Макарьевская премия

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Макариевская премия»)
Перейти к: навигация, поиск

Мака́рьевская (Макариевская) пре́мия — российская академическая премия имени митрополита Московского и Коломенского Макария (Булгакова), созданная в 1867 году по его завещанию с целью «поощрения отечественных талантов, посвящающих себя делу науки и общеполезных занятий…». С 1918 по 1996 год премия не вручалась. В настоящее время — главная премия в области российской истории и истории Русской православной церкви.

Макариевская премия вручается каждые два года. Для проведении конкурса выбрана рейтинговая система голосования, по результатам которого присуждаются премии трёх степеней: первая, вторая и третья, а также молодёжная премия. Лауреатам вручаются дипломы, медали, денежные премии и многотомный труд митрополита Макария «История Русской Церкви». Сумма премии меняется каждый год в зависимости от возможностей фонда, как правило, в сторону повышения. Важнейшим критерием оценки работ является их научная значимость.





Макариевский фонд и премии в XIX — начале XX веков

Макариевская академическая премия была учреждена митрополитом Московским и Коломенским Макарием (Булгаковым). Он завещал после своей смерти на проценты от его сбережений учредить ежегодные премии для поощрения отечественных талантов, посвящающих себя делу науки и общеполезных знаний.

В 1869—1879 годах было издано Высочайшее утверждение правил присуждения премий Высокопреосвященнейшего Макария. В 1882 году был учреждён Макариевский фонд.

Макариевские премии присуждались с 1884 по 1917 год Святейшим Синодом за выдающиеся работы русских учёных в области истории и богословия. Было четыре Макариевских премии. Одна присуждалась Академией наук (по всем отраслям науки), две — Святейшим Синодом (за учебники и учебные пособия по духовным дисциплинам), одна — Киевской духовной академией (за работы в области духовной литературы). Революция прервала эту традицию, Фонд был ликвидирован, а накопленные средства бесследно исчезли.

Лауреаты Макариевской премии в 1884—1917 годах

Среди получивших премии было несколько будущих архиереев: архимандрит (впоследствии — архиепископ) Никон (Рождественский), иеромонах (впоследствии — митрополит) Николай (Ярушевич), иеромонах (впоследствии — митрополит) Анатолий (Грисюк), иеромонах (впоследствии — архиепископ) Феодор (Поздеевский), А. Г. Стадницкий (впоследствии — митрополит), В. А. Троицкий (впоследствии — архиепископ).

За труды в области богословских наук премию получили священник Павел Флоренский, профессора А. И. Алмазов, Н. Н. Глубоковский, А. П. Голубцов, И. И. Малышевский, А. С. Павлов и другие.

В области естественных наук премии были удостоены С. Н. Алфераки, В. В. Докучаев, А. С. Ермолов, С. О. Макаров, И. В. Мушкетов, И. Г. Оршанский и другие.

В области гуманитарных наук премия была вручена Н. М. Бубнову, М. С. Корелину, А. А. Кочубинскому, Д. Ф. Масловскому, В. М. Перетцу, А. Ф. Петрушевскому, А. Ф. Редигеру, М. Н. Розанову, Т. Д. Флоринскому и другим.

За учебники и учебные пособия премию получили И. С. Бердников, С. В. Смоленский, Г. И. Челпанов и другие.

Макариевский фонд и премия с конца XX века

Фонд по премиям памяти митрополита Московского и Коломенского Макария (Булгакова) был возрождён в 1995 году по инициативе Святейшего Патриарха Московского и вся Руси Алексия II. Учредители фонда — Русская православная церковь, Правительство Москвы и Российская академия наук. С конца 1990-х годов Фонд возглавлял митрополит Воронежский и Липецкий Мефодий. В 2003 году председателем Фонда стал архиепископ Екатеринбургский и Верхотурский (ныне — митрополит Ташкентский и Узбекистанский) Викентий.

19 сентября 1997 года состоялось первое вручение Макариевских премий. Церемонию возглавили Святейший Патриарх Алексий II и президент РАН Ю. С. Осипов. Премия была присуждена в номинациях «История Православной Церкви» и «История Москвы». С 1999 года премия вручалась также в номинации «История России», а с 2005 года — в номинации «История православных стран и народов».

В 1995 году мы приняли решение о возрождении этой премии тремя учредителями: Русской Православной Церковью, Правительством Москвы и Академией наук. Через два года прошло первое вручение премии. С тех пор авторитет премии неуклонно укреплялся. Если в первый год мы рассматривали несколько десятков работ на соискание этой премии, то сегодня речь идёт уже о сотнях. Увеличилось и число номинаций. Сначала их было две: история Русской Церкви и история Москвы. Через два года добавилась номинация по истории России, а в этом году мы вручаем первые премии ещё по одной номинации — история православных стран и народов. Также резко расширилась и география присылаемых на конкурс работ. Сегодня мы анализируем работы, присылаемые из самых разных уголков не только нашей страны, но и всего мира.
Патриарх Алексий II на церемонии вручения премии в 2005 году

Число номинаций продолжает увеличиваться, и с 2008 года премия присуждается в пяти номинациях: «История Православной Церкви», «История России», «История Москвы и историческое краеведение», «История православных стран и народов», «Учебник или учебное пособие». В 2013 году добавлена номинация «За достижения в популяризации научно-исторических знаний».

Мне кажется, что эта премия, помимо того, что она является стимулом и достойным поощрением научной деятельности, представляет ценность ещё и потому, что объединяет людей, трудящихся как в светской, так и в церковной науке. Те разрывы, которые произошли в нашей истории, постепенно преодолеваются. Я хотел бы поблагодарить всех, кто участвует в преодолении этих трагических разрывов.

Экспертный совет Макариевского фонда состоит из светских и церковных историков, специалистов по истории Москвы и истории России, представляющих Российскую академию наук, Московский государственный университет, Московскую духовную академию, Церковно-научный центр «Православная энциклопедия». Экспертный совет возглавляет доктор исторических наук, профессор, академик РАН С. П. Карпов.

Правом выдвижения работ на соискание премии обладают учёные и научные советы институтов РАН, академики и члены-корреспонденты РАН по своей специальности; учёные советы научно-исследовательских и высших учебных заведений; учёные советы музеев, архивов и библиотек; Правительство Москвы; Учебный комитет Московской Патриархии; Церковно-научный центр «Православная энциклопедия»; по благословению и рекомендации правящих архиереев Русской православной церкви и других православных церквей, лауреаты Макариевской премии по своей номинации.

Лауреаты Макариевской премии с 1997 года

После возрождения премия присуждалась в 1997, 1999, 2001, 2003, 2005, 2007, 2009, 2011, 2013 годах.

Среди награждённых Макариевской премией:

  • В номинации «За достижения в популяризации научно-исторических знаний»: Д. М. Володихин.
  • «За выдающийся вклад в развитие отечественной исторической науки» премии в 2003 году был удостоен С. О. Шмидт.

Напишите отзыв о статье "Макарьевская премия"

Ссылки

  • [www.m-fond.ru/ Фонд по премиям памяти митрополита Московского и Коломенского Макария (Булгакова)]
  • [www.patriarchia.ru/db/text/66010.html Фонд по премиям памяти митрополита Московского и Коломенского Макария (Булгакова) (Макариевский фонд)]
  • [www.orthedu.ru/ch_hist/hist/mit-maka-/mit-maka-20.htm ПЕРВОЕ ЗАСЕДАНИЕ ЭКСПЕРТНОГО СОВЕТА ПО ПРИСУЖДЕНИЮ ПРЕМИЙ 2001 ГОДА]
  • [rusk.ru/st.php?idar=1000504 Макарьевский фонд уснул] // Русская линия
  • [ria.ru/society/20050823/41213070.html Макарьевская премия будет вручаться и за лучший учебник]

Отрывок, характеризующий Макарьевская премия

Граф сморщился и заперхал.
– У графини просите, а я не распоряжаюсь.
– Ежели затруднительно, пожалуйста, не надо, – сказал Берг. – Мне для Верушки только очень бы хотелось.
– Ах, убирайтесь вы все к черту, к черту, к черту и к черту!.. – закричал старый граф. – Голова кругом идет. – И он вышел из комнаты.
Графиня заплакала.
– Да, да, маменька, очень тяжелые времена! – сказал Берг.
Наташа вышла вместе с отцом и, как будто с трудом соображая что то, сначала пошла за ним, а потом побежала вниз.
На крыльце стоял Петя, занимавшийся вооружением людей, которые ехали из Москвы. На дворе все так же стояли заложенные подводы. Две из них были развязаны, и на одну из них влезал офицер, поддерживаемый денщиком.
– Ты знаешь за что? – спросил Петя Наташу (Наташа поняла, что Петя разумел: за что поссорились отец с матерью). Она не отвечала.
– За то, что папенька хотел отдать все подводы под ранепых, – сказал Петя. – Мне Васильич сказал. По моему…
– По моему, – вдруг закричала почти Наташа, обращая свое озлобленное лицо к Пете, – по моему, это такая гадость, такая мерзость, такая… я не знаю! Разве мы немцы какие нибудь?.. – Горло ее задрожало от судорожных рыданий, и она, боясь ослабеть и выпустить даром заряд своей злобы, повернулась и стремительно бросилась по лестнице. Берг сидел подле графини и родственно почтительно утешал ее. Граф с трубкой в руках ходил по комнате, когда Наташа, с изуродованным злобой лицом, как буря ворвалась в комнату и быстрыми шагами подошла к матери.
– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
– Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! – закричала она. – Они остаются!..
– Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
– Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка… Маменька, ну что нам то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе… Маменька!.. Это не может быть!..
Граф стоял у окна и, не поворачивая лица, слушал слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое лицо к окну.
Графиня взглянула на дочь, увидала ее пристыженное за мать лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.
– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.
– Да с чем он? – спрашивала Наташа.
– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.


Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Макарьевская_премия&oldid=79462838»