Маккаби (футбольный клуб, Тель-Авив)
Маккаби (Тель-Авив) | |||
Полное название |
מועדון כדורגל מכבי תל אביב | ||
Прозвища | Жёлтые(ивр. הצהובים) Жёлтые дьяволы (ивр. השדים הצהובים) | ||
Основан | 1906 | ||
---|---|---|---|
Стадион | Блумфилд, Тель-Авив, Израиль | ||
Вместимость | 14 900 | ||
Президент | Митчел Голдхар | ||
Тренер | Шота Арвеладзе | ||
Капитан | Галь Альберман | ||
Соревнование | Лигат ХаАль | ||
2015/16 | 2 | ||
|
«Макка́би» (ивр. מועדון כדורגל מכבי תל אביב) — израильский футбольный клуб из Тель-Авива, часть спортивного общества «Маккаби Тель-Авив». Является старейшим и самым титулованным клубом в истории израильского футбола. Основанный в 1906 году клуб двадцать три раза становился чемпионом страны, двадцать два раза обладателем Кубка Израиля, дважды обладателем Кубка Азии и трижды обладателем Кубка Тото. Клуб семь раз делал «золотой дубль». «Маккаби» Тель-Авив — единственная команда в Израиле, которая никогда не играла в низшей лиге. Домашние матчи команда проводит на пятнадцатитысячной арене «Блумфилд».
Также команда является одной из трёх команд Израиля, наряду с «Маккаби» (Хайфа) и «Хапоэль» (Тель-Авив), которой удалось выйти в групповой раунд Лиги чемпионов УЕФА. На групповом этапе Лиги чемпионов УЕФА сезона 2004/05 команда заняла 4-е место в группе, лишь по разнице мячей уступив амстердамскому «Аяксу». В сезоне 2015/2016 клуб снова вышел в групповой этап Лиги чемпионов. Домашние матчи Лиги чемпионов УЕФА сезона 2015/2016 команда проводит на стадионе «Самми Офер» в Хайфе.
Содержание
История
Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
|
Достижения
- Чемпион Израиля (21): 1936, 1937, 1942, 1947, 1950, 1952, 1954, 1956, 1958, 1968, 1970, 1972, 1977, 1979, 1992, 1995, 1996, 2003, 2013, 2014, 2015
- Обладатель Кубка Израиля (23): 1929, 1930, 1933, 1941, 1946, 1947, 1954, 1955, 1958, 1959, 1964, 1965, 1967, 1970, 1977, 1987, 1988, 1994, 1996, 2001, 2002, 2005, 2015
- Обладатель Кубка Азии (2): 1969, 1971
- Обладатель Кубка Тото (3): 1993, 1999, 2009
- Обладатель Суперкубка Израиля: 1965, 1968, 1977, 1979, 1988
- Финалист Суперкубка Израиля: 1970, 2015
Сезон | Турнир | Раунд | Соперник | Счёт |
---|---|---|---|---|
1992/93 | Лига чемпионов | Квалификационный раунд | Валлетта | 2:1 (В), 1:0 (Д) |
1/16 финала | Брюгге | 0:1 (Д), 0:3 (В) | ||
1994/95 | Кубок обладателей кубков | Квалификационный раунд | Кеблавик | 2:1 (В), 4:1 (Д) |
1/16 финала | Вердер | 0:1 (Д), 0:3 (В) | ||
1995/96 | Лига чемпионов | Квалификационный раунд | Грассхоппер | 1:1 (В), 0:1 (Д) |
1996/97 | Лига чемпионов | Квалификационный раунд | Фенербахче | 0:1 (Д), 1:1 (В) |
Кубок УЕФА | 1/32 финала | Тенерифе | 2:3 (В), 1:1 (Д) | |
1999/00 | Кубок УЕФА | Квалификационный раунд | Каунас | 3:1 (Д), 1:2 (В) |
1/64 финала | Ланс | 2:2 (Д), 1:2 (В) | ||
2001/02 | Кубок УЕФА | Квалификационный раунд | Жальгирис | 6:0 (Д), 1:0 (В) |
1/64 финала | Динамо Загреб | 2:2 (В), 1:1 (Д)(г.г.) | ||
1/32 финала | Рода | 1:4 (В), 2:1 (Д) | ||
2002/03 | Кубок УЕФА | Квалификационный раунд | Левадия-2 | 2:0 (В), 2:0 (Д) |
1/64 финала | Боавишта | 1:0 (Д), 1:4 (В) | ||
2003/04 | Лига чемпионов | Второй квалификационный раунд | Жилина | 0:1 (В), 1:1 (Д) |
2004/05 | Лига чемпионов | Второй квалификационный раунд | ХИК | 0:0 (В), 1:0 (Д) |
Третий квалификационный раунд | ПАОК | 3:0 (В), 1:0 (Д) | ||
Группа С | Бавария | 0:1 (Д), 1:5 (В) | ||
Ювентус | 0:1 (В), 1:1 (Д) | |||
Аякс | 0:3 (В), 2:1 (Д) | |||
2005/06 | Кубок УЕФА | Второй квалификационный раунд | АПОЭЛ | 0:1 (В), 2:2 (Д)(д.в.) |
2007/08 | Кубок УЕФА | Первый квалификационный раунд | Санта-Колома | 0:1 (В), 4:0 (Д) |
Второй квалификационный раунд | Кайсери Эрджиесспор | 1:1 (Д), 1:3 (В) | ||
2010/11 | Лига Европы | Второй квалификационный раунд | Могрен | 2:0 (Д), 1:2 (В) |
Третий квалификационный раунд | Олимпиакос | 1:2 (В), 1:0 (Д)(г.г.) | ||
Четвертый квалификационный раунд | ПСЖ | 0:2 (В), 4:3 (Д) | ||
2011/12 | Лига Европы | Второй квалификационный раунд | Хазар-Ленкорань | 3:1 (Д), 0:0 (В) |
Третий квалификационный раунд | Железничар | 2:0 (В), 6:0 (Д) | ||
Четвертый квалификационный раунд | Панатинаикос | 3:0 (Д), 1:2 (В) | ||
Группа E | Бешикташ | 1:5 (В), 2:3 (Д) | ||
Динамо Киев | 1:1 (Д), 3:3 (В) | |||
Сток Сити | 0:3 (В), 1:2 (Д) | |||
2013/14 | Лига чемпионов | Второй квалификационный раунд | Дьёр | 2:0 (В), 2:1 (Д) |
Третий квалификационный раунд | Базель | 0:1 (В), 3:3 (Д) | ||
Лига Европы | Группа F | АПОЭЛ | 0:0 (Д), 0:0 (В) | |
Бордо | 2:1 (В), 1:0 (Д) | |||
Айнтрахт Франкфурт | 0:2 (В), 4:2 (Д) | |||
1/16 финала | Базель | 0:0 (Д), 0:3 (В) | ||
2014/15 | Лига чемпионов | Второй квалификационный раунд | Санта-Колома | 1:0 (В), 2:0 (Д) |
Третий квалификационный раунд | Марибор | 0:1 (В), 2:2 (Д) | ||
Лига Европы | Четвертый квалификационный раунд | Астерас Триполис | 0:2 (В), 3:1 (Д)(г.г) | |
2015/16 | Лига чемпионов | Второй квалификационный раунд | Хибернианс | 1:2 (В), 5:1 (Д) |
Третий квалификационный раунд | Виктория Пльзень | 1:2 (Д), 2:0 (В) | ||
Четвертый квалификационный раунд | Базель | 2:2 (В), 1:1 (Д) | ||
Группа С | Челси | 0:4 (В), 0:4 (Д) | ||
Динамо Киев | 0:2 (Д), 0:1 (В) | |||
Порту | 0:2 (В), 1:3 (Д) |
Основной состав
- По состоянию на 28 января 2016 года
Отрывок, характеризующий Маккаби (футбольный клуб, Тель-Авив)
«Ведь он знает, что значит для меня этот проигрыш. Не может же он желать моей погибели? Ведь он друг был мне. Ведь я его любил… Но и он не виноват; что ж ему делать, когда ему везет счастие? И я не виноват, говорил он сам себе. Я ничего не сделал дурного. Разве я убил кого нибудь, оскорбил, пожелал зла? За что же такое ужасное несчастие? И когда оно началось? Еще так недавно я подходил к этому столу с мыслью выиграть сто рублей, купить мама к именинам эту шкатулку и ехать домой. Я так был счастлив, так свободен, весел! И я не понимал тогда, как я был счастлив! Когда же это кончилось, и когда началось это новое, ужасное состояние? Чем ознаменовалась эта перемена? Я всё так же сидел на этом месте, у этого стола, и так же выбирал и выдвигал карты, и смотрел на эти ширококостые, ловкие руки. Когда же это совершилось, и что такое совершилось? Я здоров, силен и всё тот же, и всё на том же месте. Нет, это не может быть! Верно всё это ничем не кончится».Он был красен, весь в поту, несмотря на то, что в комнате не было жарко. И лицо его было страшно и жалко, особенно по бессильному желанию казаться спокойным.
Запись дошла до рокового числа сорока трех тысяч. Ростов приготовил карту, которая должна была итти углом от трех тысяч рублей, только что данных ему, когда Долохов, стукнув колодой, отложил ее и, взяв мел, начал быстро своим четким, крепким почерком, ломая мелок, подводить итог записи Ростова.
– Ужинать, ужинать пора! Вот и цыгане! – Действительно с своим цыганским акцентом уж входили с холода и говорили что то какие то черные мужчины и женщины. Николай понимал, что всё было кончено; но он равнодушным голосом сказал:
– Что же, не будешь еще? А у меня славная карточка приготовлена. – Как будто более всего его интересовало веселье самой игры.
«Всё кончено, я пропал! думал он. Теперь пуля в лоб – одно остается», и вместе с тем он сказал веселым голосом:
– Ну, еще одну карточку.
– Хорошо, – отвечал Долохов, окончив итог, – хорошо! 21 рубль идет, – сказал он, указывая на цифру 21, рознившую ровный счет 43 тысяч, и взяв колоду, приготовился метать. Ростов покорно отогнул угол и вместо приготовленных 6.000, старательно написал 21.
– Это мне всё равно, – сказал он, – мне только интересно знать, убьешь ты, или дашь мне эту десятку.
Долохов серьезно стал метать. О, как ненавидел Ростов в эту минуту эти руки, красноватые с короткими пальцами и с волосами, видневшимися из под рубашки, имевшие его в своей власти… Десятка была дана.
– За вами 43 тысячи, граф, – сказал Долохов и потягиваясь встал из за стола. – А устаешь однако так долго сидеть, – сказал он.
– Да, и я тоже устал, – сказал Ростов.
Долохов, как будто напоминая ему, что ему неприлично было шутить, перебил его: Когда прикажете получить деньги, граф?
Ростов вспыхнув, вызвал Долохова в другую комнату.
– Я не могу вдруг заплатить всё, ты возьмешь вексель, – сказал он.
– Послушай, Ростов, – сказал Долохов, ясно улыбаясь и глядя в глаза Николаю, – ты знаешь поговорку: «Счастлив в любви, несчастлив в картах». Кузина твоя влюблена в тебя. Я знаю.
«О! это ужасно чувствовать себя так во власти этого человека», – думал Ростов. Ростов понимал, какой удар он нанесет отцу, матери объявлением этого проигрыша; он понимал, какое бы было счастье избавиться от всего этого, и понимал, что Долохов знает, что может избавить его от этого стыда и горя, и теперь хочет еще играть с ним, как кошка с мышью.
– Твоя кузина… – хотел сказать Долохов; но Николай перебил его.
– Моя кузина тут ни при чем, и о ней говорить нечего! – крикнул он с бешенством.
– Так когда получить? – спросил Долохов.
– Завтра, – сказал Ростов, и вышел из комнаты.
Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в голубых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.
Волшебница, скажи, какая сила
Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…
Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.