Майорова, Елена Владимировна

Елена Майорова
студентка Елена Майорова в общежитии МХаТ. Фото: Геннадий Матвеев. Начало 1980-х гг.
Имя при рождении:	Елена Владимировна Майорова
Профессия:	актриса
Карьера:	1980—1997
Награды:

Еле́на Влади́мировна Майо́рова (30 мая 1958, Южно-Сахалинск — 23 августа 1997, Москва) — советская и российская актриса театра и кино, заслуженная артистка РСФСР (1989).

Биография

Елена Владимировна Майорова родилась 30 мая 1958 года в городе Южно-Сахалинске в семье рабочих. Отец работал на автобазе, а мать — на мясокомбинате. В школе Елена с третьего класса занималась в театральной студии при Дворце пионеров. После окончания школы Елена Майорова попыталась поступить в несколько театральных ВУЗов, но ни в один не была принята. Один год ей пришлось учиться в строительном ПТУ, она закончила его с красным дипломом и получила специальность изолировщицы 3-го разряда. В 1976 году Елена Майорова поступила в ГИТИС, на курс Олега Табакова.

В 1982—1983 годах, после окончания ГИТИСа, играла на сцене театра «Современник». С 1983 года Елена Майорова актриса МХАТ СССР им. М. Горького, а после его разделения в 1987 году — МХАТ им. А. П. Чехова (ныне — МХТ им. А. П. Чехова). В театре она играла центральные роли в спектаклях как классического, так и современного репертуара.

В кино Елена Майорова дебютировала ещё студенткой, сыграв одну из ролей в картине Ильи Фрэза «Вам и не снилось».

Свои лучшие кинороли актриса сыграла в лентах «Макаров» Владимира Хотиненко, «Затерянный в Сибири» Александра Митты.

Елена Майорова погибла при трагических обстоятельствах 23 августа 1997 года; официальной версией стал несчастный случай, хотя некоторые говорят о самоубийстве. Случайно или намеренно, она подожгла своё платье, находясь на лестничной клетке в подъезде своего дома, и, добежав до служебного входа театра имени Моссовета, который находился во дворе её дома, лишилась сознания. С ожогами 85 % поверхности тела актриса была госпитализирована в Институт Склифосовского, где и скончалась. Похоронена на Троекуровском кладбище.

Личная жизнь

• Первый муж — сокурсник по ГИТИС Владимир Чаплыгин. О причинах развода есть разные мнения. По одной версии, брак был неудачным — Елена не сошлась характером со свекровью и они с мужем жили во МХАТовском общежитии. Муж не выдержал жизни в общежитии и вскоре ушёл. По другой версии, брак изначально был фиктивный — несмотря на чувства мужа к ней, актриса вышла замуж только для того, чтобы избежать после окончания ВУЗа распределения на Сахалин. Спустя три месяца после начала совместной жизни Елена переезжает в общежитие.
• Второй муж — художник-гиперреалист Сергей Александрович Шерстюк (1951—1998), пережил жену ровно на 9 месяцев, умер от рака 23 мая 1998 года, с 1990 был членом Союза художников, его работы находятся в Музее современного искусства, Оклахома (США);. Zimmerly Art Museum, Нью-Брансвик, США; Музее современного искусства, Антверпен (Бельгия); Музее современного искусства, Флорида (США); «M' Ars Museum», Москва; «Zig Zag Company», Нью-Йорк (США), а также в ряде частных коллекций в Европе и США.

Однажды в гостях у своей подруги в общежитии она изливала свою душу. В какой-то момент Елена вдруг сказала: «Вот сейчас дверь распахнётся, и Он войдёт…» В ту же секунду постучали, и в комнату вошёл Сергей. Это была любовь с первого взгляда!

—

Это история жизни и смерти, переплетённой с любовью навсегда. После трагической гибели актрисы МХАТа Елены Майоровой её муж, известный художник и оригинальный мыслитель Сергей Шерстюк, прожил ровно 9 месяцев. Дневники художника приоткрывают завесу и позволяют прикоснуться к таинству творчества, любви и смерти.

—

Детей у Майоровой не было.

Признание и награды

• Приз за лучшую женскую роль на кинофестивале «Созвездие-1989» за работу в фильме «Скорый поезд».
• Заслуженная артистка РСФСР (1989).

Творчество

Роли в театре

• «Амадей»
• «Тартюф» — Эльмира
• «Горе от ума» Грибоедова — Лиза
• «Варвары» Максима Горького — Анна Фёдоровна
• «Московский хор» — Галя
• «Тамада» — Нина
• «Портрет» — Анабелла
• «Трагики и комедианты» — Элеонора
• «Олень и шалашовки» — Люба Негневицкая
• «Перламутровая Зинаида» — Сюзанна
• «Вагончик» — Цыпкина
• «Дни Турбиных» М. А. Булгакова — Елена Васильевна
• «Дядя Ваня» А. П. Чехова — Елена Андреевна
• «Белоснежка и семь гномов» — королева
• «НЛО» — Ленка
• «Орестея» — Афина
• «Бесноватая» — Настасья Филипповна
• «Чайка» А. П. Чехова — Нина Заречная
• «Чокнутая» — Зинуля
• «Иванов» А. П. Чехова — Сара
• «Платонов» — Грекова и Анна Петровна)
• «Три сестры» — Маша
• «Тойбеле и её демон» Исаака Зингера — Тойбеле

Фильмография

1980 — Незваный друг — коллега Глушенковой по работе (в титрах не указана) 1981 — Вам и не снилось… — Зоя, соседка Кати 1981 — 34-й скорый — Серафима Стешкова («Сима»), проводница 1981 — Дядюшкин сон (телеспектакль) — Зинаида Афанасьевна 1981 — Наше призвание — Кастуська Фиалковская 1981 — Ожидаются похолодание и снег (короткометражный) — Таня 1982 — Вы чьё, старичьё? (короткометражный) — Валентина 1982 — Родителей не выбирают — Мама 1983 — Полнолуние (телеспектакль) 1983 — Привет с фронта 1983 — Одиноким предоставляется общежитие — Ира Санько 1983 — Последний довод королей — Шу, из команды телепроповедника Макферсона, в прошлом — любовница Кейси Джикса 1984 — Парад планет — подруга Слонова 1984 — Один и без оружия — Дарья Ивановна Латышева 1985 — Вот моя деревня… 1985 — Друзей не выбирают 1985 — Не имеющий чина 1985 — Странная история доктора Джекила и мистера Хайда 1986 — Зина-Зинуля — Нина 1986 — Лётное происшествие 1986 — Я вожатый форпоста — Кастуська Фиалковская 1987 — Забытая мелодия для флейты — Люся 1987 — Везучая — Татьяна Большакова 1988 — Двое и одна — Валентина Корякина 1988 — Скорый поезд — Ольга Корнеева, официантка вагона-ресторана 1988 — Корабль 1989 — А был ли Каротин? — Антонина Барс 1989 — Закон — Татьяна Самарина 1990 — Неустановленное лицо — журналистка Ольга Троепольская/проститутка Саша по кличке Шу-Шу 1990 — Шаги императора 1991 — Затерянный в Сибири — Анна Ильинична, доктор 1991 — Хмель 1993 — Макаров — Наталья, жена Макарова 1993 — Плащ Казановы — Валя, парикмахер 1993 — Бездна, круг седьмой 1994 — Белый праздник 1995 — Мелкий бес — Вершина 1996 — Возвращение «Броненосца» — Верка 1996 — Карьера Артуро Уи. Новая версия — Бетти 1997 — Странное время — Алла 1998 — На ножах (телесериал) — Глафира(озвучила Анна Гуляренко) 1998 — Чехов и Ко (телесериал) 1999 — Послушай, не идёт ли дождь… — Смерть (озвучила Юлия Рутберг)

Литература

• С. А. Шерстюк Украденная книга ISBN 5-17-012294-2

Ссылки

• [www.elenamayorova.narod.ru Сайт памяти Елены Майоровой]
• Сергей Марков [smarkov.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=358&Itemid=76 Освобождение Елены Майоровой], «Коллекция Караван историй» № 5 (35) 2011
• д/ф [my.mail.ru/list/zuravlik/video/1773/4977.html Трагедия Елены Майоровой] из цикла «Дело тёмное» (НТВ, 2011)

Отрывок, характеризующий Майорова, Елена Владимировна

На другой день свидания Бориса с Ростовым был смотр австрийских и русских войск, как свежих, пришедших из России, так и тех, которые вернулись из похода с Кутузовым. Оба императора, русский с наследником цесаревичем и австрийский с эрцгерцогом, делали этот смотр союзной 80 титысячной армии.
С раннего утра начали двигаться щегольски вычищенные и убранные войска, выстраиваясь на поле перед крепостью. То двигались тысячи ног и штыков с развевавшимися знаменами и по команде офицеров останавливались, заворачивались и строились в интервалах, обходя другие такие же массы пехоты в других мундирах; то мерным топотом и бряцанием звучала нарядная кавалерия в синих, красных, зеленых шитых мундирах с расшитыми музыкантами впереди, на вороных, рыжих, серых лошадях; то, растягиваясь с своим медным звуком подрагивающих на лафетах, вычищенных, блестящих пушек и с своим запахом пальников, ползла между пехотой и кавалерией артиллерия и расставлялась на назначенных местах. Не только генералы в полной парадной форме, с перетянутыми донельзя толстыми и тонкими талиями и красневшими, подпертыми воротниками, шеями, в шарфах и всех орденах; не только припомаженные, расфранченные офицеры, но каждый солдат, – с свежим, вымытым и выбритым лицом и до последней возможности блеска вычищенной аммуницией, каждая лошадь, выхоленная так, что, как атлас, светилась на ней шерсть и волосок к волоску лежала примоченная гривка, – все чувствовали, что совершается что то нешуточное, значительное и торжественное. Каждый генерал и солдат чувствовали свое ничтожество, сознавая себя песчинкой в этом море людей, и вместе чувствовали свое могущество, сознавая себя частью этого огромного целого.
С раннего утра начались напряженные хлопоты и усилия, и в 10 часов всё пришло в требуемый порядок. На огромном поле стали ряды. Армия вся была вытянута в три линии. Спереди кавалерия, сзади артиллерия, еще сзади пехота.
Между каждым рядом войск была как бы улица. Резко отделялись одна от другой три части этой армии: боевая Кутузовская (в которой на правом фланге в передней линии стояли павлоградцы), пришедшие из России армейские и гвардейские полки и австрийское войско. Но все стояли под одну линию, под одним начальством и в одинаковом порядке.
Как ветер по листьям пронесся взволнованный шопот: «едут! едут!» Послышались испуганные голоса, и по всем войскам пробежала волна суеты последних приготовлений.
Впереди от Ольмюца показалась подвигавшаяся группа. И в это же время, хотя день был безветренный, легкая струя ветра пробежала по армии и чуть заколебала флюгера пик и распущенные знамена, затрепавшиеся о свои древки. Казалось, сама армия этим легким движением выражала свою радость при приближении государей. Послышался один голос: «Смирно!» Потом, как петухи на заре, повторились голоса в разных концах. И всё затихло.
В мертвой тишине слышался топот только лошадей. То была свита императоров. Государи подъехали к флангу и раздались звуки трубачей первого кавалерийского полка, игравшие генерал марш. Казалось, не трубачи это играли, а сама армия, радуясь приближению государя, естественно издавала эти звуки. Из за этих звуков отчетливо послышался один молодой, ласковый голос императора Александра. Он сказал приветствие, и первый полк гаркнул: Урра! так оглушительно, продолжительно, радостно, что сами люди ужаснулись численности и силе той громады, которую они составляли.
Ростов, стоя в первых рядах Кутузовской армии, к которой к первой подъехал государь, испытывал то же чувство, какое испытывал каждый человек этой армии, – чувство самозабвения, гордого сознания могущества и страстного влечения к тому, кто был причиной этого торжества.
Он чувствовал, что от одного слова этого человека зависело то, чтобы вся громада эта (и он, связанный с ней, – ничтожная песчинка) пошла бы в огонь и в воду, на преступление, на смерть или на величайшее геройство, и потому то он не мог не трепетать и не замирать при виде этого приближающегося слова.
– Урра! Урра! Урра! – гремело со всех сторон, и один полк за другим принимал государя звуками генерал марша; потом Урра!… генерал марш и опять Урра! и Урра!! которые, всё усиливаясь и прибывая, сливались в оглушительный гул.
Пока не подъезжал еще государь, каждый полк в своей безмолвности и неподвижности казался безжизненным телом; только сравнивался с ним государь, полк оживлялся и гремел, присоединяясь к реву всей той линии, которую уже проехал государь. При страшном, оглушительном звуке этих голосов, посреди масс войска, неподвижных, как бы окаменевших в своих четвероугольниках, небрежно, но симметрично и, главное, свободно двигались сотни всадников свиты и впереди их два человека – императоры. На них то безраздельно было сосредоточено сдержанно страстное внимание всей этой массы людей.
Красивый, молодой император Александр, в конно гвардейском мундире, в треугольной шляпе, надетой с поля, своим приятным лицом и звучным, негромким голосом привлекал всю силу внимания.
Ростов стоял недалеко от трубачей и издалека своими зоркими глазами узнал государя и следил за его приближением. Когда государь приблизился на расстояние 20 ти шагов и Николай ясно, до всех подробностей, рассмотрел прекрасное, молодое и счастливое лицо императора, он испытал чувство нежности и восторга, подобного которому он еще не испытывал. Всё – всякая черта, всякое движение – казалось ему прелестно в государе.
Остановившись против Павлоградского полка, государь сказал что то по французски австрийскому императору и улыбнулся.
Увидав эту улыбку, Ростов сам невольно начал улыбаться и почувствовал еще сильнейший прилив любви к своему государю. Ему хотелось выказать чем нибудь свою любовь к государю. Он знал, что это невозможно, и ему хотелось плакать.
Государь вызвал полкового командира и сказал ему несколько слов.
«Боже мой! что бы со мной было, ежели бы ко мне обратился государь! – думал Ростов: – я бы умер от счастия».
Государь обратился и к офицерам:
– Всех, господа (каждое слово слышалось Ростову, как звук с неба), благодарю от всей души.
Как бы счастлив был Ростов, ежели бы мог теперь умереть за своего царя!
– Вы заслужили георгиевские знамена и будете их достойны.
«Только умереть, умереть за него!» думал Ростов.
Государь еще сказал что то, чего не расслышал Ростов, и солдаты, надсаживая свои груди, закричали: Урра! Ростов закричал тоже, пригнувшись к седлу, что было его сил, желая повредить себе этим криком, только чтобы выразить вполне свой восторг к государю.
Государь постоял несколько секунд против гусар, как будто он был в нерешимости.
«Как мог быть в нерешимости государь?» подумал Ростов, а потом даже и эта нерешительность показалась Ростову величественной и обворожительной, как и всё, что делал государь.
Нерешительность государя продолжалась одно мгновение. Нога государя, с узким, острым носком сапога, как носили в то время, дотронулась до паха энглизированной гнедой кобылы, на которой он ехал; рука государя в белой перчатке подобрала поводья, он тронулся, сопутствуемый беспорядочно заколыхавшимся морем адъютантов. Дальше и дальше отъезжал он, останавливаясь у других полков, и, наконец, только белый плюмаж его виднелся Ростову из за свиты, окружавшей императоров.
В числе господ свиты Ростов заметил и Болконского, лениво и распущенно сидящего на лошади. Ростову вспомнилась его вчерашняя ссора с ним и представился вопрос, следует – или не следует вызывать его. «Разумеется, не следует, – подумал теперь Ростов… – И стоит ли думать и говорить про это в такую минуту, как теперь? В минуту такого чувства любви, восторга и самоотвержения, что значат все наши ссоры и обиды!? Я всех люблю, всем прощаю теперь», думал Ростов.
Когда государь объехал почти все полки, войска стали проходить мимо его церемониальным маршем, и Ростов на вновь купленном у Денисова Бедуине проехал в замке своего эскадрона, т. е. один и совершенно на виду перед государем.
Не доезжая государя, Ростов, отличный ездок, два раза всадил шпоры своему Бедуину и довел его счастливо до того бешеного аллюра рыси, которою хаживал разгоряченный Бедуин. Подогнув пенящуюся морду к груди, отделив хвост и как будто летя на воздухе и не касаясь до земли, грациозно и высоко вскидывая и переменяя ноги, Бедуин, тоже чувствовавший на себе взгляд государя, прошел превосходно.
Сам Ростов, завалив назад ноги и подобрав живот и чувствуя себя одним куском с лошадью, с нахмуренным, но блаженным лицом, чортом , как говорил Денисов, проехал мимо государя.
– Молодцы павлоградцы! – проговорил государь.
«Боже мой! Как бы я счастлив был, если бы он велел мне сейчас броситься в огонь», подумал Ростов.
Когда смотр кончился, офицеры, вновь пришедшие и Кутузовские, стали сходиться группами и начали разговоры о наградах, об австрийцах и их мундирах, об их фронте, о Бонапарте и о том, как ему плохо придется теперь, особенно когда подойдет еще корпус Эссена, и Пруссия примет нашу сторону.
Но более всего во всех кружках говорили о государе Александре, передавали каждое его слово, движение и восторгались им.
Все только одного желали: под предводительством государя скорее итти против неприятеля. Под командою самого государя нельзя было не победить кого бы то ни было, так думали после смотра Ростов и большинство офицеров.
Все после смотра были уверены в победе больше, чем бы могли быть после двух выигранных сражений.


На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».