Макаров, Олег Витальевич (фигурист)

Олег Макаров

Персональные данные
Представляет	СССР
Дата рождения	22 октября 1962(1962-10-22) (61 год)
Место рождения	Ленинград, СССР
Бывшие партнёры	Лариса Селезнёва
Бывшие тренеры	Игорь Москвин
Спортивные достижения Лучшие результаты по системе ИСУ (на международных любительских соревнованиях) Сумма: Не соревновался по Новой судейской системе Завершил выступления Олимпийские награды Фигурное катание Бронза Сараево 1984 Парное фигурное катание

Оле́г Вита́льевич Мака́ров (род. 22 октября 1962 года в Ленинграде) — советский фигурист, выступавший в парном разряде. Вместе с женой, Ларисой Селезнёвой, он — бронзовый призёр зимней Олимпиады 1984 года в Сараево, двукратный чемпион мира среди юниоров (1980 и 1981), двукратный чемпион Европы и четырёхкратный чемпион СССР. Заслуженный мастер спорта СССР (1989). Мастер спорта СССР международного класса. Награждён медалью «За трудовое отличие». В настоящее время живёт и работает тренером по фигурному катанию в США.

Карьера

Начинал кататься в паре с Мариной Петровой, одним из первых крупных соревнований стала Зимняя Спартакиада народов СССР 1978 в Свердловске, где они заняли 11-е место среди юниоров. Большую часть спортивной карьеры работали у тренера Игоря Москвина, сразу выведшего пару на самый сложный уровень, в том числе невиданные для того времени набор прыжков (тройной тулуп, двойной аксель, каскад двойной аксель — двойной тулуп в одной программе), а также комбинацию выброс двойной аксель — тройка — прыжок двойной аксель. Кроме того пара впервые в мире демонстрировала в разных программах четыре сложнейших и сегодня выброса — тройные риттбергер, сальхов, тулуп, а также аксель в два с половиной оборота. И. Б. Москвин старался сделать программы, интересные по художественной идее, музыке и хореографии. Все это позволило паре с первого сезона в сборной СССР сразу выиграть бронзу на Олимпийских играх (1984).

Был известен конфликт Олега Макарова и Олега Васильева. На тренировке спортсмены столкнулись, завязалась драка и Макаров сломал Васильеву челюсть. В результате пара Селезнёва—Макаров была дисквалифицирована и пропустила почти весь 1983 год.

Личная жизнь

Женат на своей бывшей партнёрше, Ларисе Селезнёвой. Их дочь, Ксения Макарова — чемпионка России 2010 года в женском одиночном катании. Олег Макаров и его жена являются у дочери тренерами.

Спортивные достижения

после 1986 года

Соревнования	1986—87	1987—88	1988—89	1989—90
Зимние Олимпийские игры		4
Чемпионаты мира	4	3		4
Чемпионаты Европы	1	2	1	2
Чемпионаты СССР		1	1	1
NHK Trophy			1	2
Турнир «Московские Новости»		3

до 1986 года

Соревнования	1978—79	1979—80	1980—81	1981—82	1982—83	1983—84	1984—85	1985—86
Зимние Олимпийские игры						3
Чемпионаты мира						4	2	4
Чемпионаты Европы						4	2
Чемпионаты мира среди юниоров	2	1	1
Чемпионаты СССР				5	4		1
Чемпионаты СССР среди юниоров	1	1	1
Турнир «Московские Новости»								1
Ennia Challenge Cup				2	1

См. также

• Чемпионат мира по фигурному катанию среди юниоров 1979
• Фигурное катание на зимних Олимпийских играх 1988 — парное катание

Ссылки

• [www.selmak87.com Сайт Selezneva & Makarov]  (англ.)
• [solovieff.ru/main.mhtml?Part=58&PubID=340 Профиль на сайте В.Словьёва]

Отрывок, характеризующий Макаров, Олег Витальевич (фигурист)

А между тем стоит только отвернуться от изучения рапортов и генеральных планов, а вникнуть в движение тех сотен тысяч людей, принимавших прямое, непосредственное участие в событии, и все, казавшиеся прежде неразрешимыми, вопросы вдруг с необыкновенной легкостью и простотой получают несомненное разрешение.
Цель отрезывания Наполеона с армией никогда не существовала, кроме как в воображении десятка людей. Она не могла существовать, потому что она была бессмысленна, и достижение ее было невозможно.
Цель народа была одна: очистить свою землю от нашествия. Цель эта достигалась, во первых, сама собою, так как французы бежали, и потому следовало только не останавливать это движение. Во вторых, цель эта достигалась действиями народной войны, уничтожавшей французов, и, в третьих, тем, что большая русская армия шла следом за французами, готовая употребить силу в случае остановки движения французов.
Русская армия должна была действовать, как кнут на бегущее животное. И опытный погонщик знал, что самое выгодное держать кнут поднятым, угрожая им, а не по голове стегать бегущее животное.



Когда человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, что есть он сам, – сущность его, в его глазах очевидно уничтожается – перестает быть. Но когда умирающее есть человек, и человек любимый – ощущаемый, тогда, кроме ужаса перед уничтожением жизни, чувствуется разрыв и духовная рана, которая, так же как и рана физическая, иногда убивает, иногда залечивается, но всегда болит и боится внешнего раздражающего прикосновения.
После смерти князя Андрея Наташа и княжна Марья одинаково чувствовали это. Они, нравственно согнувшись и зажмурившись от грозного, нависшего над ними облака смерти, не смели взглянуть в лицо жизни. Они осторожно берегли свои открытые раны от оскорбительных, болезненных прикосновений. Все: быстро проехавший экипаж по улице, напоминание об обеде, вопрос девушки о платье, которое надо приготовить; еще хуже, слово неискреннего, слабого участия болезненно раздражало рану, казалось оскорблением и нарушало ту необходимую тишину, в которой они обе старались прислушиваться к незамолкшему еще в их воображении страшному, строгому хору, и мешало вглядываться в те таинственные бесконечные дали, которые на мгновение открылись перед ними.
Только вдвоем им было не оскорбительно и не больно. Они мало говорили между собой. Ежели они говорили, то о самых незначительных предметах. И та и другая одинаково избегали упоминания о чем нибудь, имеющем отношение к будущему.
Признавать возможность будущего казалось им оскорблением его памяти. Еще осторожнее они обходили в своих разговорах все то, что могло иметь отношение к умершему. Им казалось, что то, что они пережили и перечувствовали, не могло быть выражено словами. Им казалось, что всякое упоминание словами о подробностях его жизни нарушало величие и святыню совершившегося в их глазах таинства.
Беспрестанные воздержания речи, постоянное старательное обхождение всего того, что могло навести на слово о нем: эти остановки с разных сторон на границе того, чего нельзя было говорить, еще чище и яснее выставляли перед их воображением то, что они чувствовали.

Но чистая, полная печаль так же невозможна, как чистая и полная радость. Княжна Марья, по своему положению одной независимой хозяйки своей судьбы, опекунши и воспитательницы племянника, первая была вызвана жизнью из того мира печали, в котором она жила первые две недели. Она получила письма от родных, на которые надо было отвечать; комната, в которую поместили Николеньку, была сыра, и он стал кашлять. Алпатыч приехал в Ярославль с отчетами о делах и с предложениями и советами переехать в Москву в Вздвиженский дом, который остался цел и требовал только небольших починок. Жизнь не останавливалась, и надо было жить. Как ни тяжело было княжне Марье выйти из того мира уединенного созерцания, в котором она жила до сих пор, как ни жалко и как будто совестно было покинуть Наташу одну, – заботы жизни требовали ее участия, и она невольно отдалась им. Она поверяла счеты с Алпатычем, советовалась с Десалем о племяннике и делала распоряжения и приготовления для своего переезда в Москву.
Наташа оставалась одна и с тех пор, как княжна Марья стала заниматься приготовлениями к отъезду, избегала и ее.
Княжна Марья предложила графине отпустить с собой Наташу в Москву, и мать и отец радостно согласились на это предложение, с каждым днем замечая упадок физических сил дочери и полагая для нее полезным и перемену места, и помощь московских врачей.
– Я никуда не поеду, – отвечала Наташа, когда ей сделали это предложение, – только, пожалуйста, оставьте меня, – сказала она и выбежала из комнаты, с трудом удерживая слезы не столько горя, сколько досады и озлобления.
После того как она почувствовала себя покинутой княжной Марьей и одинокой в своем горе, Наташа большую часть времени, одна в своей комнате, сидела с ногами в углу дивана, и, что нибудь разрывая или переминая своими тонкими, напряженными пальцами, упорным, неподвижным взглядом смотрела на то, на чем останавливались глаза. Уединение это изнуряло, мучило ее; но оно было для нее необходимо. Как только кто нибудь входил к ней, она быстро вставала, изменяла положение и выражение взгляда и бралась за книгу или шитье, очевидно с нетерпением ожидая ухода того, кто помешал ей.
Ей все казалось, что она вот вот сейчас поймет, проникнет то, на что с страшным, непосильным ей вопросом устремлен был ее душевный взгляд.
В конце декабря, в черном шерстяном платье, с небрежно связанной пучком косой, худая и бледная, Наташа сидела с ногами в углу дивана, напряженно комкая и распуская концы пояса, и смотрела на угол двери.