Макдональд, Гектор Манро

Гектор Манро Макдональд
Hector Munro Macdonald
Дата рождения:	19 января 1865(1865-01-19)
Место рождения:	Эдинбург, Шотландия, Великобритания
Дата смерти:	16 мая 1935(1935-05-16) (70 лет)
Место смерти:	Абердин, Шотландия, Великобритания
Страна:	Великобритания Великобритания
Научная сфера:	математика
Место работы:	Кембриджский университет, Абердинский университет
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Абердинский университет

Гектор Манро Макдональд (англ. Hector Munro Macdonald, 19 января 1865, Эдинбург, Шотландия, Великобритания — 16 мая 1935, Абердин, Шотландия, Великобритания) — шотландский математик, специалист по теории специальных функций и применению математических методов для решения задач электродинамики.

Биография

Гектор Манро Макдональд родился в Эдинбурге 19 января 1865 года в семье Энни Манро (Annie Munro) и Дональда Макдональда (Donald Macdonald). Он учился в Абердинской грамматической школе (Aberdeen Grammar School, см. также Школа грамоты), а в 1882 году поступил в Абердинский университет.

В Абердинском университете Макдональд изучал математику. Окончив его с отличием в 1886 году, он получил фуллертоновскую стипендию (англ. Fullerton Scholarship) и продолжил своё обучение в Клэр-колледже Кембриджского университета. В 1889 году он окончил обучение, заняв четвёртое место на математическом экзамене «Трайпос» (fourth Wrangler). В 1890 году Макдональду была дана стипендия для работы в Клэр-колледже, а в 1891 году он получил премию Смита.

В Кембридже Макдональд сначала работал в области «чистой» математики, а затем переключился на математические проблемы, связанные с электромагнитным излучением, и в 1901 году получил премию Адамса за своё эссе «Электрические волны» (англ. Electric waves).

В 1904 году Макдональд получил позицию профессора математики в Абердинском университете и перебрался из Кембриджа в Абердин. Там он жил и работал до конца своей жизни.

В 1901 году Макдональд был избран членом Лондонского королевского общества, которое в 1916 году наградило его Королевской медалью. В 1905 году он был также избран членом Королевского общества Эдинбурга. Кроме этого, Макдональд был членом Лондонского математического общества, а в 1916—1918 годах — президентом этого общества.

Научные результаты

Макдональд работал над асимптотическими разложениями различных функций, исследовал свойства функций Бесселя — их нули, а также некоторые интегралы, связанные с ними. Часть его работ была посвящена сферическим гармоникам и рядам Фурье.

Посредством суммирования рядов с функциями Бесселя Макдональду удалось решить некоторые задачи, связанные с дифракцией электрических волн.

Модифицированную функцию Бесселя второго рода <math>K_{\nu}(z)</math> называют функцией Макдональда.

См. также

• Модифицированные функции Бесселя

Отрывок, характеризующий Макдональд, Гектор Манро

Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.


Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.