Маккарти, Бенни

Бенни Маккарти
Бенни Маккарти в «Вест Хэме»
Общая информация
Полное имя	Бенедикт Сол Маккарти
Прозвище	Волшебные ноги (англ. Magic feet)
Родился	12 ноября 1977(1977-11-12) (46 лет) Кейптаун, ЮАР
Гражданство	ЮАР
Рост	183 см
Вес	87 кг
Позиция	нападающий
Информация о клубе
Клуб	завершил карьеру
Карьера
Молодёжные клубы
	Янг Пайретс
	Красейдерс
Клубная карьера*
1995—1998	Севен Старз	56 (42)
1998—1999	Аякс (Амстердам)	35 (20)
1999—2003	Сельта	66 (10)
2001—2002	→  Порту	11 (12)
2003—2006	Порту	75 (34)
2006—2010	Блэкберн Роверс	109 (37)
2010—2011	Вест Хэм Юнайтед	13 (0)
2011—2013	Орландо Пайретс	17 (12)
Национальная сборная**
?—1997	ЮАР (мол.)	? (?)
1997—2010	ЮАР	79 (31)
2000	ЮАР (олимп.)	? (?)
Тренерская карьера
2015	Хайберниан	ассистент
2015—2016	Сент-Трюйден	ассистент
Международные медали
Кубки африканских наций
Серебро	Буркина-Фасо 1998
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Бе́недикт Сол (Бе́нни) Макка́рти (англ. Benedict Saul "Benni" McCarthy; 12 ноября 1977, Кейптаун) — южноафриканский футболист, нападающий, игрок клуба «Орландо Пайретс», лучший бомбардир в истории сборной ЮАР. Серебряный призёр и лучший бомбардир Кубка африканских наций 1998 года, победитель Лиги чемпионов УЕФА 2003/04.

Ранние годы

Бенни рос в бедном и криминализированном районе Кейптауна, где уличный футбол часто прерывался стрельбой. В семье ему приходилось делить одну пару бутс с братом Джеромом. Любил смотреть по телевизору матчи английской Премьер-Лиги, где болел за «Манчестер Юнайтед».

Карьера

В клубах

Первой командой для него стал «Янг Пайретс», которым управляли его дяди. Затем выступал за юношескую команду любительского клуба «Красейдерс». C сезона 1995/96 начал профессиональную карьеру в клубе первого дивизиона «Севен Старз», который позже объединился с «Кейптаун Сперс» в кептаунский «Аякс» — фарм-клуб амстердамского «Аякса». В сезоне 1997/98 голландцы, заплатив южноафриканцам $1 000 000, пригласили к себе Бенни, который забил 9 голов в 16 матчах того чемпионата, ставшего для команды чемпионским. В следующем сезоне он взял с «Аяксом» Кубок страны.

Сезон 1999/00 Бенни начал в испанской «Сельте». Первые два сезона он провёл не так удачно, как выступал в «Аяксе», после чего был отдан в сезоне 2001/02 в аренду «Порту», где на него сделал ставку новый тренер Жозе Моуринью. В итоге в 11 матчах чемпионата он отметился 12 голами. Сразу выкупить Бенни у галлисийцев «драконам» не удалось, но они сделали это сразу после продажи Элдера Поштиги в «Тоттенхэм» перед стартом сезона 2003/04. В «Сельте» же всё это время южноафриканец был игроком запаса.

С 19 голами Бенни стал сразу лучшим бомбардиром чемпионата Португалии, а также помог клубу одержать победу в Лиге чемпионов, в частности, оформив дубль в домашней игре 1/8 финала против «Манчестер Юнайтед». После ухода Моуринью в «Челси» летом 2004 года Бенни был близок к переходу в английский «Эвертон», где искали замену Уэйну Руни, однако президент «Порту» Пинту да Кошта опроверг факт таких переговоров, после чего Бенни остался в клубе, борясь за место в основе с бразильцем Луисом Фабиано и португальцем Дерлеем. Дальнейшее пребывание в клубе принесло Бенни победу в последнем в истории Межконтинентальном кубке, а также в чемпионате Португалии 2005/06.

В 2006—2010 годах выступал в составе английского «Блэкберн Роверс», 1 февраля 2010 года сменил клуб на «Вест Хэм Юнайтед. С января 2010 года Маккарти сыграл за «Вест Хэм» всего 13 матчей и не забив ни одного гола. Одной из причин таких результатов стал его излишний вес.

В сборной

В 1997 году принял участие в молодёжных чемпионатах Африки, где было взято «серебро», и мира.

Забив 7 мячей на Кубке африканских наций 1998 года поделил титул лучшего бомбардира этого турнира с египтянином Хоссамом Хассаном, причём в матче с Намибией ему удалось оформить покер за 13 минут. Также турнир принёс ему серебряные медали и включение в символическую сборную турнира. На чемпионате мира 1998 года принял участие во всех трёх матчах своей сборной, забив один гол в ворота сборной Дании, установив в том матче окончательный счёт (1:1). Таким образом, Бенни осуществил свою детскую мечту — забить гол в ворота своего кумира Петера Шмейхеля. На Олимпийских играх 2000 года отличился во встрече со Словакией, команда из группы не вышла.

На чемпионате мира 2002 года Бенни также провёл на турнире все 3 матча «Бафана-Бафана» и забил один гол в матче, проигранном испанцам со счётом 3:2. С тех пор футболист периодически отказывается от выступлений в сборной, критикуя её руководство, что не помешало ему стать лучшим бомбардиром в её истории.

В преддверии домашнего для ЮАР чемпионата мира 2010 года президент страны Джейкоб Зума рекомендовал вернуть Маккарти в команду, однако в ходе подготовки к играм мирового первенства его и вратаря Роуэна Фернандеса журналисты якобы уличили в нарушении режима, когда те провели ночь с проститутками. После этого скандала главный тренер сборной Карлос Алберто Паррейра вычеркнул из окончательной заявки на турнир обоих, причём причиной отчисления Бенни официально стал его лишний вес.

Достижения

Командные

Аякс

• Чемпион Нидерландов (1): 1997/98
• Обладатель Кубка Нидерландов (2): 1997/98, 1998/99

Порту

• Чемпион Португалии (2): 2003/04, 2005/06
• Бронзовый призёр чемпионата Португалии (1): 2001/02
• Серебряный призёр чемпионата Португалии (1): 2004/05
• Обладатель Кубка Португалии (1): 2005/06
• Обладатель Суперкубка Португалии (2): 2003, 2004
• Победитель Лиги чемпионов УЕФА (1): 2003/04
• Обладатель Межконтинентального кубка (1): 2004

Сборная ЮАР

• Серебряный призёр Кубка африканских наций (1): 1998

Личные

Как игрока национальных сборных ЮАР:

• Лучший бомбардир в истории сборной: 32 гола
• Кубок африканских наций:
  • Лучший бомбардир: 1998
  • Член символической сборной: 1998

Как игрока «Порту»:

• Чемпионат Португалии:
  • Лучший бомбардир: 2003/04

Ссылки

• [www.whufc.com/articles/benni-mccarthy-west-ham_2228487_28125 Профиль на сайте ФК «Вест Хэм Юнайтед»] (англ.)
• [www.national-football-teams.com/v2/player.php?id=6260 Статистика на сайте National Football Teams] (англ.)

Отрывок, характеризующий Маккарти, Бенни

«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
– Для этого я бы советовал вам… – начал было Борис, желая сказать ей колкость; но в ту же минуту ему пришла оскорбительная мысль, что он может уехать из Москвы, не достигнув своей цели и даром потеряв свои труды (чего с ним никогда ни в чем не бывало). Он остановился в середине речи, опустил глаза, чтоб не видать ее неприятно раздраженного и нерешительного лица и сказал: – Я совсем не с тем, чтобы ссориться с вами приехал сюда. Напротив… – Он взглянул на нее, чтобы увериться, можно ли продолжать. Всё раздражение ее вдруг исчезло, и беспокойные, просящие глаза были с жадным ожиданием устремлены на него. «Я всегда могу устроиться так, чтобы редко видеть ее», подумал Борис. «А дело начато и должно быть сделано!» Он вспыхнул румянцем, поднял на нее глаза и сказал ей: – «Вы знаете мои чувства к вам!» Говорить больше не нужно было: лицо Жюли сияло торжеством и самодовольством; но она заставила Бориса сказать ей всё, что говорится в таких случаях, сказать, что он любит ее, и никогда ни одну женщину не любил более ее. Она знала, что за пензенские имения и нижегородские леса она могла требовать этого и она получила то, что требовала.
Жених с невестой, не поминая более о деревьях, обсыпающих их мраком и меланхолией, делали планы о будущем устройстве блестящего дома в Петербурге, делали визиты и приготавливали всё для блестящей свадьбы.


Граф Илья Андреич в конце января с Наташей и Соней приехал в Москву. Графиня всё была нездорова, и не могла ехать, – а нельзя было ждать ее выздоровления: князя Андрея ждали в Москву каждый день; кроме того нужно было закупать приданое, нужно было продавать подмосковную и нужно было воспользоваться присутствием старого князя в Москве, чтобы представить ему его будущую невестку. Дом Ростовых в Москве был не топлен; кроме того они приехали на короткое время, графини не было с ними, а потому Илья Андреич решился остановиться в Москве у Марьи Дмитриевны Ахросимовой, давно предлагавшей графу свое гостеприимство.
Поздно вечером четыре возка Ростовых въехали во двор Марьи Дмитриевны в старой Конюшенной. Марья Дмитриевна жила одна. Дочь свою она уже выдала замуж. Сыновья ее все были на службе.
Она держалась всё так же прямо, говорила также прямо, громко и решительно всем свое мнение, и всем своим существом как будто упрекала других людей за всякие слабости, страсти и увлечения, которых возможности она не признавала. С раннего утра в куцавейке, она занималась домашним хозяйством, потом ездила: по праздникам к обедни и от обедни в остроги и тюрьмы, где у нее бывали дела, о которых она никому не говорила, а по будням, одевшись, дома принимала просителей разных сословий, которые каждый день приходили к ней, и потом обедала; за обедом сытным и вкусным всегда бывало человека три четыре гостей, после обеда делала партию в бостон; на ночь заставляла себе читать газеты и новые книги, а сама вязала. Редко она делала исключения для выездов, и ежели выезжала, то ездила только к самым важным лицам в городе.
Она еще не ложилась, когда приехали Ростовы, и в передней завизжала дверь на блоке, пропуская входивших с холода Ростовых и их прислугу. Марья Дмитриевна, с очками спущенными на нос, закинув назад голову, стояла в дверях залы и с строгим, сердитым видом смотрела на входящих. Можно бы было подумать, что она озлоблена против приезжих и сейчас выгонит их, ежели бы она не отдавала в это время заботливых приказаний людям о том, как разместить гостей и их вещи.
– Графские? – сюда неси, говорила она, указывая на чемоданы и ни с кем не здороваясь. – Барышни, сюда налево. Ну, вы что лебезите! – крикнула она на девок. – Самовар чтобы согреть! – Пополнела, похорошела, – проговорила она, притянув к себе за капор разрумянившуюся с мороза Наташу. – Фу, холодная! Да раздевайся же скорее, – крикнула она на графа, хотевшего подойти к ее руке. – Замерз, небось. Рому к чаю подать! Сонюшка, bonjour, – сказала она Соне, этим французским приветствием оттеняя свое слегка презрительное и ласковое отношение к Соне.
Когда все, раздевшись и оправившись с дороги, пришли к чаю, Марья Дмитриевна по порядку перецеловала всех.
– Душой рада, что приехали и что у меня остановились, – говорила она. – Давно пора, – сказала она, значительно взглянув на Наташу… – старик здесь и сына ждут со дня на день. Надо, надо с ним познакомиться. Ну да об этом после поговорим, – прибавила она, оглянув Соню взглядом, показывавшим, что она при ней не желает говорить об этом. – Теперь слушай, – обратилась она к графу, – завтра что же тебе надо? За кем пошлешь? Шиншина? – она загнула один палец; – плаксу Анну Михайловну? – два. Она здесь с сыном. Женится сын то! Потом Безухова чтоль? И он здесь с женой. Он от нее убежал, а она за ним прискакала. Он обедал у меня в середу. Ну, а их – она указала на барышень – завтра свожу к Иверской, а потом и к Обер Шельме заедем. Ведь, небось, всё новое делать будете? С меня не берите, нынче рукава, вот что! Намедни княжна Ирина Васильевна молодая ко мне приехала: страх глядеть, точно два боченка на руки надела. Ведь нынче, что день – новая мода. Да у тебя то у самого какие дела? – обратилась она строго к графу.
– Всё вдруг подошло, – отвечал граф. – Тряпки покупать, а тут еще покупатель на подмосковную и на дом. Уж ежели милость ваша будет, я времечко выберу, съезжу в Маринское на денек, вам девчат моих прикину.
– Хорошо, хорошо, у меня целы будут. У меня как в Опекунском совете. Я их и вывезу куда надо, и побраню, и поласкаю, – сказала Марья Дмитриевна, дотрогиваясь большой рукой до щеки любимицы и крестницы своей Наташи.