Макдональд, Джеймс Эдуард Херви
| Джеймс Эдуард Херви Макдональд | |
 Фотография М. О. Хаммонда (1930) | |
| Имя при рождении: |
James Edward Hervey MacDonald |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Жанр: |
пейзажист |
Джеймс Эдуард Херви Макдональд (англ. James Edward Hervey MacDonald, традиционно сокращается как J. E. H. MacDonald, 12 мая 1873, Дарэм, Великобритания — 26 ноября 1932, Торонто) — крупнейший канадский художник, член «Группы Семи», один из основателей национальной канадской живописи.
Родился в Англии, в 1887 году в возрасте 14 лет переехал с семьёй в Канаду, в Гамильтон, а в 1889 году — в Торонто. Там Макдональд изучал дизайн (commercial art), а также стал активистом Лиги студентов-художников Торонто (Toronto Art Student League). В ноябре 1911 года он выставил свои рисунки в клубе гуманитарного факультета. Выставка обратила на себя внимание Лорена Харриса, который поддержал увлечение Макдональда живописью и начал пропагандировать его работы. В 1912 году Макдональд принял участие в выставке Общества художников Оттавы. Его работы получили благожелательные отзывы критики.
В январе 1913 года он совершил путешествие в Буффало, где проходила выставка скандинавского импрессионизма. Макдональд увидел там способы передачи северного пейзажа, которые, как он считал, можно было применить в Канаде. В том же году вокруг него и Харриса в Торонто начали группироваться художники, которым также был интересен потенциал национальной канадской живописи. Весной того же года Макдональд написал Александру Янгу Джексону с предложением приехать в Торонто. В мае Джексон приехал в Торонто.
В марте 1916 года Макдональд выставил в Обществе художников Оттавы свою картину «Заброшенный сад» (The Tangled Garden). Картина была выдержана в пост-импрессионистском стиле, близком к ван Гогу, но канадская критика, непривычная к современной живописи, была шокирована яркими красками и встретила картину неприязненно.
Образовавшаяся вокруг Макдональда в Торонто группа художников распалась во время Первой мировой войны, но вновь начала образовываться в 1917 году. В 1919 году группа, изначально состоявшая из семи художников, начала называться «Группа Семи», а в 1920 году провела первую художественную выставку. Члены группы много выезжали на пленэр и ставили своей целью создание канадского национального пейзажа. Группа Семи быда первым объединением канадских художников, которые пытались выработать единый художественный стиль, основанный на канадских национальных ценностях. Группа завоевала столь большое влияние на художественной арене Канады, что её существование как замкнутой группы художников потеряло смысл, и «Группа Семи» была формально распущена в 1931 году.
Как и другие члены «Группы Семи», Макдональд много путешествовал. Осенью 1918 года он отправился в Алгому в северо-восточном Онтарио по железной дороге в специальном вагоне, оборудованном под художественную мастерскую. Это путешествие он затем повторял несколько раз. Каждое лето, начиная с 1924 года, он путешествовал в Скалистые горы. Большинство его поздних работ составляют горные пейзажи. Примерно в это же время он начал отходить от «Группы Семи», так как близкие к группе молодые художники стали предпочитать абстрактную живопись.
С 1928 года до своей смерти в 1932 году Макдональд был директором Колледжа искусств Онтарио. В этот период он писал мало картин, и они пользовались меньшим успехом публики, чем его ранние работы.
Работы художника находятся в Национальной галерее Канады, галерее канадского искусства МакМайкл, художественной галерее Новой Шотландии, музее Гленбоу, музее Гурония и во многих частных коллекциях.
Источники
- Reid, Dennis (1988). A Concise History of Canadian Painting, Second Edition. Don Mills: Oxford University Press Canada. ISBN 0-19-540663-X.
Напишите отзыв о статье "Макдональд, Джеймс Эдуард Херви"
Отрывок, характеризующий Макдональд, Джеймс Эдуард Херви
Анна Павловна дала поцеловать ему свою сухую руку, познакомила его с некоторыми незнакомыми ему лицами и каждого шопотом определила ему.– Le Prince Hyppolite Kouraguine – charmant jeune homme. M r Kroug charge d'affaires de Kopenhague – un esprit profond, и просто: М r Shittoff un homme de beaucoup de merite [Князь Ипполит Курагин, милый молодой человек. Г. Круг, Копенгагенский поверенный в делах, глубокий ум. Г. Шитов, весьма достойный человек] про того, который носил это наименование.
Борис за это время своей службы, благодаря заботам Анны Михайловны, собственным вкусам и свойствам своего сдержанного характера, успел поставить себя в самое выгодное положение по службе. Он находился адъютантом при весьма важном лице, имел весьма важное поручение в Пруссию и только что возвратился оттуда курьером. Он вполне усвоил себе ту понравившуюся ему в Ольмюце неписанную субординацию, по которой прапорщик мог стоять без сравнения выше генерала, и по которой, для успеха на службе, были нужны не усилия на службе, не труды, не храбрость, не постоянство, а нужно было только уменье обращаться с теми, которые вознаграждают за службу, – и он часто сам удивлялся своим быстрым успехам и тому, как другие могли не понимать этого. Вследствие этого открытия его, весь образ жизни его, все отношения с прежними знакомыми, все его планы на будущее – совершенно изменились. Он был не богат, но последние свои деньги он употреблял на то, чтобы быть одетым лучше других; он скорее лишил бы себя многих удовольствий, чем позволил бы себе ехать в дурном экипаже или показаться в старом мундире на улицах Петербурга. Сближался он и искал знакомств только с людьми, которые были выше его, и потому могли быть ему полезны. Он любил Петербург и презирал Москву. Воспоминание о доме Ростовых и о его детской любви к Наташе – было ему неприятно, и он с самого отъезда в армию ни разу не был у Ростовых. В гостиной Анны Павловны, в которой присутствовать он считал за важное повышение по службе, он теперь тотчас же понял свою роль и предоставил Анне Павловне воспользоваться тем интересом, который в нем заключался, внимательно наблюдая каждое лицо и оценивая выгоды и возможности сближения с каждым из них. Он сел на указанное ему место возле красивой Элен, и вслушивался в общий разговор.
– Vienne trouve les bases du traite propose tellement hors d'atteinte, qu'on ne saurait y parvenir meme par une continuite de succes les plus brillants, et elle met en doute les moyens qui pourraient nous les procurer. C'est la phrase authentique du cabinet de Vienne, – говорил датский charge d'affaires. [Вена находит основания предлагаемого договора до того невозможными, что достигнуть их нельзя даже рядом самых блестящих успехов: и она сомневается в средствах, которые могут их нам доставить. Это подлинная фраза венского кабинета, – сказал датский поверенный в делах.]
– C'est le doute qui est flatteur! – сказал l'homme a l'esprit profond, с тонкой улыбкой. [Сомнение лестно! – сказал глубокий ум,]
– Il faut distinguer entre le cabinet de Vienne et l'Empereur d'Autriche, – сказал МorteMariet. – L'Empereur d'Autriche n'a jamais pu penser a une chose pareille, ce n'est que le cabinet qui le dit. [Необходимо различать венский кабинет и австрийского императора. Австрийский император никогда не мог этого думать, это говорит только кабинет.]
– Eh, mon cher vicomte, – вмешалась Анна Павловна, – l'Urope (она почему то выговаривала l'Urope, как особенную тонкость французского языка, которую она могла себе позволить, говоря с французом) l'Urope ne sera jamais notre alliee sincere. [Ах, мой милый виконт, Европа никогда не будет нашей искренней союзницей.]
Вслед за этим Анна Павловна навела разговор на мужество и твердость прусского короля с тем, чтобы ввести в дело Бориса.
Борис внимательно слушал того, кто говорит, ожидая своего череда, но вместе с тем успевал несколько раз оглядываться на свою соседку, красавицу Элен, которая с улыбкой несколько раз встретилась глазами с красивым молодым адъютантом.
Весьма естественно, говоря о положении Пруссии, Анна Павловна попросила Бориса рассказать свое путешествие в Глогау и положение, в котором он нашел прусское войско. Борис, не торопясь, чистым и правильным французским языком, рассказал весьма много интересных подробностей о войсках, о дворе, во всё время своего рассказа старательно избегая заявления своего мнения насчет тех фактов, которые он передавал. На несколько времени Борис завладел общим вниманием, и Анна Павловна чувствовала, что ее угощенье новинкой было принято с удовольствием всеми гостями. Более всех внимания к рассказу Бориса выказала Элен. Она несколько раз спрашивала его о некоторых подробностях его поездки и, казалось, весьма была заинтересована положением прусской армии. Как только он кончил, она с своей обычной улыбкой обратилась к нему:
