, то на французов в деревне и на дороге, стараясь не пропустить чего нибудь важного.
– Пг'идет, не пг'идет Долохов, надо бг'ать!.. А? – сказал Денисов, весело блеснув глазами.
– Место удобное, – сказал эсаул.
– Пехоту низом пошлем – болотами, – продолжал Денисов, – они подлезут к саду; вы заедете с казаками оттуда, – Денисов указал на лес за деревней, – а я отсюда, с своими гусаг'ами. И по выстг'елу…
– Лощиной нельзя будет – трясина, – сказал эсаул. – Коней увязишь, надо объезжать полевее…
В то время как они вполголоса говорили таким образом, внизу, в лощине от пруда, щелкнул один выстрел, забелелся дымок, другой и послышался дружный, как будто веселый крик сотен голосов французов, бывших на полугоре. В первую минуту и Денисов и эсаул подались назад. Они были так близко, что им показалось, что они были причиной этих выстрелов и криков. Но выстрелы и крики не относились к ним. Низом, по болотам, бежал человек в чем то красном. Очевидно, по нем стреляли и на него кричали французы.
– Ведь это Тихон наш, – сказал эсаул.
– Он! он и есть!
– Эка шельма, – сказал Денисов.
– Уйдет! – щуря глаза, сказал эсаул.
Человек, которого они называли Тихоном, подбежав к речке, бултыхнулся в нее так, что брызги полетели, и, скрывшись на мгновенье, весь черный от воды, выбрался на четвереньках и побежал дальше. Французы, бежавшие за ним, остановились.
– Ну ловок, – сказал эсаул.
– Экая бестия! – с тем же выражением досады проговорил Денисов. – И что он делал до сих пор?
– Это кто? – спросил Петя.
– Это наш пластун. Я его посылал языка взять.
– Ах, да, – сказал Петя с первого слова Денисова, кивая головой, как будто он все понял, хотя он решительно не понял ни одного слова.
Тихон Щербатый был один из самых нужных людей в партии. Он был мужик из Покровского под Гжатью. Когда, при начале своих действий, Денисов пришел в Покровское и, как всегда, призвав старосту, спросил о том, что им известно про французов, староста отвечал, как отвечали и все старосты, как бы защищаясь, что они ничего знать не знают, ведать не ведают. Но когда Денисов объяснил им, что его цель бить французов, и когда он спросил, не забредали ли к ним французы, то староста сказал, что мародеры бывали точно, но что у них в деревне только один Тишка Щербатый занимался этими делами. Денисов велел позвать к себе Тихона и, похвалив его за его деятельность, сказал при старосте несколько слов о той верности царю и отечеству и ненависти к французам, которую должны блюсти сыны отечества.
– Мы французам худого не делаем, – сказал Тихон, видимо оробев при этих словах Денисова. – Мы только так, значит, по охоте баловались с ребятами. Миродеров точно десятка два побили, а то мы худого не делали… – На другой день, когда Денисов, совершенно забыв про этого мужика, вышел из Покровского, ему доложили, что Тихон пристал к партии и просился, чтобы его при ней оставили. Денисов велел оставить его.
Тихон, сначала исправлявший черную работу раскладки костров, доставления воды, обдирания лошадей и т. п., скоро оказал большую охоту и способность к партизанской войне. Он по ночам уходил на добычу и всякий раз приносил с собой платье и оружие французское, а когда ему приказывали, то приводил и пленных. Денисов отставил Тихона от работ, стал брать его с собою в разъезды и зачислил в казаки.
Тихон не любил ездить верхом и всегда ходил пешком, никогда не отставая от кавалерии. Оружие его составляли мушкетон, который он носил больше для смеха, пика и топор, которым он владел, как волк владеет зубами, одинаково легко выбирая ими блох из шерсти и перекусывая толстые кости. Тихон одинаково верно, со всего размаха, раскалывал топором бревна и, взяв топор за обух, выстрагивал им тонкие колышки и вырезывал ложки. В партии Денисова Тихон занимал свое особенное, исключительное место. Когда надо было сделать что нибудь особенно трудное и гадкое – выворотить плечом в грязи повозку, за хвост вытащить из болота лошадь, ободрать ее, залезть в самую середину французов, пройти в день по пятьдесят верст, – все указывали, посмеиваясь, на Тихона.
– Что ему, черту, делается, меренина здоровенный, – говорили про него.
Один раз француз, которого брал Тихон, выстрелил в него из пистолета и попал ему в мякоть спины. Рана эта, от которой Тихон лечился только водкой, внутренне и наружно, была предметом самых веселых шуток во всем отряде и шуток, которым охотно поддавался Тихон.
– Что, брат, не будешь? Али скрючило? – смеялись ему казаки, и Тихон, нарочно скорчившись и делая рожи, притворяясь, что он сердится, самыми смешными ругательствами бранил французов. Случай этот имел на Тихона только то влияние, что после своей раны он редко приводил пленных.
Тихон был самый полезный и храбрый человек в партии. Никто больше его не открыл случаев нападения, никто больше его не побрал и не побил французов; и вследствие этого он был шут всех казаков, гусаров и сам охотно поддавался этому чину. Теперь Тихон был послан Денисовым, в ночь еще, в Шамшево для того, чтобы взять языка. Но, или потому, что он не удовлетворился одним французом, или потому, что он проспал ночь, он днем залез в кусты, в самую середину французов и, как видел с горы Денисов, был открыт ими.


Поговорив еще несколько времени с эсаулом о завтрашнем нападении, которое теперь, глядя на близость французов, Денисов, казалось, окончательно решил, он повернул лошадь и поехал назад.
– Ну, бг'ат, тепег'ь поедем обсушимся, – сказал он Пете.
Подъезжая к лесной караулке, Денисов остановился, вглядываясь в лес. По лесу, между деревьев, большими легкими шагами шел на длинных ногах, с длинными мотающимися руками, человек в куртке, лаптях и казанской шляпе, с ружьем через плечо и топором за поясом. Увидав Денисова, человек этот поспешно швырнул что то в куст и, сняв с отвисшими полями мокрую шляпу, подошел к начальнику. Это был Тихон. Изрытое оспой и морщинами лицо его с маленькими узкими глазами сияло самодовольным весельем. Он, высоко подняв голову и как будто удерживаясь от смеха, уставился на Денисова.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Майлстоун,_Льюис&oldid=79044558»