Македонские цари

На этой странице приведён список царей древней Македонии, правивших с VIII в. до н. э. по 168 до н. э.

Династия Аргеадов (Теменидов)

Первые 3 царя македонской династии Аргеадов, начиная с Карана, введены в генеалогическое древо, видимо, при царе Филиппе II, в середине IV в. до н. э. Большинство историков не доверяет легенде о приходе на царство Карана, однако его имя и красивый миф широко используются в литературе.

• Каран (Κάρανος) — мифологический царь, приписаны 827—797 до н. э.
• Кен (Κοινός, Coenus) — мифологический царь, приписаны 797—769 до н. э.
• Тирм (Τυρίμμας,Tyrimmas) — мифологический царь, приписаны 769—726 до н. э.

В V в. до н. э. Геродот и Фукидид, собиравшие информацию из первых рук, исчисляли династию Аргеадов с Пердикки. Династия Аргеадов вела своё происхождение от Темена из рода Гераклидов, царя Аргоса, отсюда и название Аргеады. Предполагается, что аргосское происхождение династии от Геракла было выдумано с целью поднятия престижа македонских царей. Никакими другими источниками, кроме устной легенды, историки не располагают. Вот как рассказывает Геродот данное сказание:

«Из Аргоса бежали в Иллирийскую землю трое братьев — потомки Темена: Гаван, Аероп и Пердикка. Из Иллирии, перевалив через горы, братья прибыли в Верхнюю Македонию, в город Лебею. Там они поступили за плату на службу к царю. Старший сторожил коней, второй пас коров, а младший Пердикка ухаживал за мелким скотом. А супруга царя сама варила им пищу (ведь в стародавние времена даже царицы, не только простой народ, жили бедно)… Затем царь призвал к себе поденщиков и приказал им покинуть страну… Братья же прибыли в другую часть Македонии и поселились поблизости от так называемых Садов Мидаса, сына Гордия… Братья завладели этой местностью и отсюда покорили остальную Македонию.»

• Пердикка I (Περδίκκας) — 726—678 до н. э.
• Аргей (Αργαίος) — 678—640 до н. э.
• Филипп I Македонский (Φίλιππος της Μακεδονίας) — 640—602 до н. э.
• Аероп I (Αεροπός) — 602—576 до н. э.
• Алкет (Αλκήτας) — 576—547 до н. э.
• Аминта I (Αμύντας) — 547—498 до н. э.
• Александр I (Αλέξανδρος)— 498—454 до н. э.
• Пердикка II (Περδίκκας) — 454—413 до н. э.
• Архелай (Αρχέλαος) — 413—399 до н. э.
• Орест (Ορέστης της Μακεδονίας) — 399—396 до н. э.
• Аероп II (Αεροπός Β΄ или Архелай II) — 396—393 до н. э. (из рода Линкестидов)
• Павсаний (Παυσανίας της Μακεδονίας) — 393 до н. э. (из рода Линкестидов)
• Аминта II (Αμύντας Β΄)— 393—392 до н. э.
• Аминта III (Αμύντας Γ΄) — 392—369 до н. э.
• Александр II Македонский(Αλέξανδρος Β΄) — 369/368 до н. э.
• Птолемей I Алорит (Πτολεμαίος Α΄I)— 368—365 до н. э. (род неизвестен)
• Пердикка III (Περδίκκας Γ΄) — 365—359 до н. э.
• Филипп II Македонский (Φίλιππος Β') — 359—336 до н. э.
• Александр III Великий (Αλέξανδρος ο Μέγας) — 336—323 до н. э.
• Филипп III Арридей (Φίλιππος Γ΄) — 323—317 до н. э. (формальный царь)
• Александр IV (Αλέξανδρος Δ') — 316—309 до н. э.(формальный царь при Кассандрe)

Династия началась с легендарного Пердикки и закончилась сыном Александра Великого, Александром IV, рожденным после смерти отца. Все ближайшие кровные родственники Александра Великого были убиты бывшими полководцами великого завоевателя, расчистившими таким образом путь для своих собственных династий.

Династия Антипатридов

• Кассандр (Κάσσανδρος) — 316—298 до н. э.
• Филипп IV (Φίλιππος Δ΄) — 298—295 до н. э.
• Антипатр I (Αντίπατρος) — 295—294 до н. э.
• Александр V (Αλέξανδρος Ε΄) — 295—294 до н. э.

Цари из разных родов

• Деметрий I Полиоркет (Δημήτριος Α' Πολιορκητής) — 294 до н. э. — 287 до н. э.
• Пирр I (Πύρρος της Ηπείρου) — 287 до н. э. — 285 до н. э.
• Лисимах (Λυσίμαχος) — 285 до н. э. — 281 до н. э.
• Птолемей II (Πτολεμαίος Κεραυνός)— 280 до н. э. — 279 до н. э.
• Мелеагр (Μελέαγρος)— 279 до н. э.
• Антипатр II (Αντίπατρος Β΄) — 279 до н. э.
• Сосфен (Σωσθένης της Μακεδονίας) — 279 до н. э. — 278 до н. э.

Один год 278 до н. э.—277 до н. э. — анархия

Династия Антигонидов

Основателем династии Антигонидов считается полководец Александра Македонского Антигон I Одноглазый.

• Антигон II Гонат (Αντίγονος Β΄ Γονατάς) — 277 до н. э. — 273 до н. э.
• Пирр I (Πύρρος της Ηπείρου) (вторично) — 273 до н. э. — 272 до н. э.
• Антигон II Гонат (Αντίγονος Β΄ Γονατάς) (вторично) — 272 до н. э. — 239 до н. э.
• Деметрий II (Δημήτριος Β΄ Αιτωλικός) — 239 до н. э. — 229 до н. э.
• Антигон III Досон (Αντίγονος Γ΄) — 229 до н. э. — 221 до н. э. (регент при пасынке — малолетнем Филиппе V)
• Филипп V (Φίλιππος Ε΄) — 221 до н. э. — 179 до н. э.
• Персей (Περσέας της Μακεδονίας) — 179 до н. э. — 168 до н. э.

В 168 до н. э. Македония была завоевана Римской республикой. Страна была разделена на четыре независимые друг от друга республики с аристократией во главе, которые выплачивали дань Риму. В 149 до н. э. в Македонии появился некий самозванец Андриск (Ανδρίσκος), выдававший себя за умершего сына Персея Филиппа и принявший тронное имя Филипп VI. Это привело к четвёртой Македонской войне. В 148 до н. э. римляне разбили Лжефилиппа. Македония включена в состав Римского государства.

Литература

• Буров А. С. 2001: [elar.uniyar.ac.ru/jspui/handle/123456789/1722 Принципы внешней политики Антигонидов в Греции (70-20-е гг. III в. до н. э.)] // Антиковедение и медиевистика: сб. науч. тр. Вып. 3. / В. В. Дементьева (отв. ред.). Ярославль, 8-13.
• Талах В. Н. [kuprienko.info/talakh-v-n-demetrius/ Все, что ни пожелает царь Деметрий] / Под ред. В.Н. Талаха, С.А. Куприенко. — К.: Видавець Купрієнко С.А., 2013. — 229 с. — ISBN 978-617-7085-01-9.

Отрывок, характеризующий Македонские цари

Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.


Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
– Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней.
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.