Майское древо

«Ма́йское дре́во» — фольклорный фестиваль, проводящийся в конце мая в городе Выборге, в средневековом замке.

Представляет собой собирательный средневеково-европейский весенний праздник. Главным событием фестиваля является концерт под открытым небом музыкальных коллективов, играющих в стилях фолк и фолк-рок, таких как Тролль гнёт ель, Buhurt, Musica Radicum, Лос Мачетес и других. Помимо концерта проводится также турнир лучников, ярмарка мастеров, различные конкурсы. Любители средневековой западноевропейской культуры приезжают на «Майское древо» со всей страны, многие — в соответствующих тематике костюмах. Символ фестиваля, собственно, майское дерево, украшенное разноцветными лентами, устанавливается перед началом мероприятий на главной площади замка.

См. также

• Майское дерево

Отрывок, характеризующий Майское древо

За обедом в этот день на слова Десаля, говорившего о том, что, как слышно, французы уже вступили в Витебск, старый князь вспомнил о письме князя Андрея.
– Получил от князя Андрея нынче, – сказал он княжне Марье, – не читала?
– Нет, mon pere, [батюшка] – испуганно отвечала княжна. Она не могла читать письма, про получение которого она даже и не слышала.
– Он пишет про войну про эту, – сказал князь с той сделавшейся ему привычной, презрительной улыбкой, с которой он говорил всегда про настоящую войну.
– Должно быть, очень интересно, – сказал Десаль. – Князь в состоянии знать…
– Ах, очень интересно! – сказала m llе Bourienne.
– Подите принесите мне, – обратился старый князь к m llе Bourienne. – Вы знаете, на маленьком столе под пресс папье.
M lle Bourienne радостно вскочила.
– Ах нет, – нахмурившись, крикнул он. – Поди ты, Михаил Иваныч.
Михаил Иваныч встал и пошел в кабинет. Но только что он вышел, старый князь, беспокойно оглядывавшийся, бросил салфетку и пошел сам.
– Ничего то не умеют, все перепутают.
Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m lle Bourienne и даже Николушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом, сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не давая никому читать во время обеда, положил подле себя.