Македония (римская провинция)

Карта римской Македонии (слева) и Карта римских колоний времен императора Адриана.

Македония (лат. Macedonia) — провинция Римской республики, а затем и Римской империи.

История

Провинция Македония возникла на месте одноимённого государства в результате ряда Македонских войн. Военная экспансия Рима на Балканы привела его к столкновению с Македонией. Ещё во время Второй Пунической войны разразилась первая война с Македонией (215—205 до н. э.), которая не принесла плодов ни одной из сторон. Но уже через пять лет Рим получил возможность сосредоточить свои силы на Македонии и, в результате Второй Македонской войны (200—196 до н. э.), лишить её всех владений за пределами своих исторических границ. Пришедший к власти в 179 до н. э. молодой и деятельный царь Персей попытался восстановить былое величие Македонии, вследствие чего разгорелась Третья Македонская война (171—168 до н. э.), которая изначально складывалась не в пользу римлян — в битве при Лариссе войска Публия Лициния Красса были полностью разбиты. Тем не менее, уже в 169 до н. э. войска консула Квинта Марция Филиппа вторглись в Македонию, однако уклонились от решающей битвы по причине того, что солдаты были крайне измотаны походом. Судьба войны решилась в следующем году, когда в битве при Пидне легионы консула Луция Эмилия Павла разбили македонян, а сам царь Персей был выдан своими же сановниками. Македонское царство было раздроблено на четыре республики, находившиеся под римским протекторатом.

В 150 до н. э. самозванец Андриск объявил себя сыном царя Персея и с помощью фракийских наёмников пришёл к власти в Македонии. Рим послал против Андриска войско под командованием Квинта Цецилия Метелла, развязав, таким образом, Четвертую Македонскую войну (150-148 до н. э.). В 148 до н. э. войска Андриска были разбиты, а сам он захвачен в плен. Через два года (в 146 до н. э.) Македония утратила даже иллюзию самостоятельности, официально став провинцией Римской республики. Кроме Македонского царства в состав провинции вошли территории Эпира, Фессалии, части Иллирии и Фракии.

В результате реформы Диоклетиана 293 года Македония была резделена на две провинции: Македония Первая (лат. Macedonia Prima) на юге и Македония Вторая (лат. Macedonia Salutaris) на севере. Они были включены в Диоцез Македонии — один из трёх диоцезов, входивших в префектуру Иллирия, основанную в 318. Когда в 379 префектура Иллирия была разделена на Западную и Восточную Иллирию, македонские провинции отошли к Восточной Иллирии. После раздела империи в 395 году Македония оказалась в Восточной Римской империи.

Религия

Одной из наиболее значимых фигур римской Македонии значится святой великомученик Димитрий Солунский, покровитель Фессалоник, принявший мученическую смерть в 306.

Экономика

При Августе в провинции начался долгий период мира, процветания и богатства, хотя её роль в экономики Рима в целом была куда менее значительна, по сравнению с соседней Малой Азией.

Рост экономики стал более значительным после постройки Эгнациевой дороги, пересекавшей Балканы от Адриатического моря до Босфора, и проходившей через территорию Иллирии, Македонии и Фракии. Вместе с дорогой в регионе появилось значительное число колоний. На обширных землях развивалось сельское хозяйство. С ростом благосостояния увеличилось число ремесленников. Македония славилась своими каменщиками, шахтёрами и кузнецами. Греки также, славились во всем Римском мире как хорошие учителя и врачи.

Македония экспортировала в основном продукты сельского хозяйства, а также железо, медь и золото. В меньшей степени — древесину, канифоль, деготь, пеньку, лён и рыбу.

Города

• Гераклея Линкестис
• Деборус
• Дион
• Кассандрея
• Лихнидос
• Пелла
• Скупы
• Стобы
• Фессалоники

См. также

• Македония
• Древняя Македония

Ссылки

• [annals.xlegio.ru/greece/makedon/mk_index.htm Шофман А. С. История античной Македонии]

Отрывок, характеризующий Македония (римская провинция)

Дежурный адъютант вошел в палатку.
– Eh bien, Rapp, croyez vous, que nous ferons do bonnes affaires aujourd'hui? [Ну, Рапп, как вы думаете: хороши ли будут нынче наши дела?] – обратился он к нему.
– Sans aucun doute, Sire, [Без всякого сомнения, государь,] – отвечал Рапп.
Наполеон посмотрел на него.
– Vous rappelez vous, Sire, ce que vous m'avez fait l'honneur de dire a Smolensk, – сказал Рапп, – le vin est tire, il faut le boire. [Вы помните ли, сударь, те слова, которые вы изволили сказать мне в Смоленске, вино откупорено, надо его пить.]
Наполеон нахмурился и долго молча сидел, опустив голову на руку.
– Cette pauvre armee, – сказал он вдруг, – elle a bien diminue depuis Smolensk. La fortune est une franche courtisane, Rapp; je le disais toujours, et je commence a l'eprouver. Mais la garde, Rapp, la garde est intacte? [Бедная армия! она очень уменьшилась от Смоленска. Фортуна настоящая распутница, Рапп. Я всегда это говорил и начинаю испытывать. Но гвардия, Рапп, гвардия цела?] – вопросительно сказал он.
– Oui, Sire, [Да, государь.] – отвечал Рапп.
Наполеон взял пастильку, положил ее в рот и посмотрел на часы. Спать ему не хотелось, до утра было еще далеко; а чтобы убить время, распоряжений никаких нельзя уже было делать, потому что все были сделаны и приводились теперь в исполнение.
– A t on distribue les biscuits et le riz aux regiments de la garde? [Роздали ли сухари и рис гвардейцам?] – строго спросил Наполеон.
– Oui, Sire. [Да, государь.]
– Mais le riz? [Но рис?]
Рапп отвечал, что он передал приказанья государя о рисе, но Наполеон недовольно покачал головой, как будто он не верил, чтобы приказание его было исполнено. Слуга вошел с пуншем. Наполеон велел подать другой стакан Раппу и молча отпивал глотки из своего.
– У меня нет ни вкуса, ни обоняния, – сказал он, принюхиваясь к стакану. – Этот насморк надоел мне. Они толкуют про медицину. Какая медицина, когда они не могут вылечить насморка? Корвизар дал мне эти пастильки, но они ничего не помогают. Что они могут лечить? Лечить нельзя. Notre corps est une machine a vivre. Il est organise pour cela, c'est sa nature; laissez y la vie a son aise, qu'elle s'y defende elle meme: elle fera plus que si vous la paralysiez en l'encombrant de remedes. Notre corps est comme une montre parfaite qui doit aller un certain temps; l'horloger n'a pas la faculte de l'ouvrir, il ne peut la manier qu'a tatons et les yeux bandes. Notre corps est une machine a vivre, voila tout. [Наше тело есть машина для жизни. Оно для этого устроено. Оставьте в нем жизнь в покое, пускай она сама защищается, она больше сделает одна, чем когда вы ей будете мешать лекарствами. Наше тело подобно часам, которые должны идти известное время; часовщик не может открыть их и только ощупью и с завязанными глазами может управлять ими. Наше тело есть машина для жизни. Вот и все.] – И как будто вступив на путь определений, definitions, которые любил Наполеон, он неожиданно сделал новое определение. – Вы знаете ли, Рапп, что такое военное искусство? – спросил он. – Искусство быть сильнее неприятеля в известный момент. Voila tout. [Вот и все.]
Рапп ничего не ответил.
– Demainnous allons avoir affaire a Koutouzoff! [Завтра мы будем иметь дело с Кутузовым!] – сказал Наполеон. – Посмотрим! Помните, в Браунау он командовал армией и ни разу в три недели не сел на лошадь, чтобы осмотреть укрепления. Посмотрим!
Он поглядел на часы. Было еще только четыре часа. Спать не хотелось, пунш был допит, и делать все таки было нечего. Он встал, прошелся взад и вперед, надел теплый сюртук и шляпу и вышел из палатки. Ночь была темная и сырая; чуть слышная сырость падала сверху. Костры не ярко горели вблизи, во французской гвардии, и далеко сквозь дым блестели по русской линии. Везде было тихо, и ясно слышались шорох и топот начавшегося уже движения французских войск для занятия позиции.
Наполеон прошелся перед палаткой, посмотрел на огни, прислушался к топоту и, проходя мимо высокого гвардейца в мохнатой шапке, стоявшего часовым у его палатки и, как черный столб, вытянувшегося при появлении императора, остановился против него.
– С которого года в службе? – спросил он с той привычной аффектацией грубой и ласковой воинственности, с которой он всегда обращался с солдатами. Солдат отвечал ему.
– Ah! un des vieux! [А! из стариков!] Получили рис в полк?
– Получили, ваше величество.
Наполеон кивнул головой и отошел от него.

В половине шестого Наполеон верхом ехал к деревне Шевардину.
Начинало светать, небо расчистило, только одна туча лежала на востоке. Покинутые костры догорали в слабом свете утра.